Невероятно, сколько радости может появиться на лице человека при упоминании о море гноя. – А еще что-то есть? Потому что дел у меня выше головы, – сказал Карл, и это не было абсолютной ложью. Потому что ему предстояло пожевать никотиновую жевательную резинку, положить ноги на стол и прикрыть глаза на время, пока на дисплее компьютера не появятся свежие новости. Гордон постоял немного, приходя в себя, потом ответил: – Да, а еще этот псих опять позвонил мне! Не проходит дня, чтобы он не звонил с рассказом, чем он занят. – Вот как! – Карл вздохнул и протянул руку к пачке никотиновой жвачки. – Ну рассказывай, что этот идиот сообщил тебе сегодня? – Он повторил, что когда достигнет цели, то отрубит отцу и матери голову своим самурайским мечом. Потом выйдет на улицу и будет рубить всех, кто окажется у него на пути. – Самурайским мечом, как интересно. Он, может быть, японец? – Нет, он датчанин, я думаю. Я записал разговор, хочешь послушать? – Избави бог, спасибо, не надо! И ты снова подумал, что все это он говорит всерьез? – Да, а иначе он не звонил бы каждый день, правда? Карл зевнул. – А лучше сообщи-ка ты о нем нашим коллегам наверху, Гордон. Тут, в подвале, нам незачем вешать на себя этого идиота. Милое будет дельце, если ты его не остановишь, а он возьмет да зарубит двадцать человек, а? Гордон широко раскрыл глаза. Уж этого он точно не хотел. – Ну вот! – Карл вздохнул еще раз, когда зазвонил телефон, и неохотно взял трубку. Звонили с третьего этажа. – Нужно немедленно явиться в командный пункт, – устало сказал он. Как жаль, придется обойтись без небольшого отдыха. – Похоже, нам через пять минут предстоит присутствовать на представлении преемника Бьорна. Попросим Всевышнего, чтобы им не стал Сигурд Хармс. Уже второй раз на протяжении недели Карл стоял в зале руководства, зажатый толпой коллег, в облаке разнообразных запахов, и ему скорее хотелось послать все это к чертям собачьим. Разве обладатели выдающихся носов, изобретающие туалетную воду и духи, хоть раз подумали, что произойдет с их идеальными творениями, когда все эти запахи, призванные вызывать эйфорию чувств, отделятся от тела, которое целый день обливалось потом? Уж не говоря о том, что тяжелая артиллерия стариков будет сочетаться с девичьими ароматами молодых коллег – вся эта дрянь вроде «Хуго Кляйна», или как там это дерьмо называется? Начальница управления полиции вышла вперед. – Может быть, кому-то покажется неэтичным, что я назову преемника раньше похорон Ларса Бьорна. Я не стала бы этого делать, но в отделе особо опасных преступлений накопилось очень много дел, и, кроме того, у меня уже есть предварительная договоренность относительно этой должности. Я совершенно уверена, что этот человек справится с ней лучше, чем любой другой. – Значит, Терье Плоуг, – шепнул Карл Гордону. Но Гордон покачал головой и показал назад. Там стоял Терье Плоуг, и он определенно не выглядел как человек, получивший повышение. – Я уверена, все присутствующие согласятся, что выбор сделан совершенно правильно. – Начальница управления повернулась к двери своего кабинета. – Можешь войти, Маркус. По залу пробежал шум, когда вышел Маркус Якобсен, бывший начальник отдела. Прошло шесть лет с тех пор, как он вышел на пенсию, чтобы ухаживать за своей больной раком женой. Его появление вызвало сначала пару аплодисментов, а через секунду оглушительные овации, свист и топот, чего никогда не наблюдалось раньше в этом торжественном интерьере. Маркус был тронут, но секунду спустя он сунул пальцы в рот и издал такой свист, что проигнорировать его было невозможно. – Спасибо, – сказал он, когда в зале наступила тишина. – Какой прием в момент возвращения! Я знаю, большинство считает, что я уже свое отслужил. Надеюсь, это не так. Думаю, несмотря на свой возраст, я могу еще немного потрудиться. Он снова призвал всех к тишине, так как отовсюду опять послышались радостные крики. – Я очень огорчен из-за того, что случилось с Ларсом Бьорном. Он был надежным товарищем и хорошим полицейским, и у него впереди было много лет жизни. Несколько часов назад я разговаривал с его вдовой Сусанной и поэтому знаю, что на их семью обрушился еще один удар. Йесс, брат Ларса, вчера покончил жизнь самоубийством. Он помолчал немного, чтобы слушатели осмыслили это сообщение. – Какое-то время я буду начальником отдела убийств после Бьорна. Я с гордостью беру на себя эту миссию и буду выполнять ее в духе отдела «А». С разрешения начальника управления полиции, я хотел бы все же называть отдел «А» отделом убийств, пока буду сидеть там, в угловом кабинете. Пусть за нами останется право называть место своей работы так, как нам нравится. Его слова были встречены аплодисментами. Хлопал даже Карл. Именно Гордон первым отреагировал на незнакомый аромат в подвале. Словно получив удар по голове, он остановился и пошевелил ноздрями. В любом случае запах был