– Твои бы умения, да на добро пустить, цены бы тебе не было. – Так я вроде и зла не делаю, – пожал Елисей плечами, нещадно зевая. – Не я такой, бабушка. Жизнь наша такая. – Да ну тебя, – рассмеялась бабка. – Прикажи эту штуку ко мне нести. Мальчишки быстро перетащили стол на половину бабки и установили его в комнате, предназначенной для принятия пациентов. Именно там она лечила синяки и ссадины мальчишек и проводила перевязки самому Елисею. Следом за столом в комнату перенесли пострадавшего и, осторожно переложив на новый стол, принялись обвязывать ремнями. Радмила, сварив какой-то отвар, напоила им больного и, выждав некоторое время, тихо скомандовала Елисею: – Тяни. Подчиняясь ее команде, парень принялся быстро, но плавно вертеть винт, начиная растягивать пострадавшего. Тихо заскрипели ремни, и мужчина еле слышно застонал. – Погоди, – становила бабка Елисея. – Пусть обвыкнется. Только теперь Елисей понял, что отвар, влитый в мужика, привел его в состояние, сходное с состоянием транса. Что-то вроде анестезии, но человек находится в сознании. Не полностью, но говорить и слышать может. Выждав какое-то время, женщина снова велела начать растяжку. Услышав новый стон, она осторожно подсунула ладонь под больного и, ощупав его позвоночник, кивнула: – Хватит покуда. Часа через два еще гляну. А вы ступайте отсюда. Ему сейчас хуже станет, – скомандовала она, выгоняя всех любопытных. Елисей только головой покрутил, наблюдая за этим процессом лечения, но спорить не решился. В конце концов, Радмила всю свою жизнь людей лечит, что делать, знает лучше них всех, вместе взятых. Только один вопрос не давал ему покоя. – А как вы раньше такие раны лечили? – первым делом спросил он, дождавшись, когда Радмила выйдет из комнаты. – Так промеж телег растягивали, – понимающе усмехнулась женщина. – Коней в две телеги запрягали, веревками болезного обвязывали и тянули. – А телеги зачем? – удивился Елисей. – Конь разом в одном месте остановиться не может. Или назад подастся, или в сторону шагнет. Вот для того телеги и нужны. Два казака коней ведут, а еще двое под колеса телег камни подкладывают, чтобы они назад не откатились. Так и тянули. А стол ты добрый придумал. Подаришь его бабке? – лукаво улыбнулась Радмила. – Господь с тобой, бабушка. Тебе и делал, – растерялся Елисей. – Мне-то он зачем? – Благодарствую, – улыбнулась женщина. – Ты бы подумал еще, что для болезных сделать можешь, – помолчав, попросила она. – Ну, тут знать надо, что с человеком делать предстоит, – развел Елисей руками. – Я вот думаю, лампы тебе хорошие сделать, чтобы свету вечером больше было. – Свечей не напасешься, – вздохнула бабка. – А керосин на что? – возмутился парень. – Вон в мастерской четыре бочки нефти стоят. – А вот это было бы добре, – тут же закивала Радмила. * * * Вызов в комендатуру был неожиданным. Елисея выдернули со стрельбища в овраге и велели бежать к штабс-капитану прямо сей момент. Удивленно хмыкнув, парень мрачно огляделся и, подозвав к себе десятников, наказал им быть особо внимательными, особенно с младшими. Потом, на всякий случай перезарядив револьвер, отправился к коменданту. Едва войдя в кабинет, парень с ходу был огорошен вопросом: – Что там у тебя за пациент появился? – спросил комендант, указывая ему на стул. – Да на базаре мужика какого-то зашибли, – пожал парень плечами. – Вот его к Радмиле и принесли. А что не так? – Кто зашиб? – тут же последовал вопрос. – Да бог его знает. Я и не спрашивал, – фыркнул Елисей. – А что такое? – Не было драки на базаре. И мужики эти сами по себе, а не с караваном каким приехали, – зло выдохнул комендант. – О как! – ахнул парень. – И что делать прикажете? – Учить я тебя должен? – возмутился комендант. – Я к тому что с ними делать можно? – со зловещей усмешкой уточнил парень. – Что хочешь, лишь бы говорить могли, – произнес комендант так, что неуютно стало даже Елисею. – А вы уверены, то это те, кто нам нужен? – подумав, уточнил Елисей. – А то ведь после меня и лечить нечего будет. Беды не оберемся, ежели сторонних людей положим. – Нет за ними никого, – мрачно вздохнул комендант. – У меня третий день люди базар трясут, пытаясь хоть что-то про них узнать. Сами они пришли. Без каравана. – А остановились где? – А то твои