Архив встретил их предсказуемой прохладой, от которой кожа сразу покрылась пупырышками, и гробовой тишиной. Пожалуй, такой тишины не было даже на кладбище, хотя определение гробовой больше подошло бы туда. В просторном, выкрашенном в грязно-оливковый цвет коридоре не было ни души. И, похоже, на всем этаже тоже, потому что в таком помещении голоса или шаги разносились бы эхом далеко. Никита вытащил мобильный телефон, с кем-то коротко переговорил и снова спрятал его в карман. – Нам нужен кабинет 603. Есть предположения, где он может быть? Если учесть, что здание насчитывало всего три этажа и не выглядело таким уж большим, предположений у Яны не было, пришлось идти по коридорам и читать таблички на каждой двери. Кабинет 603 нашелся на втором этаже в самом дальнем конце коридора рядом с кабинетами 410 и 500. Постичь логику такой нумеровки оказалось выше Яниных сил, и, судя по дергающейся левой брови Никиты, у него тоже не получалось, и, как любого перфекциониста, его это нервировало. Их встретил высокий, чуть сгорбленный пожилой мужчина с полностью седыми волосами и светло-серыми глазами, спрятанными за толстыми стеклами очков. Яне он напомнил слепого крота, и она подумала, что в таком здании немудрено им стать, если проработать хотя бы десяток лет. Мужчина представился Сергеем Алексеевичем, но в целом оказался неразговорчивым. Молча повел их лабиринтами коридоров и лестниц, и уже очень скоро Яна сбилась и перестала запоминать дорогу. Если бы вдруг по какой-то причине ей пришлось выбираться отсюда самой, она бы совершенно точно воспользовалась окном. Сергей Алексеевич привел их в огромное помещение, не имеющее окон, зато до потолка заставленное железными стеллажами с коробками. В углу нашелся длинный стол с компьютером, большой квадратный монитор которого занимал не меньше половины. – К сожалению, интересующие вас материалы оцифровать мы еще не успели, – скрипучим голосом сказал Сергей Алексеевич. – Так что придется читать бумаги. – Ничего страшного, – заверил его Никита. Мужчина показал им стеллажи, на которых можно будет искать нужные документы, и ушел, сославшись на неотложные дела. Яна и Никита остались одни, и Яне почему-то стало жутко. Пожалуй, окажись она здесь в одиночестве, вообще не на шутку испугалась бы, а ведь она в своей жизни видела уже немало пугающего! – Да уж, работы тут даже не на день, – поежился Никита, оглядывая стеллажи. – Предлагаю сначала просмотреть коробки. Все, что тебе покажется имеющим отношение к делу, клади на стол, а потом будем разбирать и изучать досконально. Такое предложение Яну полностью устроило. Надев теплые свитера, они разошлись к разным стеллажам, и работа закипела. Яна вытаскивала коробки, перебирала хранящиеся в них документы, складывая обратно то, что не имело к Маковецким отношения. Было похоже, что этих коробок много лет никто не касался, и едва ли в скором времени дойдет очередь до их оцифровки. Проблема заключалась в том, что все бумаги не были отсортированы даже по годам, не говоря уже о сортировке по местности или фамилиям. Здесь просто лежали все материалы, что удалось найти историкам обо всем районе в девятнадцатом веке. – Давай сделаем перерыв и посмотрим то, что уже отсортировали, – предложил Никита через четыре часа. – Рискую показаться изнеженным слабаком, но я больше не могу в этом рыться. Яна была с ним согласна. К этому моменту у нее уже болели руки, не разгибалась спина, по затылку стекали капельки пота, несмотря на прохладу помещения, а в носу свербело от пыли. Кажется, она зря не взяла с собой таблетку от аллергии. А когда увидела Никиту, поняла, что брать нужно было две. Его глаза тоже покраснели и слезились. Он то и дело просовывал пальцы под очки и тер их, но, кажется, делал этим только хуже. – Я знал, что будет сложно, но не учел, насколько, – покачал головой Никита. – Похоже, мы вообще первые, кто касается этих коробок за последние лет пятьдесят. – Чувствую себя первооткрывателем, – хихикнула Яна. Прежде чем вернуться к бумагам, они потратили десять минут на чай и бутерброды, которыми Яна предусмотрительно запаслась утром. Когда она вытащила из рюкзака небольшой термос и пакет, от которого недвусмысленно пахло колбасой, Никита посмотрел на нее с таким восхищением, как не смотрел даже тогда, когда она с легкостью отвечала на его каверзные вопросы на зачетах. – То есть о теплом свитере ты не подумала, а вот о горячем чае с бутербродами – да? – удивился он. Яна смущенно – и самую малость кокетливо – улыбнулась. Она слышала, что в той же Москве в архив с едой не пускают, но они жили не в Москве, да и здесь она не стала бы доставать бутерброды, если бы заметила