— Это все непросто, — прервал его Поль. Дамеус не стал настаивать. Они свернули в помещение, где в металлических шкафах накапливались толстые закрытые упаковки: в них ожидали исследования опечатанные улики, доставленные со всего района, например осколки стекла с места кражи. Рядом стояло всяческое оборудование, вроде разномастных пробирок, наборов различных принадлежностей, рулонов мусорных пакетов… На столе расположилась коллекция челюстей и скелетов животного происхождения — фигуранты тянувшихся целую вечность дел об отравлении кошек и собак, а на другом его конце, на куске белой марли, лежало интересующее их украшение. Поль достал пару латексных перчаток из стоявшей рядом коробки. — Не трудитесь, — заявил Дамеус. — Как я сказал, необходимый генетический материал уже снят. Подвеска снова в вашем распоряжении. Дамеус поднял ее за цепочку и опустил в ладонь Поля. Книжечка была около трех сантиметров в длину и двух в ширину, толщиной в сантиметр. Эксперт протянул Полю лупу: — Невероятное украшение. В смысле материала ничего особо ценного — цепочка серебряная, книжка из латуни и олова, — но его оригинальность заключается в самой конструкции. Только по чистой случайности, разглядывая его под лупой, я обнаружил особенность в одном из круговых узоров на переплете книги. Посмотрите сами. Поль послушно взялся за лупу. Несмотря на увеличительное стекло, он не заметил ничего аномального и покачал головой. Дамеус вооружился циркулем и надавил металлическим кончиком на часть узора — иголка, войдя в паз, осталась в этом положении. — Какой-то механизм? — удивился Поль. — Не знаю, знаком ли вам принцип устройства японских коробочек с секретом. Такие красиво инкрустированные шкатулочки, которые открываются только после серии сложных и секретных манипуляций. Надавить в одном особом месте, потянуть в другом. В них можно что-то спрятать. Самые мудреные коробочки, чтобы открыться, требуют до семидесяти движений, которые должны выполняться в строго определенном порядке. Вы сейчас видите не просто изображение книги, а искусную систему, созданную по примеру таких японских коробочек. — И вам удалось ее открыть? Дамеус с улыбкой кивнул: — Мальчишкой я целыми днями шлялся по разным блошиным рынкам в поисках всяких головоломок. А эту штучку разгадать не так уж сложно, как может показаться. Ну… если вы заранее знаете, что в ней есть секрет. Достаточно четырех движений. Он перевернул подвеску, надавил на выпуклость на обложке, потянул за другую и нажал все той же иголкой циркуля на последнюю крошечную кнопку на задней стороне книги. — Прекрасная работа, — подчеркнул он, — невероятной точности, учитывая маленькие размеры книги. Пришлось бы разобрать ее, чтобы выяснить, как работает механизм, но, похоже, это невозможно сделать, не разрушив само украшение. Такое не купишь в первом попавшемся магазине. Это редкая вещь и, на мой взгляд, дорогая, которой может владеть только настоящий ценитель. Мой сын сказал бы: «Пиратская штучка». Для наглядности я оставил на месте тот объект, который в ней находился. — Какой объект? — Не буду портить вам сюрприз… Где Жюли могла взять такое украшение? Почему она врала о его происхождении? Поля мучило изумление и нетерпение. У него возникло чувство, что он ждет финальной развязки одной из картин Хичкока, — эта подвеска была тем самым макгаффином из фильма «Ужасы кровавых приключений Жюли Москато». Раздался новый щелчок. Обложка книги немного отошла в сторону. Дамеус открыл тайное пространство. Двумя пальцами он извлек то, что, очевидно, спрятала там Жюли двенадцать лет назад и что до сегодняшней ночи никто не обнаружил. Карту памяти. 29 Не может быть. Дело сдвинулось. Наконец-то сдвинулось, черт его побери… Пальцы Поля дрожали так сильно — кофе, возбуждение, — что он лишь с величайшим трудом вставил микрокарту в переходник. Когда ему это в конце концов удалось, он подключил аппарат к своему компьютеру. Поль заперся в кабинете и опустил жалюзи. Кроме дежурного жандарма на входе, он оставался в расположении бригады один. По всей видимости, ему в руки попала карта памяти цифровой камеры Жюли Москато, та самая, которую они так и не нашли — как выясняется, не без причины! Дамеус особо уточнил, что не пытался просмотреть ее содержимое из боязни повредить носитель. На экране открылось окно. Карта содержала две видеозаписи, одна от 13 сентября 2007-го, другая от 4 февраля 2008-го, то есть за месяц до