– Можно подумать, ты так уж силен в музыке. – Эй, у меня дома есть гитара! – В самом деле? – передразнила его Яна, приподняв брови. Дома у Никиты она была дважды и никакой гитары там не видела. Правда, была она на кухне и в гостиной, если он хранит инструмент в спальне, то она и не могла видеть. Гитара ведь не фортепиано, которому нужно много места, поэтому чаще всего стоит оно в гостиной. – Она просто в комнате, – признался Никита, а затем смущенно улыбнулся и добавил: – У Даши. Но я тоже умею играть! «В траве сидел кузнечик». Яна рассмеялась. – Почему она не научила тебя чему-то посложнее? – При всех моих талантах к этому я оказался совершенно бездарен. А тебя кто научил играть? Тетя? – Папа. – Он тоже умеет? – Никита искренне удивился. – Бывший следователь, делающий мебель ручной работы и умеющий играть на фортепиано? – Теперь ты понимаешь, что у Элизы не было шансов. – Да уж, – согласился Никита. – Твоему отцу есть чем цеплять девушек на десять лет младше. – Можно подумать, университетскому преподавателю, обладающему экстрасенсорным даром и умеющему играть на гитаре «Кузнечика», нечем, – поддела Яна и тут же смутилась от двусмысленности своих слов. Тем более Никита смотрел на нее внимательно, не улыбался, но и взгляд не отводил. Поэтому Яна поспешила перевести тему: – А ты почему не пошел с остальными? Никита молча рассматривал ее еще несколько секунд, а затем моргнул, будто сбрасывая с себя оцепенение, откинулся на спинку дивана и развел руками: – Я не большой любитель обнажаться перед посторонними людьми. А если учесть, что Анна наверняка будет снимать свои видео и выкладывать их в интернет, то я предпочитаю держаться как можно дальше от пруда. Яна понимающе кивнула. – Но это даже хорошо, – сказала она. – Мне как раз нужно тебе кое-что рассказать, а делать это при всех показалось неправильным. Взгляд Никиты неуловимо изменился. Теперь в нем появилась настороженность, смутившая Яну еще больше. Конечно, это ведь она решила сменить тему, он об этом пока ничего не знал и, наверное, подумал, что она хочет сказать ему что-то в продолжение предыдущего разговора, который явно намекал на определенное направление. Яна поспешила сказать: – Сегодня ночью я видела призрак. Она думала, что теперь на его лице проступит облегчение, но вместо этого там мелькнуло… разочарование? – Призрак? – Если Никита и был чем-то разочарован, то виду не подал, и в голосе звучало только естественное любопытство. – Да, – Яна кивнула. – Призрак девушки. В платье, может быть, сарафане, с длинными светлыми волосами и – что самое странное – с завязанными лентой глазами. Никита снова несколько длинных секунд разглядывал ее, а затем спросил: – Ты думаешь, это может быть как-то связано с найденным в том сарае скелетом? – Мне кажется, это самое логичное предположение, – подтвердила Яна. – Ночью дерево упало на сарай и освободило тело, которое было замуровано в стену не один десяток лет. Возможно, с ним же была освобождена и душа. Я не понимаю другого: почему призрак увидела я? Я ведь не медиум, я никогда не видела призраков. Никита задумчиво потер ладонью лоб и наконец перевел взгляд в окно, за которым колыхались от легкого ветерка кусты сирени. Он не спешил ничего говорить, и Яне пришлось поторопить его: – Думаешь, это снова проделки мага? Она видела, как напряглись мышцы его лица, но Никита по-прежнему смотрел в окно, а не на нее, будто ему требовалось время, чтобы справиться с эмоциями и не напугать Яну. – Сложно сказать, – наконец медленно произнес Никита. – Как бы он мог это подстроить? Даже если каким-то образом знал, что в стене сарая замурована женщина, то падение дерева на него в тот момент, когда здесь отдыхаем мы, слишком сложное совпадение. – Если только ему не под силу это подстроить, – вздохнула Яна. – Мы ведь уже решили, что он наверняка обладает какими-то способностями, раз его ритуал на могиле детей сработал. Об этом они с Никитой