башибузуки уже не проверили, – фыркнул штабс-капитан. – Не дошли. Те четверо, что пятого принесли, от нас в трактир пошли и до самого вечера там просидели. А мальчишки мои еще не готовы, чтобы столько времени на месте сидеть. Да и опасно их у кабака держать. Опять зацепит кто, а мне от вас потом прилетит, что купеческих работников поколотил, – вздохнул Елисей. – А ты края видеть научись. А то лупишь так, что потом доктор наш лечить устает, – огрызнулся комендант. – И как только умудряешься? С виду вроде глянешь, ну крепкий парень, жилистый, а как в драку влезешь, так откуда что берется. Едва без трупов обходится. – Ну, кто на что учился, – пожал Елисей плечами, задумчиво глядя на коменданта. – Так что делать будем? – Да что ты прицепился?! – вспылил комендант. – Сказано тебе, сами они по себе. Вот и разбирайся. Один из них в твоем доме живет. – Ну, вы сами это сказали, – вздохнул Елисей, поднявшись, вышел не прощаясь. Сложившаяся ситуация вывела его из равновесия, заставив вспомнить, что в доме остались только девчонки под руководством Радмилы. Быстро пройдя к своему двору, парень огляделся и, недолго думая, перемахнул забор. Сообщать, что он вернулся, Елисей не собирался. Просочившись в дом, он пробрался на женскую половину и, войдя в комнату, где находился раненый, аккуратно прикрыл за собой дверь. – Ты кто такой? – негромко спросил он, склоняясь на мужиком. Веки лежавшего на столе едва заметно дрогнули, но не открылись. Елисей, положив руку ему на шею, слегка сжал пальцы и, не повышая голоса, добавил: – Или расскажешь, что вы задумали, или я буду тот винт крутить, пока пополам тебя не порву. И не вздумай орать. Я знаю, что спину ты и вправду повредил. Но это не значит, что приятели твои не сделают то, что вы задумали. А тебя тут просто бросят. Так что, будем говорить, или начать винт крутить? – Как догадался? – просипел ушибленный пережатой глоткой. – Мы же вроде все сделали, чтобы на нас внимания не обращали. – Приятели твои глупость сделали, когда начали про драку на базаре рассказывать. Тут не город. Базар не полиция, а военный патруль охраняет. Так что я точно знаю, что драки не было. Кто вы? – Беглые, – еле слышно выдохнул мужик. – С пересылки Омской бежали. – И куда вас везли? – На Сахалин. – Ого! Это уже не просто каторга. Это считай пожизненно, – оценил Елисей. – Вот потому и бежали. Все одно подыхать. Так хоть не на тех морозах. – А сюда зачем пришли? – не унимался парень. – Место тихое искали. Ищут нас. А тут еще у меня со спиной беда случилась. – Как было? – Хотели коней свести, да не получилось. Там жеребец норовистый был, так лягнул, что меня шагов на пять унесло, – бледно усмехнулся больной. – Где коней воровали? – тут же последовал вопрос. – В лесу, на стоянку наткнулись. Там вроде местные одни были. Вот мы и хотели ночью коней свести и дальше ехать. Ноги-то не казенные, пешком идти. – Так вы что, хотели у горцев коней увести? – удивился Елисей. – Ну да. А что? – Повезло вам, мужики, – качнул парень головой. – Горцы, они народ простой. За такие вещи заживо бы с вас шкуры содрали, как с баранов. А как случилось, что они вас не приметили? – Так они коней в стороне привязали, а сами у костра спали. А перед тем курили чего-то долго. Словно пьяные были. Вот мы и решились, – усмехнулся мужик. – М-да, и правду повезло, – качнул Елисей головой, сообразив, о чем речь. – Ну, что мне с вами теперь делать? – Сдашь? – удрученно спросил мужик. – Так ведь беглые вы. Отпустить, так на разбой кинетесь. – Мужикам скажи, пусть уходят. А я уж как-нибудь. Видать, судьба моя такая, на каторге сгинуть. – Нашел посыльного, – фыркнул парень. – Куда хоть идти собирались? – У одного из наших под Киевом родня обитает. Туда податься думали, – вздохнул мужик. – А за разбой не беспокойся. Не варнаки мы. Одного за драку пьяную судили. Случаем человека зашиб. Другой барину подати уплатить не смог, а тот его к мировому потащил. Я вот всю жизнь лесником был, а в недород решил в барском лесу кабанчика взять. Самострел поставил, а под него пес хозяйский попал. Вот барин меня и… – мужик скривился. – А я же его Христом богом молил охоту мне разрешить. Пожадничал. Из-за того всю семью схоронил. Дочка малая одна осталась, я и решился, чтоб ее спасти.