А дальше, как в тумане… Торжественная речь… Клятвы… Дайте согласие… Поставьте подписи… Можете поцеловать невесту… Бесконечные поздравления… И если бы Ян не поддерживал меня под локоть, то свалилась бы… Правда, предпочла бы тихо расписаться и скромно отметить… В середине вечера, мы уехали в городскую квартиру. Первая брачная ночь. Хотя для меня она ничем не отличается от остальных проведенных вместе ночей. Только комната сейчас украшена множеством свечей и лепестками роз, которые тянулись еще из прихожей. — Ты не против, если выпью немного шампанского? — спрашивает Ян. — Нет, — устало откидываюсь на кровати. — Эй… — он опускается сверху и быстро целует. — Даже не вздумай отключаться. — В этом платье я не усну… Мне нужна твоя помощь… И не хочу спать, просто расслабляюсь в тишине. — Сейчас вернусь. Он приходит с ведром для льда, а в нем бутылка. — Тебе немного будет? — приподнимаюсь на локтях. — Я не собираюсь все выпивать. Хотя с моей весовой категорией, опьянеть сложно. — У тебя идеальная весовая категория. В твоих руках ощущаю себя такой защищенной… — Это потому что ты маленькая и хрупкая, — он протягивает мне руку и тянет на себя. — Давай, раздену. Где этот шедевр трудов швейного мастера расстегивается? — Сзади… Ян не торопится расстегнуть платье. Он целует обнаженные плечи и шею, местами покусывая их. Его бедра прижимаются ко мне, и чувствую, насколько он возбужден. Трусь попой об него… — Тина, Тина… соблазнила взрослого мужика… И не стыдно тебе? — от его слов, сказанных прямо в ухо, бросило в жар. — Нет… не стыдно… Расстегивай уже… Молния поддалась ловкому движению руки, а я испытала облегчение и свободу от одежды, которая надоела за весь день. Платье упало в ноги. Хотела избавиться от белья и чулок, но Ян остановил: — Нет-нет, не снимай. А моих глаз коснулась плотная повязка. — Что ты задумал? — Меня не покидает мысль, что ты много болтаешь, в этот момент хочется засунуть кляп в твой ротик, — он сжимает мою грудь через тонкое кружево. — Но с другой стороны: тогда не услышу, как выкрикиваешь мое имя, дойдя до пика удовольствия. Ян резко толкает меня вперед, я падаю на кровать, пружиня на матраце. Не успеваю повернуться и оказываюсь — прижата его телом. Он кусает спину снова… «Это моя эрогенная зона» — о чем любимый быстро разузнал, и умело пользуется этим. — Связать бы тебя всю, но опять же люблю, когда извиваешься… — Ян… — Молчи… Дай насладиться тобой. Он встает. Лежу не двигаюсь. Слышу, как снимает одежду, как наливает шампанского и делает большой глоток. Возвращается ко мне. Переворачивает. Садится мне на ноги, а запястья фиксирует руками. — Такая послушная… Ты там не уснула? — тихо смеется. — Разве я могу уснуть? — Правильно. Я не дам. И тут я чувствую холод на своем животе. — Это лед? — вздрагиваю от этих ощущений. — Дааа… Потом он перемещается к груди и через ткань бюстгальтера водит зажатым в зубах кусочком льда по соску, усиливая возбуждение. Выгибаюсь насколько могу, находясь в тугих оковах. Лед касается моих губ. Мне нравится, как от Яна пахнет шампанским. И в этот момент жалею, что не переношу алкоголь, ведь тогда бы он дал выпить из своего рта. А так — лишь капли воды проникают в меня… От этих мыслей застонала. — Не терпится? — Да… — выдыхаю, мой голос дрожит. — Сегодня устраивать секс-марафон не станем. Оставим это на предстоящий отдых… Сейчас я возьму тебя сладко-нежно, буду ласкать тебя, а ты кричи, не сдерживайся, есть только ты и я… Вечером мы уезжали. Тот самый сюрприз, что Ян планировал еще раньше, правда он не уточнял, что на момент поездки я уже стану его женой. Какое-то райское местечко в индийском океане, где «…солнце круглый год, уникальная природа, тихие отели, затерянные в бухтах с бирюзовой водой, белоснежным песком…» — так гласил рекламный проспект. Разве это не здорово? Тишина, уединенность… И только мы… Просто мечта всех молодоженов! Но день хотела провести с Максом. Я сильно привязалась к нему, как и он ко мне. Хотя мамой не называет пока, иногда лишь слышу, как слово застревает в его фразе и не решается сказать… Ян выразил сомнения, надо ли ехать в поселок. Ведь Макс станет проситься с нами, будет капризничать… Одним словом — расстроится. А планы от этого не изменятся. — Не могу не приехать, обещала… — Мне, конечно, приятно, что ты так любишь моего сына, но сама же будешь потом лить слезы. — А тебе все равно, что ли? — Не утрируй… Макс останется с бабушками и тетей, они уже целую программу развлечений разработали. А у нас медовые десять дней. — Ты прав… Но хочу его видеть. — И так едем… Учти: устроит истерику — успокаиваешь ты. — Не переживай — успокою. Как только заехали во двор, Макс, игравший на улице, побежал в нашу сторону. И по сложившейся традиции, сразу ко мне обниматься. А с папой они теперь здороваются по-взрослому — жмут друг другу руки. Идем в дом. Сумасшедший аромат выпечки разнесся за его пределы и манил. У меня во рту увлажнилось от желания вгрызться зубами в румяный бочок булочки (или что там наши мамы испекли?). — Тина? — Ян коснулся моей щеки, отвлекая от вкусных мыслей. — Ты хорошо себя чувствуешь? — Да, почему спрашиваешь? — а сама принюхиваюсь, глубоко вдыхая. — У тебя такой взгляд… дикий что ли… — Есть хочу… — Ты много ешь в последнее время… Смотри: сама будешь расстраиваться из-за веса. — Я умерю аппетит, — обещаю, но понимаю: сегодня не удержусь от искушения. Не сегодня, ох, не сегодня… День проходит вполне спокойно, по-семейному, уютно… Но к моменту отъезда Макс начинает вредничать, требовать внимания и моего, и папиного. Постоянно виснул на нас… Просился взять его… — Макс, мы ненадолго, — говорю, гладя по голове. Он сидит у меня на коленях, прижимаясь. — Хорошо, я не буду плакать, пока вас нет, и слушаться буду. — Ты молодец. Мы что-нибудь привезем тебе. Он спрыгивает и убегает наверх. Я понимаю, что прячет слезы, которыми не хочет расстраивать. Больше меня, конечно. — Надо ехать. Макс не спустится больше, — говорит Ян. — Да… На душе тяжело. Но это всего на десять дней… Хотя спокойнее не становится. Идем на улицу. Гена укладывает наши чемоданы. Садимся.