хоть одну камеру наблюдения. Но камер не было, а есть и согреться очень хотелось. Горячий чай и перекус позволили не только согреться, но и набраться сил, и они вернулись к документам. Сейчас, сидя за столом, не копаясь больше в пыльных коробках, работать оказалось гораздо легче. Они делились находками, обсуждали детали, постепенно восстанавливая жизнь семьи Маковецких. Это оказалось настолько увлекательно, что Яна не замечала, как течет время. Должно быть, там, на улице, солнце давно раскалило асфальт и каменные дома, нагрело воздух до едва заметного дрожания, затем уже склонилось к закату, давая надежду через несколько часов вдохнуть полной грудью, но здесь, в темном каменном зале, ничего не менялось несколько часов кряду. Только Яна все больше ловила себя на мысли, что ей нравится сидеть вот так рядом с Никитой, понемногу доливая в стаканчики уже остывший чай, переговариваться и шуршать старыми пожелтевшими бумагами. Им удалось установить, что строительство усадьбы – новой, как ее тогда называли, поскольку имелась и старая, в которой жил старый граф Маковецкий, – началось в 1854 году. Именно тогда Константин Маковецкий женился на Анастасии Страховой. О происхождении жены Константина ничего не было известно, но вот остались сведения, что характер она имела дурной, не уживалась с родней мужа, поэтому и началось строительство нового дома. У Константина и Анастасии родился только один сын Дмитрий. Усадьба успешно пережила девятнадцатый век, а во время Первой мировой войны расцвела, что называется, в полную силу. В то время, как нищали семьи вокруг, Маковецкие лишь умножали свое состояние. Дмитрий Маковецкий оказался умным молодым человеком, отцовское хозяйство не бросал, наоборот, распоряжался им с толком. Женат был один раз, стал отцом шестерых детей: четырех сыновей и двух дочерей. И все было хорошо у Маковецких вплоть до революции. Затем поместье отобрали, а следы наследников затерялись. Точнее, Никите и Яне не удалось их отыскать. Возможно, для этого придется провести в архиве не один день, а также покопаться в интернете. По крайней мере, у них теперь было от чего отталкиваться в поисках. Пока Никита фотографировал на телефон документы, Яна отправилась еще немного порыться в коробках. Возвращаться к этому средоточию пыли и аллергии не хотелось, но упорство ее было вознаграждено. – Ник! – позвала она вскоре. – Смотри, что я нашла! Никита бросил бумаги и тут же материализовался рядом с ней. Яна протянула ему свою находку. – Карта? – удивленно-восхищенно спросил он, забирая у нее пожелтевший от времени большой лист. – Яна, ты умница! Они вернулись к столу, разложили карту поверх бумаг и склонились над ней. Внизу стояла дата: 1888 год. И, судя по тому, что они видели, постройки на карте отличались от тех, что находились в Поместье сейчас. Большой графский дом и конюшня стояли на прежних местах, зато там, где располагались нынче домики, рос густой лес, среди которого там и сям были разбросаны хозяйственные постройки. Усадьба была обнесена крепким забором, кое-где сохранившимся и настоящее время. Никита сориентировался быстро, указал пальцем в то место, где спустя более века нашли замурованный в стену скелет. – Смотри, похоже, тогда это был не сарай. Это действительно был не сарай. Никита указывал на целый комплекс построек, занимающий всю западную часть усадьбы. Постройки тянулись сплошной стеной, и то, что позже стало сараем, угадывалось среди них с трудом. – Ну что ж, тогда в этом появляется хоть какой-то смысл, – задумчиво проговорила Яна. – Потому что мне было непонятно, зачем замуровывать девушку именно в сарае. Какую такую ценность он несет? – Согласен, это было странно, – кивнул Никита. – Интересно, что это были за постройки? Яна наклонилась ниже, но даже ее идеальное зрение в условиях плохой освещенности не позволяло рассмотреть детали. Никита тоже наклонился, но если уж не увидела она, то ему и подавно ничего не разглядеть. – Сфотографируешь? – спросила Яна. – Не поможет, – отозвался Никита, и его тихий голос прозвучал у самого ее уха. Яна задержала дыхание от такой близости. Она с трудом заставила себя не повернуть голову в его сторону. – Камера телефона не позволит увеличить снимок в хорошем разрешении. Нужно отсканировать. Никита выпрямился, увеличивая между ними расстояние, и Яне снова стало легче дышать, только сердце продолжало отбивать гулкие удары по ребрам. – Я схожу спрошу у Сергея Алексеевича, наверняка у них здесь есть сканер. Он взял карту и вышел из помещения, а Яна присела на краешек стола, глядя ему вслед. Пожалуй, стоило себе признаться, что в тот момент, когда он склонился над картой рядом с