Глава первая: Скайбрайт Рассвет растекался на сером горизонте, нити света озаряли нефритовые пики, склоны и острые края таяли в тумане. Скайбрайт видела эти известные горы Ксии на вертикальных свитках, их изображали художники, и шедевры висели в главном зале поместья Юань. Она помнила, как ее манили рисунки чернилами, тронутые оттенками зеленого и акцентами красного. Но, хоть она помнила рисунки, они не могли сравниться с реальностью, и она не смогла бы представить по рисункам этот пейзаж. Свет солнца был далеко, холод ночи окутывал гору. Тепло источал Стоун, постоянно, как и свой земной запах, что стал ей знакомым. Он был весь в броне, серебро и золото были украшены алым, и не было лишь шлема. Черные волосы были стянуты в узел. Стоун привел ее сюда через портал без объяснений. Скайбрайт подошла к краю утеса и посмотрела вниз, было невероятно высоко. Большое озеро блестело, как обсидиан. Две рыбацкие лодки покачиваются на воде, похожие издали на игрушки, но даже на таком расстоянии она учуяла присутствие людей. Свежий запах хвои всегда, всегда напоминал ей о Кай Сене. Сжав челюсти, она просила боль в груди угаснуть. Прошло девять дней, как ей казалось, с тех пор как Стоун заставил ее оставить все, что она знала, забрал ее из смертной жизни, чтобы Чжэнь Ни и Кай Сен жили своими жизнями. Жертвы Скайбрайт хватило, чтобы был выполнен договор между богами и смертными, чтобы закрыть брешь из преисподней, чтобы демоны не могли сбегать в королевство смертных. Но когда она была со Стоуном, время казалось аморфным, тянущимся, бесконечным, и дни сливались, было сложно отследить их. Она напевала под нос, не понимая этого, пока Стоун не спросил: — Что это за мотив? Она резко замолчала. — Не знаю… Наверное, «Путь отшельника», — ответила она после паузы. — Твоя мама так делала, — сказал Стоун. — Опал всегда пела или напевала под нос. — Расскажи больше о ней, — сказала Скайбрайт. Она никогда не думала о своем происхождении, пока не проснулась как-то ночью со змеиным хвостом, а няня Бай не раскрыла, что нашла Скайбрайт младенцем в лесу. Он повернулся и посмотрел на нее. — Она была прекрасной, — сказал он, — и сильной змеиной демонессой. Она вскинула голову, смерив его взглядом. — И в ней не было ничего человеческого? Или она просто соблазняла и убивала мужчин для развлечения? — она хотела узнать больше о матери. Она не могла отрицать свою змеиную часть, свою связь с Опал. Но были ли они похожи? — Я всегда думал, что самым человеческим в ней была любовь к пению, — сказал Стоун. — Это смягчало ее. Его слова удивили Скайбрайт. Стоун часто не понимал смертных. Скайбрайт всю жизнь была горничной, она научилась читать людей, улавливать их настроение, предугадывать желания. Она думала, что была очень хороша в этом, пока не встретила Стоуна. Он не думал и не реагировал так, как она ожидала, но он и был бессмертным. — У нее, наверное, был красивый голос, — сказала она. — Красивый голос? Нет. Он был чудесным. Был частью ее очарования. Люди влюблялись в нее даже из-за голоса, — он улыбнулся, его точеная челюсть была идеальной, как на статуях богов. Стоун всегда был холоден и сторонился других, но открывался в ее присутствии, словно знал ее задолго до их первой встречи. — О, — Скайбрайт попыталась представить маму, поднявшую голову при пении. Как она выглядела? — Спасибо, — прошептала она. — Я сказал что-то правильно? — спросил он. — Да, — ответила она и почти улыбнулась в ответ. Он звучал так гордо, как мальчик, поймавший впервые рыбу в реке. Но она не могла отличить, что было частью его соблазнительной харизмы, а что он открывал по доброте. Она была пленницей Стоуна, заложницей его воли. — Я никогда не слышал, как ты поешь, — сказал он. — Я пою, когда я одна… и рада, — он мог и не понять эту колкостью — Споешь для меня? — спросил Стоун. Скайбрайт покраснела и не сдержала вспышку раздражения. — Это приказ? — Я тебе не приказываю. — Ты забрал меня от людей, которых я люблю, навеки в обмен на их жизни. И имеешь право говорить, что не приказываешь мне? Он вскинул равнодушно плечи. — Так было нужно. Смертные, которых ты любишь, умрут, и ты даже понять не успеешь. Твоя жизнь бесконечна, а их — трепещущие огоньки. Стоун знал, что сказать, чтобы ранить ее, хотя она и не знала, чего именно