исчезновения Жюли. Поль тут же скопировал файлы на свой жесткий диск, ужаснувшись мысли, что может потерять данные. Он не дышал, пока черточка загрузки не подошла к ста процентам. Скачивание вроде бы прошло без аномалий. Он сглотнул и включил видео, датированное сентябрем 2007-го. Карта пролежала в украшении целых двенадцать лет, и существовала куча причин, по которым она могла быть повреждена. Однако световые отблески заплясали на лице Поля, когда перед его глазами начал разворачиваться цветной фильм. Камера лежала на седле велосипеда. Угадывался немного размытый кусок руля слева. Ее внедорожник, подумал Поль. Погода стояла ясная, в поле зрения мелькали высокие ели. Лес. Шум ветра в ветвях. Крики птиц. Камеру переместили, и появилась сама Жюли с рюкзаком за плечами. Сердце Поля сжалось. Он представил себе чувства Габриэля, если бы тот так неожиданно вновь увидел свою дочь. На Жюли были трико в обтяжку, кроссовки с флуоресцирующими вставками и велосипедная ветровка из синего нейлона. Она достала походную складную лопату и вырыла ямку глубиной сантиметров сорок. Вынула из рюкзака коробку — что-то вроде маленького металлического ящичка, — которую и положила в землю. Потом сняла с шеи подвеску — ту самую, что сейчас лежала рядом с клавиатурой. Встав на колени, склонилась над ямой, держа цепочку кончиками пальцев. Она плакала. Поль различал ее прерывистые рыдания, похожие на подвывания животного. Но отпустить цепочку оказалось для нее слишком тяжело. Она снова надела ее на шею, прежде чем засыпать яму с коробкой землей, аккуратно утрамбовать ее и замаскировать поверх елочными иголками. На стволе дерева, у корней которого она стояла, Жюли швейцарским ножом долго процарапывала кору, пока не получилась ясно видная отметка в виде креста. Потом вернулась к камере и сняла несколько панорамных видов. Деревья, опять деревья, и так на сколько хватало глаз. Чуть подальше на склоне тропа. Череда крупных скал, одна из которых, в форме менгира[30], не меньше двух метров высотой. Потом навела фокус на эти скалы, затем опять перешла к панорамной съемке в направлении места, где вырыла яму. Она хотела зафиксировать дорогу. Конец фильма. Жандарм неподвижно застыл перед экраном. Больше тринадцати лет назад явно чем-то очень расстроенная девушка-подросток зарывает металлическую коробку. Она едва не кладет туда же и подвеску, но решает сохранить ее у себя и прячет видео, позволяющее отыскать ее тайник. Что ты доверила лесу, Жюли? Возможно, девушка хотела избавиться от каких-то вещей, но не окончательно. Поэтому она подстраховалась возможностью однажды вернуть их. На всякий случай. На какой случай? Он включил второй фильм, от 4 февраля 2008-го. Время, высвечивающееся внизу справа, показывало 23:55. Совсем другая обстановка. Дождь, темнота. Изображение дрожит, камера раскачивается. Кто-то стоит с аппаратом на улице, звук выключен. Мелкие капли затуманивают картинку. Тряпка приближается к объективу, наступает темнота, потом изображение становится более четким. Камера направлена на окно, откуда просачивается свет, несмотря на задернутые шторы. Все слишком близко, слишком темно, чтобы Поль мог узнать место. Через минуту одна из штор отодвигается, пропуская полосу света. Тот, кто держит камеру, вздрагивает. Поль нахмурился. Объектив приникает в щель между шторами, дает небольшой обзор, пока не фокусируется на обнаженной спине. Капли воды усеивают оконное стекло, но это не мешает рассмотреть длинные платиновые волосы, сбегающие до поясницы девушки. Она сидит на кровати, верхом на силуэте, различить который невозможно из-за его позы и угла съемки. Но это мужчина. Слабый чуть оранжевый свет исходит, очевидно, от лампы в изголовье кровати. Спина изгибается, волосы извиваются, тело — явно очень юной девушки — описывает пылкие арабески. Правая рука мужчины вцепляется в простыни. Резкое движение, и платиновая шевелюра словно отделяется от черепа и скользит назад. Девушка еле успевает ее поймать и нацепить на место. Парик. Внезапно в стекле отражаются два белых луча. Объектив мгновенно утыкается в землю. Оператор быстро перемещается по гравию. Наклоняется и останавливается. По диагонали видны колеса автомобиля. Наконец белый свет исчезает. Через минуту аппарат снова поднимается и начинает снимать прямо перед собой. У Поля перехватывает дыхание, когда он узнает это место. Все происходит в гостинице «У скалы». В одной из комнат на первом