– Да-да… еще пара минут, если можно… Вы не возражаете, Леонид? – Нет. – Смотри, Вознесенский, правила знаешь, исключений не будет. Опоздаешь – спишь без ужина. – Потерплю, – ответил Леонид негромко. Капитан вышел, а Васёна вдруг сказала: – Если все, что вы рассказали, правда, я дойду с этим до Генеральной прокуратуры. – Это все – правда, – ровным тоном ответил Вознесенский. – И готов повторить это перед кем угодно. И готов ждать. – Но… пока вас реабилитируют… если… – И Васёна смешалась. – Договаривайте: «если реабилитируют», – усмехнулся опять Вознесенский. – Такое тоже может быть. Но я уверен, что все-таки найдется тот человек, что поверит в мою невиновность. Вы, например. – Ну, я не следователь, не адвокат… – Вы журналист, Василиса, а слово убило куда больше людей, чем все маньяки. – Хорошего же вы мнения о прессе, Леонид! – На собственной шкуре испытал. И вот кому бы я с удовольствием в глаза посмотрел, так это вашему коллеге Колесникову Тимофею – может, слышали о таком? «Да еще бы! – про себя подумала Васёна. – И хотела бы забыть об этом побыстрее». Но вслух этого не произнесла, только коротко кивнула. – Ну, тогда вы знаете, кто именно прилепил мне такое погоняло – Бегущий со смертью. Борзописец, черт его дери… – И что бы вы сделали, если бы удалось встретиться? – А ничего, – пожал плечами Вознесенский. – Просто хочу посмотреть в глаза. Понять, как человеку жилось все это время. – Скажите, Леонид, а если бы вас вдруг признали невиновным, какие были бы ваши следующие действия? – Выйду отсюда, куплю бутылку лимонада и штук пять эскимо на палочке, сяду в парке на скамейку и буду на людей смотреть, – абсолютно без тени улыбки ответил он. – Я восемнадцать лет обычных людей не видел, понимаете? – То есть – вы в родной город вернетесь? – А почему нет? Я же сказал: невиновен, никого не насиловал, не убивал. – Давайте еще раз фамилии сверим, – попросила Василиса, глядя в блокнот. – Вряд ли мне позволят прислать вам статью на согласование… – Я вам верю. – Он еще раз повторил все фамилии, и ухо Васёны снова резанула фамилия «Ханович», уже как-то самопроизвольно трансформировавшаяся в «Тиханевич». – Знаете, что я вспомнил? – вдруг сказал Вознесенский. – У него была родинка на левой мочке уха… и шрам на правой брови – как после рассечения, только неровный, как будто зашили неаккуратно. Так бывает, если неправильно сопоставили ткани и не выдержали натяжение нити при наложении стежка… – Я поняла, – кивнула она, быстро делая пометки на чистом листке. – А теперь… вам пора, а то на самом деле без ужина останетесь. – Невелика потеря… Но вам тоже наверняка пора. До свидания, Василиса. Спасибо за внимание… Вызывайте конвой, там кнопка у вас… под столом. Она кивнула и опустила ладонь под стол, нашла кнопку и нажала. Загорелась лампочка над дверью, и тут же раздался лязгающий звук отпираемого замка. Вошедший конвойный встал слева от Вознесенского, второй отомкнул наручник от скобы на столе и перецепил кольцо себе на руку: – Осужденный Вознесенский, встать. На выход марш. Леонид, наклонив голову вниз, вышел вслед за ним из комнаты. Второй конвойный тоже ушел, закрыв за собой дверь. Василиса осталась одна и только теперь почувствовала себя уставшей – так сильно, что готова была упасть лицом на стол и уснуть прямо здесь. Пришедший за ней капитан заметил: – Что-то вы бледная стали, Василиса Владимировна. Натерпелись страха? – Нет, что вы… он нормальный… – Все они тут нормальные… потому и на обед у них сорок пять секунд, – усмехнулся капитан. – Ну, идемте, провожу вас, а Макеев довезет до гостиницы. Имейте в виду: внизу вас обыщут, так положено. – Пожалуйста, – равнодушно отозвалась Василиса, которой хотелось только одного – оказаться как можно скорее в номере, упасть на кровать и уснуть. Город Вольск, полгода назад Первую статью Василиса написала быстро – это было просто экскурсом в прошлое, освежавшим в памяти людей события, вступлением перед настоящим материалом. И вот с этим ей пришлось повозиться. Впервые Василиса столкнулась с невозможностью выложить эмоции на бумагу. Она никак не могла найти подходящих слов, все пришедшие на ум фразы казались банальными, пустыми и шаблонными. «Ого… – расстроенно думала она, сидя по полночи за ноутбуком и тупо глядя в белое поле на мониторе, на котором только моргал курсор, не сдвинувшийся за последнее время ни на миллиметр, ни на букву. – Оказывается, попасть на Пальцев остров не самое сложное… куда сложнее рассказать обо всем, что я там услышала и увидела… Интересно, у папы бывает такое? Хотя нет… у него-то точно не бывает». Решив отвлечься, она поехала в бизнес-центр и нашла там охранника Кочкина. – Игорь Ильич, скажите, а вы помните такого следователя – Хановича Руслана