— Я поняла тебя с первого раза, Элиас. И разве с тех пор я мешалась у тебя под ногами? - спрашивает она. — Нет, но я говорю тебе не впутывать Оакли в это. — Я и не собиралась. - Ева выдерживает мой взгляд. — Теперь, если ты не возражаешь. Я иду домой. Ева смотрит налево, привлекая мое внимание к директору Бирну, который, похоже, готов убить меня за общение с его женой. — Элиас, какого хрена ты здесь делаешь? - рычит он. Дерьмо. Ева кладет руку ему на грудь. — Все в порядке. Мы просто разговаривали. Я усмехаюсь, пытаясь притвориться, что директор меня не пугает. Этот парень – танк и мог бы без особых проблем надрать мне задницу. — Ага, Вы так ревнуете, что Ева больше не может даже разговаривать с парнями? — Не с теми, которые, блядь, душат ее в пустых коридорах, - рычит он. Я поднимаю обе руки вверх в знак капитуляции. — Ладно, успокойтесь. Я ухожу. Я отворачиваюсь и ухожу, несмотря на желание бежать от взбешенного директора. Это безумие, что он женат на студентке. Последствия будут огромными, и все же он, кажется, чертовски уверен, что никому не будет до этого дела. Пока я иду по тропинке, голос Евы повторяется снова и снова. Признай уже, что у тебя есть чувства к ней. Это как насмешка, которую я не могу стереть из своей памяти. Ева не понимает, о чем говорит. Она здесь всего пять минут и думает, что знает, что происходит между нами двумя. Риццо сидит на скамейке в конце дорожки, и хмурится, когда видит меня. — Где ты был? Я пожимаю плечами и сажусь рядом с ним. — Ходил поздравить новую миссис Бирн. - Я ухмыляюсь ему. Он качает головой. — Это полный пиздец. Я никогда раньше не был в такой странной долбаной школе. Я смеюсь. — Правда. — Как зимние каникулы? - спрашивает он. Я пожимаю плечами. Находиться вдали от Натальи и заставлять себя не связываться с ней, а потом узнать больше об истории, связанной со смертью моей матери, – это были одни из самых тяжелых каникул в моей жизни. Посещение ее могилы с тех пор не выходит у меня из головы, и я думаю, это потому, что часть меня теперь винит ее. Если бы она держала рот на замке, возможно, все еще была бы жива. — Не самые лучшие, - отвечаю я. Риццо вздыхает и кивает. — Мои тоже. - Он качает головой. — После всего дерьма, что мой отец натворил в прошлом году, в этом году все казалось странным. Я не могу этого объяснить. Я понимающе киваю. Риццо пришлось уехать за пару недель до зимних каникул, потому что его маму подстрелили. Он узнал, что отец накачивал ее наркотиками, делая больной в течение многих лет. Все это звучит как дерьмовое шоу, если не сказать больше. — Ладно, извини, что спросил. — Итак, какие у тебя планы на этот семестр? - Спрашивает Риццо, глядя мне прямо в глаза. — Все еще преследуешь эту девчонку Гурин? У меня сводит живот при упоминании Натальи. — Конечно, - отвечаю я, но даже для моих собственных ушей это звучит неуверенно. — И что это значит? - спрашивает он. Я пожимаю плечами. — Что? — Почему ты так её ненавидишь? Ненавижу. По словам Евы, я не ненавижу Наталью. — Это долгая история. И это действительно так. Ненависть к Наталье родилась из ошибочного убеждения, что моя мама умерла из-за братвы Гуриных. Что весь мой мир перевернулся с ног на голову из-за ее семьи. Со временем причина моих издевательств исчезла, а желание выместить на ней свою ярость стало извращенным и навязчивым. Где-то на этом этапе, я полагаю, ненависть к ней переросла во что-то более нездоровое и испорченное. — Она не кажется такой уж плохой, вот и все. Не понимаю, почему ты ее так ненавидишь. Я пристально смотрю на Риццо, поскольку он переходит все границы, задавая мне вопросы. — Тебе что с того, в любом случае? — Ничего, просто любопытно. — Что ж, держи свое любопытство при себе. - Я встаю и бросаю на него последний взгляд. — Не люблю, когда меня допрашивают. Риццо качает головой. — Я уже понял. - Он встает. — Хочешь совет? — Не совсем, - отвечаю, раздражаясь, когда он следует за мной по тропинке к академии. — Ну, я все равно дам его тебе. Если ты хочешь ее, то перестань быть придурком. Я смотрю на Риццо. — Не понимаю, о чем ты говоришь. Он ухмыляется, и мне приходится сдерживаться, чтобы не ударить кулаком по его самодовольному лицу. — Это классическая тактика агрессора. Тебе нравится Наталья. Вот почему ты получаешь такое удовольствие, мучая ее. Это дает тебе власть над ней, но это не лучший способ завоевать ее сердце. - Он подмигивает мне и затем идет вперед. — Просто подумай об этом. Ублюдок. Если было недостаточно того, что Ева сказала, что у меня есть чувства к Наталье, теперь и этот сукин сын намекает, что она мне нравится. Нравится ли мне Наталья? Я провожу рукой по шее, медленно поднимаясь к мужскому общежитию, которое находится отдельно от главного здания. Идея мне чужда, и все же я не могу отрицать, что ненависть, которую я испытывал к ней, постепенно трансформировалась и менялась. С годами это превратилось во что-то зловещее. Я морщусь, вспоминая, как в десятом классе зашел слишком далеко и ударил ее ножом в ногу. Мой гнев из-за смерти матери был выплеснут на неё, потому что она была единственной отдушиной, которая у меня осталась. В моих глазах Братва Гурина была причиной, по которой я оказался здесь, но, как выяснилось, я сильно ошибался. Теперь я не знаю, что чувствую по поводу всего этого. Вину, может быть. Так как даже если братва и была бы причиной маминой смерти, Наталья всегда была невиновна во всем этом. И мое влечение к ней было очевидным уже несколько лет. Сначала это вызывало у меня отвращение, но теперь я начинаю понимать, что, возможно, и Риццо, и Ева правы. Я хочу Наталью самым первобытным образом, и это опасно. Чувства не могут быть частью сделки. Нет, если я собираюсь сломать ее так, как всегда хотел, но внезапно эта перспектива становится менее желанной, чем когда-либо. — Элиас! - Ник зовет меня по имени, подбегая ко мне. — Я везде тебя искал. Я пожимаю плечами.