этаже, выходящей прямо на паркинг. Пальцы жандарма судорожно сжали мышь. Того, кто производил съемку, спугнул приезд клиента, а потом он снова занял свою позицию за окном. По ту сторону стекла два человека занимались любовью. Дождь, захудалая гостиница, подглядывание в щелку между занавесками — все это было омерзительно. Полю стало нехорошо, но он не намеревался отступать ни на йоту. Эти видеозаписи, возможно, скрывали часть тайны двенадцатилетней давности. Минут десять спустя молодая женщина с поблескивающей спиной встала и вышла из кадра. Жандарм приклеился носом к экрану. Он заметил, что она старалась не поворачиваться лицом. Неужели это та самая Ванда Гершвиц? Если только не сама Жюли? Не этот ли мужчина подарил ей подвеску? Или же Жюли держала камеру? На долю секунды он подумал, что объектив могла наводить Луиза. Он тут же отбросил эту гнусную мысль. В комнате включили более яркий свет. Мужчина с каплями пота на лбу сел и оперся ладонями о матрас у себя за спиной. Широкая улыбка на раскрасневшемся лице. Перед самым концом фильма на две-три секунды крупным планом возникло его лицо. Поль остался сидеть, оглушенный, когда экран почернел. Мужчина был хозяином гостиницы. Это был Ромуальд Таншон. 30 Машина остановилась, фары погасли. Капитан жандармерии припарковался в глубине гостиничной стоянки, у подножия скалы. Заведение открывало свои двери в шесть тридцать, и он не намеревался разыгрывать из себя ковбоя, врываясь к чете Таншон в воскресенье глубокой ночью, как бы ему этого ни хотелось. Он и так уже понимал, что опасно заигрался: арест Габриэля, подвеска, которую он умудрился прицепить к делу о нарушении неприкосновенности жилища, а теперь еще и файлы, скопированные в его компьютер, о которых он не сообщил ни коллегам, ни начальству. На данный момент с процессуальной точки зрения этой карты памяти не существовало. Поль набросил себе на грудь куртку вместо пледа и прикрыл веки. Несмотря на кофеин, он отключился почти мгновенно. В голове закружились картинки. Раздробленное лицо женщины на берегу… Потерянный взгляд Габриэля Москато… Слезы Жюли над выкопанной в лесу ямкой… Изогнутая спина, по которой извиваются фальшивые платиновые волосы… И широкая улыбка Таншона на видео… Он открыл глаза, когда хлопнул багажник. Какая-то фигура села в машину и тронулась с места. Поль посмотрел на циферблат рядом с рулем: уже 7:35. Он заснул. Свинцовый день наваливался на город. Справа белесо и влажно отсвечивал известняк скалы. Горный хребет исчезал в тумане. Поль выпростался из-за руля с ощущением, что вылезает из консервной банки. Спина хрустнула. Он оперся о мокрый кузов и, сжав челюсти, потер ноющее колено. Он явно слишком стар для всей этой хрени. Направился к стойке регистрации, как и накануне, когда решил подробнее расспросить о Габриэле. Ноздри дрогнули, уловив запах горячего шоколада. Из расположенного в глубине гостиницы зала доносилось позвякивание ножей и вилок. Ромуальд сидел за компьютером. Он удивился, увидев капитана жандармерии в таком виде — помятая одежда, растрепанные волосы. — Мне нужно с вами поговорить, — сразу приступил к делу Поль. — И в каком-нибудь более укромном месте, если возможно. Ромуальд пошел предупредить жену, которая суетилась, подавая завтраки, сказал, что скоро вернется, и повел Поля в гостиную прилегающего дома, куда можно было попасть через дверь за стойкой. — Это по поводу Эдди, полагаю? Он звонил мне вчера вечером, чтобы взять отгул. Его пытались обворовать. — Нет, не по поводу Эдди. На этот раз по поводу вас лично. Ромуальд казался искренне удивленным. Поль включил свой планшет, продолжая краем глаза наблюдать за собеседником. — Вы же хорошо знали Жюли Москато, верно? Повисла долгая пауза. — Жюли Москато? Она… она работала в гостинице одно или два лета. Почему вы мне задаете такие вопросы в семь утра? Прошло как минимум тринадцать лет и… — Я знаю, когда это было. Она работала у вас в июле две тысячи шестого и июле две тысячи седьмого, а еще стажировалась неделю, пока училась в старшем классе, в феврале две тысячи шестого. Наверняка была хорошим работником, раз вы выказывали ей такое расположение. — Расположение? Послушайте, я не знаю, чего вы хотите, но у меня полно дел. Так что если вы… — Мне бы хотелось, чтобы вы посмотрели один фильм, но до этого я должен узнать, где вы были вчера в районе шестнадцати часов. В это время на Солену и Габриэля напали со слезоточивым баллончиком.