– Привет! – Давно сидишь? – Ну, с полчаса. – Понятно, – ответил Виталик, отметив про себя, что дело плохо, раз Антон стыдливо отодвинул две пустые кружки из-под пива. Остатки пены на их прозрачных стенках напоминали человеческую слюну. – Тебе взять? – спросил Виталика Антон, пока тот вешал пальто на спинку стула. – Не, не. Сиди, я сам. А то опять назло мне темное закажешь, – ответил друг улыбнувшись. Не прошло и пяти минут, как они начали разговор: – Ну, что у тебя? – Не знаю. Мне кажется, я не справляюсь с обязанностями отца. – Стесняясь рассказать правду, Антон начал издалека. – Господи, кто ж с ними справляется. – Не думал, что одному будет так сложно. – Семейная жизнь – это лотерея. Никогда нельзя быть готовым к браку. На мой холостяцкий взгляд, это как зайти в незнакомую комнату, в которой темно, – ты можешь попытаться включить свет, но не факт, что дверь не будет заперта снаружи. Того и гляди, окажешься в безвыходном положении. Поэтому я и не женюсь. И ты все же вытянул счастливый билет и был счастлив, чувак. Это похвально, и я лично тебя уважаю. – Это да. Спасибо. – Антон хлебнул напитка, засмущавшись. Уже не хотелось рассказывать о себе. Просто напиться и… уснуть вечным сном. Казалось, так сильно он устал от всего. – Так найди себе какую-нибудь девочку, – предложил Виталик, глотнув пива. В ответ Антон залился краской, и Виталик решил, что сморозил глупость. «Он все еще тоскует по Оле», – решил друг и поспешил извиниться, пока Антон стыдливо подумал, что буквально вчера Маша была в ударе в постели. После чего сказала, что никого не любила так сильно, как его, и уснула, закинув на него свою ножку… Стыд и возбуждение – интересная смесь. Антону захотелось пойти в туалет, чтобы сбросить напряжение (англичане про это говорят «shake a snake» – потрясти змею). «И, черт побери, как же сложно быть честным даже с одним из самых близких друзей! Даже при условии, что мы живем в России, а ее умом не понять», – подумал Антон отвлеченно, и тут наконец вновь стал способен слушать Виталика: – …Я просто не думал, что это тебя заденет. Хотя, может быть, тебе уже пора начать новую жизнь, а? Все же в курсе, что вы с ней были парой, каких теперь мало. «Ага, все в курсе. Что бы эти все сказали, узнав о нас с Машей?» – усмехнулся про себя Антон. – Понимаешь, все сложнее… – Антон сделал паузу, взглянув на молоденькую официантку без всякого любопытства, обычного для мужчин его лет. – А как на самом деле, я даже тебе сказать не могу. Просто посиди со мной, и давай побазарим. Услышав эту просьбу, Виталик удивленно взглянул на друга. – Что, ты подумал, типа я превратился в гомика? – спросил Антон, после чего оба, совершенно не сговариваясь, расхохотались на весь зал так, что семья за соседним столом попыталась испепелить их своим взглядом. Судя по нескольким литрам пива, которые любовно обнял мужчина в центре того стола и подаркам, которые ему подарили друзья и жена, – у этого самца был день рождения. Но примечательным было то, что его малолетний сын лет девяти с отсутствующим видом аутичного верблюда посасывал пиво. Одно это для Виталика было оскорбительным. Поэтому розовая трубочка, через которую тянул алкоголь ребенок, была для Антонова друга чудовищной насмешкой, подчеркивающей безобразие, с которым ничего нельзя было поделать… – Что, он думает, что это молочный коктейль?! – раздраженно обратился Виталик не пойми к кому. Ленивым жестом он махнул в сторону семейки. – Вижу, – кивнул Антон. – Вот, похоже, кто гомик и не справляется со своими обязанностями, – вздохнул Виталик устало, допив свое пиво. – Если бы ты знал, как они меня все бесят! – Виталик небрежно сматерился, покраснев и заморгав глазами с безумной улыбкой. «Девчонки без ума от таких парней! Именно поэтому Витя – холостяк», – подумал Антон, нервно хихикнув. Он знал, что если вы слышите цепочку отборного мата, то значит «Остапа понесло», и поэтому с минуты на минуту этот специалист по социальной работе выдаст очередную жареную историю. Так и вышло. 10 – Бесят? – переспросил собеседника Антон как ни в чем не бывало. – Конечно! Ты глянь этого дауна. Празднуют они… Заметил, что ребенок в себя пол-литра засосал? Ну вот, так что не загоняйся, что плохой отец. Тут Антон вспомнил, как однажды они с Машей наперегонки пили пиво. Было весело, но теперь Антон не знал, хорошо ли это или плохо. Виталик продолжал: – Меня достало, если так посмотреть, что наши забыли о здоровом образе жизни. Есть, конечно, спортсмены, которые не курят и не пьют, но… – Их меньшинство. – Ага. Да и те какие-нибудь националисты, бьющие после «Русских пробежек» хачье. – Звучит так, словно ты устал от работы. – Да как сказать, работа-то мне нравится, потому что есть динамика. Не нравится мне в ней то, что все не очень-то и понятно. – Это и мне не по душе. В чем же