говорили в тот раз, когда она показывала ему портрет мага, однако сейчас Никита вдруг мотнул головой, будто не соглашался с ней, а потом резко встал и направился к двери. – Идем, – бросил он на ходу. Заинтригованная, Яна поторопилась за ним. Они вышли из домика и отправились к разрушенному сараю. Людей возле него уже не осталось: полиция уехала, зеваки разошлись. Никому не хотелось тратить дорого оплаченные часы на пустое времяпрепровождение. Здание сарая было обнесено оградительной лентой, предупреждающей о том, что переступать ее запрещено, но скелет давно увезли, а больше смотреть там было не на что. И Никита тоже не пошел к нему, только взглянул мельком. Внимание же его привлекло упавшее дерево. Ствол оттащили в сторону, но Никита присел возле оставшегося пня, разглядывая его. – Смотри! Яна подошла ближе и тоже присела рядом. Остаток пня, на который указывал Никита, с одной стороны был рваным, с высоко выступающими осколками дерева, а вот с другой – совершенно ровным, будто кто-то подпилил его. Впрочем, почему – кто-то? – Он был здесь, – мрачно заключил Никита. – Он действительно все подстроил. Буклеты с этим гостиничным комплексом кто-то бросил в наш почтовый ящик, Даша увидела и загорелась идеей отдохнуть здесь. Он знал, что мы сюда приедем. О том, что этой ночью может быть гроза с сильным ветром, писали все новостные издания. Ему оставалось только правильно подпилить дерево, чтобы оно упало на сарай и развалило его. Яна выпрямилась и обхватила себя руками. Стало неуютно и будто даже холодно, хотя солнце еще даже не думало клониться к закату, жарило вовсю, а легкий ветерок не приносил прохлады, лишь разгонял жару, как опахало над костром. – И что теперь делать? Никита тоже поднялся на ноги, остановился рядом с ней. – Думаю, у нас есть выбор: включиться в предлагаемую магом игру и начать расследование или же сделать вид, что ничего не поняли, не заинтересовались, и уехать домой. Яна была благодарна ему за это «нас». Они оба понимали, что главная героиня во всех играх магах – она, но было бы невыносимо оставаться один на один со всем этим, пусть даже мысленно. – Думаешь, он даст нам уехать? – покачала головой она. – Не подбросит еще что-то, что все-таки вынудит нас начать расследование? – Я не знаю, – честно признался Никита. – В любом случае, делать выбор сейчас совсем необязательно. Мы можем спокойно отдохнуть до завтрашнего обеда, как и собирались, и там решить. Посмотрим, как пройдет эта ночь. Что, если призрак явился не конкретно тебе, а просто в нашем доме? Или, быть может, не только в нашем и видела его не только ты, просто люди обычно не распространяются о таком. Яна кивнула. Он точно был прав в том, что бросаться на амбразуру прямо сейчас необязательно. У Никиты и у Леры день рождения, и, какой бы выбор ни сделала Яна, портить им праздник она не имеет права. Они медленно двинулись к своему домику, думая каждый о своем, и Яна не выдержала, спросила: – Никита, у тебя все нормально? Он не обернулся к ней, продолжал идти, на ходу ответив: – Да, с чего ты взяла, что что-то не так? И это было лучшим доказательством того, что Яна не ошиблась. Да и не только она ведь заметила. Если бы Яна хоть на секунду допускала, что Даша права и все дело в разрыве Никиты со своей девушкой, она бы в жизни не решилась об этом спросить. Но Яна была уверена, что причина в другом. Ну не стал бы Никита три недели переживать из-за девушки! Она в этом не сомневалась. – Ты молчаливый. – Разве я когда-то был любителем поболтать? – хмыкнул он. – Нет, но сейчас особенно молчалив и задумчив, – покачала головой Яна и тут же добавила: – Если не хочешь мне говорить, так и скажи, я не обижусь. Никита сделал еще несколько шагов, затем остановился и вздохнул. – Нет, пожалуй, именно тебе я и могу сказать. Сам не знаю, почему лишь тебе я рассказываю о таких вещах, должно быть, у любого человека рано или поздно появляется потребность поделиться с