Прохор сел в лужу конкретно, но кое-что у него осталось. Один ломбард он делил с Купчиком, другой – с Кукой. Оба остались на плаву. Оба сейчас лежат на дне, но пузыри пускают, рулят своим бизнесом. А значит, есть кому смотреть за ломбардами. А там не только вещи под залог, но и быстрые кредиты, которые нужно выбивать. Есть еще доля в ресторане, в автозаправке, в складе, сдаваемом под аренду, также Прохор мог рассчитывать и на прибыль с двух продуктовых магазинов. Инна продала все, что принадлежало ему одному, а долевое участие трогать не стала. Так что Прохор не совсем разорен. И Купчик обязательно зашлет бабло в зону, стоит ему только сообщить. – И на общак подогнать сможешь? – Святое дело, – кивнул Прохор. Он теперь арестант, часть подневольного мира, и на общак ему положено отстегивать в полной мере. Но в рамках определенного процента. И с тех подгонов, которые будут поступать с воли. – Много? – Ты казначей? – Нет… Но знать должен… – Я не знаю, кто ты такой. – Бушак я. За этой хатой смотрю. – От воров или от кого? – От воров… А кто еще у нас есть? – нахмурился Бушак. – Подлунный мир богат и разнообразен. – Не знаю… У нас тут все строго… И не надо тут борзеть. – Я не борзею. – Знаю я вашего брата… По какому ходу ты заехал? – По первому. – По бандитскому ходу ты заехал, поэтому сиди и не высовывайся, пока тебя не спросят, – распалился Бушак. Прохор промолчал. Он, конечно, мог свернуть шею этому здоровяку, но без последствий это не останется. Если воры навалятся на него всей своей массой, ему точно несдобровать. Да и зачем ему враждовать с ними? – Я не знаю, кем ты был на воле… Но если есть деньги… – в раздумье протянул Бушак. Прохор продолжал молчать. Кулаки чесались невыносимо, но усилием воли удавалось сдерживать себя. – Если есть деньги, это хорошо… Но не в деньгах счастье, да, пацан? – натянуто улыбнулся «смотрящий». – Счастье в свободе. – А ее нет. – Поэтому помолчим. – Значит, место тебе хорошее нужно, – в раздумье проговорил Бушак. – Если ты был в авторитете, то, конечно… Пацаны не поймут, если мы тебя тут на параше оставим. Я правильно понимаю? – Дело не в пацанах, дело во мне. – Не дай себя «опустить», все правильно… Будет тебе место. Бушак подозвал к себе Торчилу и велел ему освободить шконку какого-то Сазана. Прохор забрал свои вещи, перенес их на новое место – в дальнем от сортира ряду, посередине, в равной удаленности от окна и двери. – Доволен? – спросил Бушак. – Лишь бы не на ветру. – Лавэ подгонят, рассчитаемся. Прохор кивнул. Все в этом мире продается и покупается. Тем более что он сам предложил такой вариант. – Место в блаткомитете я тебе не обещаю, – продолжал «смотрящий». – Но если вдруг пойдешь в «отрицалово», возражать не буду… Может, вместе будем здесь куковать, пока мужики вкалывают… Прохор промолчал. Он не собирался опускаться на самое дно арестантской массы, но и на самый верх лагерной элиты не рвался. И воровской миссии за ним не было – не надо было ничего доказывать. Так что можно было и поработать. – Что, страшно стало? – усмехнулся Бушак. – Это правильно. У нас тут с этим делом строго. Меня два года через матрас кидали, пока отстали… Прохор знал, как тяжело достается право бить баклуши в рабочее время. «Отрицалов» маринуют в штрафных изоляторах годами. Пятнадцать суток отстоял, вернулся в барак, провел там ночь на мягком матрасе, а на следующий день снова в ШИЗО. И так раз за разом. Это и называлось «гонять через матрас». Далеко не каждый выдерживал такое испытание, поэтому в хате в рабочий час находился один только Бушак, остальные в промзоне – план дают. А завтра и Прохор подключится. Его в слесарный цех определили… Может, «бугром» станет. Надо же к чему-то стремиться. – Посмотрим, определимся. – Посмотри, определись… – кивнул Бушак. – Порядки наши ты должен знать. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Выгодно купить можно у нашего партнера.