дело? – Помнишь, я тебе рассказывал, как в начале лета «вышел» на очередной «бичатник»[31]? – Да, припоминаю… – с интересом согласился Антон, вспомнив, как в прошлый раз Виталик похвастался, что скоро разберется с очередной новоявленной и крайне неблагополучной семьей. – Свежие новости? – спросил он, вкусив кусочек гренки с сыром. – О-о-о, вагон и маленькая тележка. Короче, рассказываю. И Виталик начал излагать свою историю, в правдивости которой Антон сомневался меньше всего. – В том расселенном доме, на который я этим летом наткнулся, оказалось, есть семья из трех человек. А именно: мама, ее сын, девочка плюс собака. Мальчику одиннадцать, живенький такой, а девочке пятнадцать и она не разговаривает, хотя умеет. В школу они уже третий год, как оказалось, не ходят, но не суть. – А как ты эти дома находишь? – Да просто запоминаю, в какой части города есть опасные заброшки или здания, который год на ремонте. Ну и вот, поспрошал во дворе у местных (тех же прохожих, алкашни, бабушек спросил), кто чего подозрительного видел и все такое. Одни говорили, что видели какую-то женщину, вида крайне непотребного, другие называли ее Наташей… – А дальше-то что? – Антон начал разочаровываться в новой истории Виталика. – Ну, в тот раз я по дому походил и ничего особо необычного не нашел: есть следы бомжей, но в остальном – заброшка как заброшка. Потом как-то сидим мы с коллегой в машине и наблюдаем. Бац – и рожи эти в окне засветились. Мы побежали в дом – одна дверь закрыта, вторая. На чердак тоже не пройти – подперли проход шкафом. Репу почесали и ушли. – И что же вы тогда сделали? – А мы нашли тогда в этом доме другого бомжа, по имени Сабир – уроженец Ульяновска, регистрации не имеет. Сабир за две банки пива, которые мы ему из машины принесли, – тут Антон не смог удержаться от смеха, – подсказал, что да, есть такая Наташа и живет она на чердаке – под крышей дома. Провести нас к ней он отказался, и через неделю мы снова оказались у этого дремучего дома. – Ммм… – разочаровавшись в рассказе своего друга, протянул Антон. – Слушай, давай покушать закажем, и потом я дорасскажу? – Не вопрос. А я пока в туалет забегу. Когда перерыв закончился, Виталик продолжил: – Попался нам тогда другой бомж – Андрей, ранее судимый. Он помог нам пройти в подъезд с черного входа. И то он это сделал потому, что мы представились операми из уголовного розыска. – Да ладно?! – Ну а как ты еще его разговоришь? Он раньше людей убивал, а ты ему морали начнешь читать? Таким вот образом выявили семью. Наташа, как Человек-паук, попыталась уйти от нас через подвал, полузатопленный такой. Она оттуда своим детям воды набирала. – М-дауж… – Ну и вот, коллега бежит за ней по говну, а я пока фоткаю помещения, беру в охапку бедных детей, и мы идем в машину. Эмиль, напарник мой, затаскивает в «Газельку» мамашу, и мы едем в 22-й отдел полиции, где инспектор берет с нее объяснительную. Та лепит горбатого, что приехала в гости к Шакиру с детьми, и живут они на другом краю города. Их, конечно, отпускают. – С этими словами Виталик отхватил добрую половину аппетитной рыбной котлеты и, прожевав ее, продолжил. – Это то, что было летом. Дальше я вступаю в официальную переписку с властями – пишу в администрацию, органы опеки, в прокуратуру: мол, давайте разберемся. Съездите, посмотрите, что там за люди живут. На эту переписку уходит месяц, так как они приезжают на место, не могут найти вход, уезжают и пишут, что ничего не нашли. Пришлось встретиться и провести внутрь. Штука вся в том, что полиция с лета ничем не занималась по этому адресу, и дождались, что дочку Наташи той – ай-яй-яй, изнасиловали. – То есть как?! Откуда об этом стало известно? – Смотри. Кроме Сабира, Шакира и Андрея, там есть некий Дамир. Дамиру она доверяла, и поэтому оставила на него детей, а сама пошла жрачку «коммуниздить». – Интересно… – Антон задумался о том, как живут люди, подобные Наташе и ее компании. «Сколько их повсюду, и как мало мы обращаем на них внимания из-за того, что хотим их не замечать. Будто призраки…» – думал он в некотором замешательстве от новых подробностей о том мире, который был для него теневым. Он сидел и пытался понять, что должно произойти с человеком или до какого уровня он должен опуститься, чтобы существовать, словно живой труп, и считать, что все в его семье хорошо. Все равно, что нет ни света, ни горячей воды, повсюду мусор, и с каждым новым днем такой образ жизни все привычнее. – А как ты хотел? Думал, они в «METRO cash & carry» закупаются? А она вдобавок и алкоголичка, так что кушают они, пожалуй, не часто. – Где же она бухло доставала? – А вот молодец, что спросил. Штука в том, что она запускала через чердак к себе героинщиков. Устроила им, короче говоря, социальную гостиницу для наркоманов. Тут Антон в очередной раз расхохотался.