другими. Помнишь то кладбище, на котором мы нашли могилу детей? Яна кивнула. Прошло всего три недели с тех событий, да и едва ли она забудет это даже через тридцать три года. – Когда мы пришли туда первый раз, у меня было странное ощущение. Будто что-то тянуло меня в сторону, не туда, где мы в итоге нашли могилу. Я был уверен, что это никак не связано с нашим делом, это что-то личное, поэтому ничего не сказал тебе и Саше. Тогда у меня не было времени прислушиваться к ощущениям, я вернулся на кладбище позже. – И что ты нашел? – Могилу еще одного ребенка. Точнее, только крест с надгробной табличкой, лежащий на земле. Девочке было полгода, когда она умерла. А ее имя полностью совпадает с именем моей сестры. – Даши? – переспросила Яна и сразу же почувствовала себя глупо: ну конечно Даши! У Никиты нет других сестер. – Да. Кремнева Дарья Андреевна, и дата рождения совпадает с Дашиной. Я мог бы счесть это все каким-то диким совпадением, но в документах кладбища не значится могила с таким именем. Ни в тот день, ни в какой другой за всю историю кладбища на нем не хоронили человека с этим именем. Поверь, я проверил не один раз. Более того, я потратил три недели на то, чтобы проверить все кладбища и архивы нашей области за последние тридцать лет. Нашел только одно совпадение: Кремнева Дарья Андреевна умерла в 1995 году в возрасте девяноста двух лет. Больше никого с таким именем нет. Никита замолчал, и Яна тоже не знала, что сказать. О, как понятно теперь ей стало его состояние! Да уж, никакое расставание с девушкой и близко настолько не выбило бы его из колеи. – А выяснить у родственников ты не пробовал? – осторожно спросила она. – Пробовал. Не напрямую, конечно, окольными путями. Брат ничего такого не помнит, но ему было пять. Если уж я в свои девять не помню, то он и подавно. Тетя, которая нас вырастила, тоже утверждает, что мы никогда ничем серьезным не болели, что уж говорить о… – Никита запнулся, пытаясь подобрать слова. – О таком. А у меня какие-то очень странные воспоминания и ощущения, когда я об этом думаю. – Какие? – Я помню лишь момент, как отец закрывает передо мной дверь, будто не дает зайти в комнату. Он там не один, с мамой. Помню ее заплаканное лицо. Но при этом он отгораживает меня без агрессии, мягко, будто пытается защитить от чего-то. И ощущения… такие давящие, не дающие даже нормально вдохнуть. Никита снова замолчал и больше ничего не говорил до самого дома. Яна тоже пыталась уложить в голове услышанное, придумать какие-то версии, объясняющие находку. Наверняка таких версий у Никиты было уже гораздо больше, он думал над ними все три недели, но раз не делился ими, значит, не хотел. Или же хотел услышать что-то от нее. Дома еще никого не было, поэтому они спокойно могли продолжить разговор, но для начала Яна поставила чайник. Жара на улице не уменьшилась, но ей стало зябко, хотелось согреться хотя бы о чашку горячего чая. Никита поддержал ее идею, и спустя десять минут они сидели на террасе с двумя чашками. – Если с Дашей действительно что-то случилось, родственники могли скрывать это от вас, – высказала свое предположение Даша. – От тебя и твоего брата, имею в виду. Поэтому ты и не помнишь самих похорон, тебя на них не было. И поэтому тетя молчит сейчас. Сколько бы вам ни было лет, для нее вы все равно дети, от которых она привыкла скрывать нечто очень важное и травматичное. – Откуда тогда взялась та Даша, которую я знаю? – спросил Никита, но по его тону Яна поняла, что он уже давно думал над этим вопросом. Она просто идет по пути его размышлений, и он хочет сравнить их, понять, не упустил ли чего, не придумал ли лишнего. – Удочерили? Но сделали это так, чтобы знало как можно меньше людей. Может, на похоронах были самые близкие, еще и поэтому ваша тетя молчит. Как думаешь, могло у твоего отца оказаться достаточно связей, чтобы похоронить настоящую Дашу под другим именем? – На табличке ее имя, – напомнил Никита.