приятным. – Роза? – с надеждой, чуть слышно произнес Гордон. Он не видел ее много месяцев, и именно для него ее трагедия стала самым сильным ударом. Но надежда, как известно, умирает последней, и часто она и есть то единственное, что остается человеку. Карл похлопал его по плечу. – Наверное, это Лиза из архива, Гордон. Не надейся, что Роза когда-нибудь явится сюда, в управление полиции. – Он хотел еще раз похлопать его по плечу, когда из кабинета Карла вышла Роза. – Какого дьявола вы пропадаете, мы уже полчаса ждем вас?! И это сказал человек, сам пропадавший целых два года! – Какая радость, Роза! Добро пожаловать, даже если ты прибыла к нам с кратким визитом. – Карл широко улыбался, давая понять, как сильно ее не хватало тут. Судя по выражению ее лица, приветствие Карла показалось ей чересчур бурным. А вот объятиями Гордона она осталась довольна – им двоим было что вспомнить. – Мы устроились здесь, потому что тут много места. Заходите. Карл хмыкнул. Два года ее не было, и вот опять, черт побери, она уже командует ими и хозяйничает в его кабинете. И вообще, что значит «мы»? Она что, имеет в виду Асада? Так оно и было, они нашли Асада сидящим на месте Карла со следами слез на потемневшем лице. – О боже, друг. Похоже, ты совсем не в себе. Это из-за Ларса и Йесса? Тот тупо смотрел в пространство, но все-таки покачал головой. – Смотрите! – Роза положила на стол Карла несколько газетных вырезок и на одной из них показала на женщину. – Асад действительно близок к помешательству, Карл, и понятно почему. На протяжении долгих лет он вешал нам лапшу на уши, мол, в Дании у него есть жена и дочери. Но разве мы когда-нибудь видели их? Когда-нибудь он рассказывал нам какие-то подробности о них? Он вообще говорил что-то про них в последние годы? Нет, ничего не говорил, но сегодня Асад решил рассказать мне правду о своей семье. Он потерял всякий контакт с женой Марвой и двумя дочерьми шестнадцать лет назад и постепенно привык к мысли, что их больше нет в живых. Но вчера случилось нечто неожиданное. Карл нахмурился и посмотрел на отвернувшегося Асада. – Да, вижу, ты уже понял, Карл, это правда, – сказала Роза. – Вчера вечером Асад обнаружил, что вот на этой вырезке фотография его жены Марвы. Карл посмотрел на фотографию и прочитал текст, в котором рассказывалось об очередном трагическом бегстве через Средиземное море, в этом случае на Кипр. – Ты уверен, Асад? – спросил он. Асад обернулся и кивнул. Уголки его рта дрожали, глаза были пустые и мертвые. Он даже не моргал. Карл не знал, как реагировать. Что бы он ни сказал сейчас, все будет неуместным. Они никогда и ничего толком не знали об этом человеке, который находился рядом с ними. И как теперь быть? Как жить с той правдой, которая наконец выплыла наружу? – Ну хорошо, – сказал Карл и сделал небольшую паузу. – Значит, так ты об этом узнал, Асад, и тебе полегчало? Асад долго сидел, собираясь с мыслями, прежде чем что-то сказать. – Прости, Карл, мне действительно жаль, что так вышло, – наконец произнес он и положил ладонь на руку Карла. Его рука полыхала огнем. – Но так надо было, Карл. Я не мог по-другому. – Прекрасно, но ведь больше такого не будет, я надеюсь? – Нет, больше такого не будет. – Гм… может, теперь ты расскажешь все как есть? Роза слегка хлопнула Карла по плечу. Асад с каплями пота на лбу посмотрел Карлу прямо в глаза. – Меня зовут Заид аль-Асади, – тихо начал он. Уже начало ошеломило Карла. Заид? Аль-Асади? Какого черта? Он не уверен, что сможет это выговорить. Похоже, Роза заметила его реакцию. – Асад останется Асадом, Карл. Пусть он рассказывает. Карл озадаченно качал головой. Можно подумать, он все эти годы только об этом и мечтал. Но Заид? Неужели он должен теперь называть его так? – Мы ведь, наверное, все согласны, что Асаду надо дать время, сколько бы его ни потребовалось, чтобы он нашел свою Марву? – сказала Роза. – Черт побери, ну конечно, – буркнул Карл. Она думает, он кто? Адольф Эйхман, что ли? – Асад, я искренне сочувствую тебе, – сказал он, и это была правда. – Тебе наверняка было тяжело. Карл повернулся к Гордону и Розе. Неужели у этой железной женщины в глазах стояли слезы? А Гордон, смотревший на нее с нежностью, был похож на подросшего утенка, который в конце концов забрался под крылышко мамы-утки. Хотя габариты Розы существенно изменились, она все еще была способна расшевелить это анемичное существо, и это было очевидно. Карл сделал глубокий вдох, потому что следующий вопрос был весьма рискованным. – Асад, ты должен понять, почему я спрашиваю прямо. Значит ли это, что все, что ты говорил нам о себе, было обманом? Я, конечно, прекрасно знал, что в прошлом у тебя были большие проблемы, о которых ты не хотел рассказывать, что у тебя много тайн. Но твой странный язык, всякие недоразумения, болтовня о Сирии. Что тут правда и вообще кто ты такой? Асад выпрямился, сидя на стуле.