ней, она и думать забыла о какой-то там усадьбе. Ей внезапно захотелось, чтобы он поцеловал ее, как три недели назад, в маленьком садовом домике. Захотелось так сильно, что она даже испугалась, как бы он чего не почувствовал. Глупый страх на самом деле, ведь в прошлый раз она словами попросила о поцелуе, а сейчас вдруг испугалась мысли. Яна прижала ладони к горящим щекам, позволила себе простоять так целую минуту, а затем вернулась к делу. Ей очень хотелось найти еще что-нибудь интересное к возвращению Никиты. Он вернулся минут через десять. Хлопнула входная дверь, между стеллажей раздались его шаги. Яна в этот момент как раз копалась в очередной коробке, поставив ее на пол и сидя на корточках рядом. – Нашел сканер? Никита не ответил. – Ник? Снова тишина. Яна почувствовала, как по позвоночнику пробежал холодок. – Никита? – позвала она, медленно выпрямляясь. Кто-то – теперь Яна уже не была уверена, что это Никита, – продолжал молча идти по проходу между стеллажами. Это мог быть кто угодно из работников архива, ведь наверняка они здесь есть, не один только Сергей Алексеевич трудится в огромном здании, но Яне почему-то показалось, что встречаться с тем, кто приближался к ней, не стоит. Откуда у нее такие мысли, Яна не понимала, но желание спрятаться было настолько сильным, что она не могла ему противостоять. Медленно, очень медленно сделала шаг назад, отступая от центрального прохода. Большое помещение не выдало ее, мягкая подошва сандалий загасила звук шагов, и ей удалось беспрепятственно добраться до бокового прохода и спрятаться за стеллажом, уставленным коробками. Кто бы ни шел по центральному проходу, он не увидит ее. А шаги тем временем все приближались и приближались. Яна не рисковала выглядывать в проход. И только когда внезапный гость остановился, она приподнялась на носочки и заглянула поверх коробки. В проходе кто-то стоял, но разглядеть его Яне не удавалось. Он стоял возле стола, на котором были разложены бумаги и, похоже, что-то разглядывал там. Яна приподнялась чуть выше, но коробка, за край которой она держалась, не выдержала и развалилась. Посыпались бумаги и папки, издавая неожиданный грохот. Яна успела только увидеть, как фигура возле окна оборачивается, а затем бросилась к выходу, ничего не видя перед собой. Она не знала, что делает человек у стола, не понимала, зачем бежит от него, но в тот момент, когда у самой двери столкнулась с кем-то, не выдержала и закричала. – Ты чего? – голос Никиты привел ее в себя. Именно с ним она столкнулась у выхода, и именно он сейчас держал ее в объятиях, ничего не понимая. – Что случилось? – встревоженно спросил Никита, вглядываясь в ее лицо. – Там кто-то был, – пояснила Яна, чувствуя себя дурочкой. Сейчас Никита спросит, почему она испугалась обычного работника архива, и ей нечего будет на это ответить. Но он спросил другое: – Где? – Возле нашего стола. Никита отпустил ее и направился к столу, а Яна поймала себя на мысли, что его шаги звучат совсем иначе. Глуше, ровнее. Яна направилась следом за ним, но возле стола они никого не обнаружили. Все бумаги лежали в том же порядке, как они оставили, никто ничего не трогал. – Эй, здесь кто-то есть? – громко спросил Никита, оглядываясь по сторонам, но ответом ему была тишина. – Ты уверена, что кто-то был? – уточнил он у Яны. – Да, – твердо заявила она. – Я рылась в коробках, когда хлопнула входная дверь, а затем кто-то прошел по центральному проходу к нашему столу. Я спряталась за стеллажами, поэтому не смогла толком ничего разглядеть. Может, кто-то из работников? Вот сейчас он задаст справедливый вопрос, зачем в таком случае она пряталась. И снова не задал. – Куда тогда он делся? – Здесь только одна дверь? Они проверили все помещение. Дверь была действительно только одна. И от этого стало еще более жутко. Либо этот кто-то испарился в воздухе, либо сумел незаметно выбраться, ловко уворачиваясь от них по проходам. Третьего варианта просто не существовало. – Тебе удалось отсканировать карту? – спросила Яна, чтобы отвлечься от вопросов, ответов на которые у них все равно не было. – Да, – кивнул Никита. – Отравил скан себе на электронную почту, можно будет изучить дома подробнее. А еще звонила Лера. – Что-то интересное? – напряглась Яна. – Девушка умерла от нехватки кислорода, хотя никаких признаков удушения эксперт не нашел. Будто она просто перестала дышать. – А что с ее глазами? – Они отсутствуют. К горлу подкатила тошнота, Яна с трудом проглотила ком. – Это как? – А вот так, – развел руками Никита. – Неаккуратно вырезаны чем-то острым. Сначала кто-то удалил ей глазные яблоки, а затем завязал повязку. – Ужас какой, – выдохнула Яна.