— Риццо Бьянки, - отвечает он, не реагируя на мои действия. — А теперь отпусти меня, пока я тебя не заставил. Гнев охватывает меня из-за гребаной наглости этого парня, но я чувствую, что он может постоять за себя. Вместо того, чтобы выяснить это, я отпускаю его воротник и отпихиваю в сторону. — Найди себе другое место, - говорю. Прежде чем я успеваю осознать, он хватает меня за плечо, разворачивает к себе, и наносит сильный удар в челюсть. — Ублюдок, - рычу я, бросаюсь на него и валю на землю. Мои кулаки бьют его по лицу, но он только ухмыляется и смеется с каждым ударом. Все охают, и я знаю, что это не из-за драки. Раздается тяжелый треск, означающий, что Ниткин только что вошел в чертов класс и держит в руках свой хлыст. Моя спина напрягается, когда я выпрямляюсь, понимая, что выгляжу зачинщиком, поскольку именно я навалился на Риццо и выбил из него всё дерьмо. — Отойди от него, Моралес, - говорит Ниткин. Я тяжело сглатываю и выполняю его приказ, потому что даже я не настолько безумен, чтобы противостоять этому садисту. — Встаньте, мистер Бьянки, - приказывает он. У Риццо разбита губа, а глаз уже почернел, когда он стоит и смотрит на меня. — Объясните, что произошло. Я открываю рот, чтобы заговорить, но Ниткин перебивает меня. — Не ты. Я хочу услышать это от Риццо. Риццо пожимает плечами. — Разногласия, сэр. — Взаимные? - Спрашивает профессор Ниткин. Он кивает в ответ. Очевидно, что он не стукач. — Да, просто взаимные разногласия. — Хорошо, вы оба садитесь. Я разберусь с вами позже. Ниткин, похоже, не верит Риццо, поскольку не сводит с меня прищуренных глаз. Бьянки снова садится на мое место с самоуверенным видом, бросая на меня знающий взгляд. Я скриплю зубами и занимаю парту в другом месте, ненавидя то, что новенький вынудил меня отступить перед всеми. Если бы не профессор, подоспевший так вовремя, я уверен, что заставил бы его отступить. Хотя то, как он смеялся, пока я бил его, заставляет меня задуматься о том, сколько боли он может вынести. — Что за хрень с этим парнем? - Шепчет Дэмиен, садясь за пустую парту рядом со мной. Я пожимаю плечами. — Понятия не имею, но, по крайней мере, он не натравил на меня Ниткина. Я не могу отрицать, что тот, кто достаточно смелый, чтобы противостоять мне в свой первый же день, заслуживает уважения. — Верно, - отвечает Дэмиен, открывая учебник. — Сегодня мы узнаем о частях тела, которым можно причинить наибольшую боль. Выражение глаз профессора Ниткина - это чистая садистская радость при объявлении об этом. Он чертов сумасшедший сукин сын, наказания от которого боятся все, даже я. Хотя вслух я бы в этом не признался. — Откройте, пожалуйста, страницу семьдесят шесть в своем учебнике. Я листаю страницы, описывающие архаичные ритуальные пытки и убийства. Трудно поверить, что подобные книги существуют, но мейнстрим похоронил их. Только Академия Синдиката была настолько испорченной, чтобы раскопать их. Я откидываюсь на спинку стула и отключаюсь от классной рутины, поскольку вряд ли мне нужно узнавать о пытках больше, чем меня научили в семье. Картель славится творческим подходом к своим жертвам. Мысли блуждают по хорошенькому маленькому питомцу, и я ненавижу себя за это. У меня сводит живот от мысли, что девушка, которую я ненавидел больше, чем кого-либо другого, превратилась в навязчивую идею, которую я не могу выкинуть из головы. Одержимость может быть опасной вещью, даже если она порождена глубоко укоренившейся ненавистью. Глава 4 Наталья Прошло три дня с тех пор, как Элиас шантажировал меня. В течении этих трех дней меня не покидает чувство, что засранец нарочно избегает меня, заставляя оглядываться через плечо на каждом шагу. Я жду, что он ударит в любой момент, и мне это не нравится. Жизнь в академии всегда была такой с тех пор, как он приехал, но теперь я чувствую себя еще хуже, зная его намерения относительно меня в этом году. Он присылал мне сообщения, изводя глупыми комментариями, но я не отвечала на большинство из них. Несколько раз я посылала односложные ответы, однако