он добивается. Он говорил прямо, но оставался загадкой. Она ненавидела его правоту, он всегда был логичен, не отягощен эмоциями, как любовь и горе. — Расскажи о том, кто ты, и я спою для тебя, — она не могла на равных играть с ним, но знание о бессмертном могло помочь ей. — Что ты такое? Он сдвинул на миг темные брови, она могла бы упустить это, если бы не следила за ним. — Я был очень давно смертным. Не помню уже, в какую эпоху. Но меня сделали бессмертным, когда мне было восемнадцать. — Зачем? — Я попался на глаза божеству, был случайно выбран. Божества на небесах и в преисподней вместе держат царство смертных в равновесии, но между Бессмертными, что правят сверху, и теми, кто наказывает и отвечает за перерождение, снизу почти нет связи. Когда мне дали магию, я стал посредником, — тихо говорил Стоун, словно весь звук у него забирал ветер и уносил на вершину. — Они украли тебя из мира смертных, чтобы делать такую… работу? — спросила она. — А твоя семья? — Я оборвал связи в день, когда меня избрали, — он склонил голову к небу, Скайбрайт догадывалась, что Стоуну сложно этим делиться. — Им не нужно было знать правду. Я уже не мог быть их сыном. — Но разве у тебя не было выбора? — спросила она. — Ты хотел оставить смертную жизнь? Он взглянул в ее глаза, и было сложно разобрать в его темных глазах зрачки. — Нет выбора, если Бессмертная выбрала тебя для своей цели, Скайбрайт. Я работал с усердием с того дня, как на меня возложили ответственность. Холодный ветер отбросил волосы с лица Скайбрайт, она подавила дрожь. Хвоя шуршала, тихо шептала, и Скайбрайт представила, что она слышит, как набегает вода на берег озера. — И ты заставил меня, потому что с тобой так сделало божество? Удивление отразилось на его лице, он чуть приподнял темные брови. — Это другое. Ты демоническая. Я показываю тебе, что хотела бы передать тебе твоя мама. — Ты этого не помнишь, боли из-за разлуки, но глубоко внутри боль и горе остались в тебе. Я это чувствую, — Скайбрайт коснулась рукой груди, расправила плечи, глубоко вдохнула и запела. Она знала мало песен, лишь те, что пела ей в детстве няня Бай, укачивая ее, и популярные песни с праздников и фестивалей. Закрыв глаза, она позволила печали охватить ее, а боли потери звенеть в ее голосе. Она пела о хрупкости любви, краткости жизни, и голос стал громче на последних строках: — Я давно здесь стою и жду. Бледная луна вдали, А тебя уже не вернуть. Она выдержала последнюю ноту, слово улетело в туманное небо. Глупо, но она думала о Кай Сене, пока пела, и Скайбрайт опустила голову, пытаясь изменить выражение лица, хотя сердце ее колотилось. Она слепо смотрела на расшитые туфли, пока не заговорил Стоун. — Прекрасно, Скайбрайт. Ты пела с такими эмоциями. Она рискнула посмотреть вверх, лицо Стоуна было открытым, как стена. Она пела лишь для Чжэнь Ни по ее просьбе. И один раз для Кай Сена, после их занятия любовью. Пение казалось ей интимным делом, словно она обнажала душу, делала себя еще уязвимее перед Стоуном. — Это стоило обмена, — сказал Стоун, разглядывая ее, склонив голову. Она покраснела и прижала к щеке холодную ладонь. — Зачем ты привел меня сюда? — Скайбрайт снова взглянула на озеро внизу, поверхность его отражала горы вокруг. Он проследил за ее взглядом. Солнце пробилось сквозь густой туман, окрасив горизонт в ярко-оранжевый. — Я посещаю эту провинцию из-за красоты гор и чистоты. Отсюда я часто ухожу в преисподнюю. Растерянная Скайбрайт озиралась, ожидая увидеть пещеру или кратер, но были лишь высокие сосны за ними. — Не понимаю. Стоун схватил ее. Она от удивления забилась, но сдалась его объятиям. Он никогда не пересекал границы, взяв ее в плен, и она знала, что касался он ее редко и только по причине. Его броня не издала ни звука, когда он двинулся, а когда она прижала ладони к его груди, то ощутила под пальцами тунику. Мягкую и заношенную. Бессмертные никогда не были такими, какими выглядели. — Увидишь, — сказал Стоун, крепче обхватил талию Скайбрайт, прижимая к себе, как возлюбленный. Это было неожиданно, пугающе и волнующе, его обычное тепло казалось жаром на ее коже. И Стоун спрыгнул с края утеса. Сдавленный крик сорвался с губ Скайбрайт, но порыв ветра унес его вдаль, и она не могла больше вдохнуть, они рухнули в озеро внизу. * * *