Васильевича? – Спросила она, выкладывая из рюкзака пачку травяного чая, купленную в магазинчике на острове специально для этого случая. – А чего бы мне его не помнить? – включая чайник, откликнулся охранник. – Ведь это он дело Вознесенского вел. Старший следователь Ханович Руслан Васильевич. Очень толковый был мужик, уважали его тут. – А вы не помните, у него шрам был на брови? На правой? Кочкин задумался, наморщил лоб: – Шрам? Погоди… Да, точно, был шрам! Был – вот так, наискось, как будто сросся неправильно. Руслан Васильевич в детстве и юности боксом занимался, разряд даже имел какой-то. Ну вот на тренировке какой-то ему и прилетело. А ты почему спрашиваешь? – Да так… Слышала, что он куда-то пропал – правда? Кочкин поставил на стол стаканы и вазочку с медом, взял из рук Васены пачку с чаем и втянул носом аромат: – Ух ты, как пахнет-то… таежный, сразу чувствуется… Про Хановича – правда. Аккурат перед вынесением приговора он и исчез. Квартира закрытая стояла, там все чисто, прибрано, никаких следов – ну, вроде как только ушел. В гараже тоже все нормально, машину он примерно за год до этого продал, а гараж остался, но там тоже никаких следов. И брат его как в воду канул. – Брат? – насторожилась почему-то Василиса. – Да, брат у него был младший, лет тридцать, что ли… как звали – не спрашивай, не знаю. А чего ты вдруг за Хановича зацепилась? – Да так… интересно стало: как такое может быть, чтобы пропал старший следователь и его не искали? – Почему – искали, даже в розыск объявили, но так и не нашли. Бывает. Знаешь, сколько вообще народа без вести пропадает каждый год? На небольшой город можно по всей стране насобирать потеряшек этих. Они попили чаю, немного поговорили о пользе таежных трав – в этом Кочкин оказался большим специалистом, – и Василиса, попрощавшись, поехала домой. «Очень странно все это, – думала она, сидя в трамвае, прислонившись щекой к стеклу. – Пропадают два человека… нигде их не находят, и никакого будущего у них нет. А потом спустя время в Беларуси обнаруживается человек, у которого, наоборот, нет прошлого – только настоящее. Ханович – Тиханевич… Почему мне кажется, что это может быть он? Надо фото посмотреть, как я не доперла-то сразу? В интернете же!» Она вытащила телефон, вбила в поисковик имя и фамилию, настроила запрос по картинкам, но это ничего не дало. Ей все время высвечивались фотографии советского певца, уроженца Беларуси, к этому моменту уже умершего. Это, конечно, объяснялось схожестью фамилий, но могло означать и то, что фотографий Тиханевича в сети просто нет. «Как это он умудрился, будучи известным человеком, бизнесменом, нигде не засветить лицо? Ровно так же, как нигде нет снимков Хановича? И ведь даже Колесников не сделал с ним ни одного кадра в своих передачах – или я ошибаюсь? Надо бы пересмотреть». Этому она посвятила остаток дня и почти всю ночь, смотрела в который раз старые видео, выставив максимальную скорость, но так и не обнаружила ни лица, ни даже упоминания фамилии. Все комментарии давала симпатичная молодая брюнетка в синем кителе и строгой юбке до колена, указанная в титрах как «Следователь Анна Решетилова». Васёна записала эту фамилию и на следующий день позвонила Карамышеву, попросила помочь, но и тут оказалось пусто – Решетилова уволилась из прокуратуры десять лет назад и куда-то переехала. – Облом, Петрович, – пробормотала Василиса, выслушав от Лешки информацию. – Слушай, а как-то запросить ее данные можно? – Конечно, нет. О бывших прокурорских информацию не выдают. – Вот же… Ладно, и на том спасибо, Лешка. Абсолютно расстроенная, она снова открыла ноутбук и в который уже раз устремила взгляд на пустой белый прямоугольник с мигающим курсором. «Это меня Бог наказал – за то, что папу не послушалась, – вяло думала Василиса, подперев щеку рукой. – Теперь вот от информации голова трещит, а написать не могу ни строки. А там Вознесенский надеется, что я хоть что-то делаю… Кстати, а в то время проводили тест на ДНК? – вдруг подумала она. – Ну как-то же выяснили, что это он Александровскую изнасиловал? У нее ведь брали все анализы…» Пришлось снова звонить Карамышеву. – Ты мне работать мешаешь! – возмутился бывший одноклассник. – Думаешь, я тут чай пью с печеньем? Нет, у меня дел по горло! – Ну, Леша… – заканючила Василиса. – Ты бы меня просто с экспертом каким-нибудь свел, а? Ну, который понимает в этом… Я ж в школе биологию просвистела, сам знаешь… – Ох, достала ты меня, Васька… Ладно, перезвоню через полчасика. Через полчаса в ежедневнике Василисы появились номер телефона и имя эксперта из бюро судебно-медицинской экспертизы, который согласился проконсультировать журналистку для статьи о ДНК-тестах в раскрытии преступлений, связанных с изнасилованиями.