если он думает, что может держать меня за дуру, пусть подумает еще раз. Да, у него есть рычаги влияния на меня и мою семью, но он ясно дал понять, чего хочет взамен. Мою невинность. Я отдам ее ему, чтобы обезопасить свою семью, но не позволю обращаться со мной как с рабыней, которая должна делать все, что он скажет. Воспоминания о том, как он прикасался ко мне в пустом классе, вызывают непроизвольную дрожь по спине. После всего, что он делал со мной на протяжении многих лет, он жаждет окончательного контроля надо мной — сексуального подчинения. Это отвратительно, извращенно и именно то дерьмо, которое можно было ожидать от него. Чувство тревоги охватывает меня, когда я иду по пустому коридору на свое следующее занятие, поскольку у меня не было первого урока. Я иду быстрее, так как у меня появляется ощущение, что кто-то идет следом, заставляя моё сердце колотиться в грудной клетке со скоростью тысячи миль в час. — Не так быстро, Гурин, - раздается голос, который я узнаю где угодно. Он преследует меня в ночных кошмарах. Я тяжело сглатываю, так как знала, что рано или поздно этот момент наступит, и останавливаюсь, поворачиваясь к нему лицом. — Чего ты хочешь? - Спрашиваю я. Бессердечная ухмылка расползается по его слишком красивым губам. — Ты была очень плохой девочкой, Наталья. Я сжимаю челюсти и делаю вид, что не понимаю, о чем он говорит. — Понятия не имею, о чем ты. Элиас сокращает расстояние между нами, возвышаясь надо мной во всем своем величии. — Правда? - Его губы кривятся. — Тогда что это, черт возьми, такое? - он поднимает телефон, просматривая свои сообщения и мои ответы. Я пожимаю плечами. — Я ответила, не так ли? — Не на все, - рычит он, в глазах ярость. — Ты как будто подталкиваешь меня позвонить Григорию Лебедеву и сказать ему, что я знаю, где скрывается его семья. Я скрещиваю руки на груди. — Ты сказал мне, чего хочешь за молчание. Лишить меня девственности, и я согласна, но в остальном я не буду делать всё, что ты говоришь, весь год. Выражение его лица становится смертельным, он впивается в меня взглядом, а затем делает движение, и, крепко обхватывая пальцами мое горло, впечатывает меня спиной в стоящие рядом шкафчики. — Очевидно, ты неправильно поняла, чего я хочу за свое молчание. - Его ноздри раздуваются, пока эти уникальные голубые глаза изучают мои. — Я сказал тебе, что ты будешь моим питомцем в течение одного года. Это означает то, на что похоже. Ты делаешь то, что я говорю, без вопросов, если хочешь, чтобы я молчал. - На его губах играет жестокая ухмылка. — Даже если я прикажу тебе ползти рядом со мной на четвереньках, как гребаная собака, ты не будешь задавать вопросов. Понятно? Крепко сжатие его руки на моем горле вызывает ужас, и это заставляет меня испытывать стыд, как будто здесь стоит не восемнадцатилетняя, а двенадцатилетняя девочка, которая боится его. — Да, - хриплю я, с трудом набирая в легкие воздух. — Хорошо, - говорит Элиас, ослабляя хватку, но продолжает прижимать меня к шкафчикам. — А теперь на колени, - требует он. Мои глаза расширяются. — Что? — Я сказал, на колени. - Тон его голоса убийственный. Сердце так сильно колотится о грудную клетку, что я не уверена, что оно не вырвется из моего тела в любую минуту. — Зачем? Он хватает меня за плечи и опускает на пол, впиваясь в меня взглядом. — Вытащи мой член, и я больше не буду просить. Мой желудок падает, как груда кирпичей. — Я не могу сделать это здесь, что, если... — Сейчас же, Гурин. Или люди увидят. - Он смотрит на часы. — У нас есть восемь минут до окончания первого урока. Я тяжело сглатываю и тянусь к молнии на его штанах, испытывая отвращение к себе за то, что моя киска намокла при мысли о члене этого сукиного сына. Он может быть привлекательным, но в прошлом делал со мной ужасные вещи, и этот не исключение. На самом деле, это один из худших его поступков. Просто в прошлом его действия всегда были направлены на то, чтобы унизить меня или причинить физическую боль. Эта сексуальная грань его мучений – новая и сбивающая с толку.