Потом она сделала шаг назад, еще раз окинула Тигра оценивающим взором и произнесла: – Физически не лучший вариант, но при сложившихся обстоятельствах ты – совершенство. Тигр ждал, что она продолжит, но жнец молчала. – Совершенство в каком смысле? – спросил он. – Время придет – узнаешь. И вдруг его пробило, и от волнения он едва не затрясся. – Вы хотите, чтобы я стал вашим учеником? Женщина усмехнулась: – Ну что ж, можно сказать и так. – О, так это лучшая из новостей! Вы не будете разочарованы! Я быстро учусь, и я очень прилежный! Не в смысле зубрила, но сообразительный. И мозгов до черта! Жнец подошла ближе и улыбнулась. Изумруд на ее ярко-зеленой мантии поймал свет и засверкал. – Поверь мне, – сказала Жнец Рэнд. – Для этого твоего ученичества мозги совсем не нужны. Часть 2 Угроза жизни До того как мне были переданы обязанности по управлению миром, Земля была способна поддерживать существование не более десяти миллиардов человек. Если бы планета перешла эту красную черту, наступило бы перенаселение со всеми его последствиями: голодом, страданиями, а также тотальным крахом общественных устоев. Мне удалось предотвратить эти жуткие вещи. Просто удивительно, какое количество людей может поддерживать хорошо управляемая экосистема! Под словами «хорошо управляемая» я имею в виду «хорошо управляемая мной». Само по себе человечество просто неспособно оценивать варианты своего существования, но под моим управлением, несмотря на то что население выросло многократно, мир кажется гораздо менее плотно населенным. А благодаря развитию под моим руководством новых способов проживания, включая комфортабельные подземные дома, свободных от присутствия человека территорий на Земле стало гораздо больше, чем в эпоху смертных. Без моего деликатного вмешательства баланс между количеством населения и объемом ресурсов неизбежно был бы нарушен. Я содрогаюсь при одной мысли о подобной перспективе. Слава богу, я здесь, и мне даны силы, чтобы предотвратить такое развитие событий. «Гипероблако» Глава 8 Ни при каких обстоятельствах ГРЕЙСОН ТОЛЛИВЕР ЛЮБИЛ «Гипероблако». Да и как его можно не любить, как это делает большинство людей? В нем нет ни злобы, ни вероломства, ни коварства, и оно всегда знает, что нужно сказать. «Гипероблако» одновременно существовало во всех компьютерах, что только есть в мире, жило в доме каждого человека – заботливая невидимая рука на его (или ее) плече. И хотя «Гипероблако» могло одновременно, без малейших усилий, говорить с миллиардом и более людей, оно умело создать ощущение, что каждому из них оно отдает свое время и внимание индивидуально. «Гипероблако» было ближайшим другом Грейсона. Главным образом потому, что вырастило его. Его родители были так называемыми серийными родителями. Они любили заводить семью, но не желали воспитывать детей. Грейсон с сестрой были пятой семьей своего отца и третьей семьей своей матери. Родители быстро устали от своих новых отпрысков и, когда они дистанцировались от родительских обязанностей, за дело взялось «Гипероблако». Оно помогало Грейсону с домашними заданиями, объясняло, как себя вести в школе и что надеть на первое свидание. И, хотя «Гипероблако» не могло в каком-либо подобающем физическом облике явиться на его школьный выпуск, оно сфотографировало Грейсона во всех мыслимых и немыслимых ракурсах, а потом на славу угостило отличным обедом, который ему прислали на дом. Ничего даже близко подобного для него не сделали его биологические родители, как раз отправившиеся в гастрономический тур по Паназии. Не приехали и сестры Грейсона. Они учились в разных университетах, там как раз шла зачетная неделя, и сестры дали Грейсону понять, что требовать их присутствия на церемонии выпуска – это с его стороны жуткий эгоизм. Но «Гипероблако» было с ним – как, впрочем, и всегда. – Я тобой горжусь, Грейсон! – сказало оно. – А ты сказало то же самое миллионам других выпускников, которые сегодня тоже окончили школу? – спросил Грейсон. – Только тем, кем я действительно горжусь, – ответило «Гипероблако» и, помедлив мгновение, добавило: – К тому же ты даже сам не представляешь, какой ты замечательный парень. Грейсон же не видел в себе ничего особо замечательного. Обычный парень, и никаких свидетельств обратного. Потом он понял – «Гипероблако» его просто успокаивает. И тем не менее «Гипероблако» всегда говорило то, что имело в виду. Служить «Гипероблаку» Грейсона никто не заставлял и не уговаривал – это был его осознанный выбор. Несколько лет он мечтал стать агентом Нимбуса в команде, обеспечивающей Интерфейс Управления. Самому «Гипероблаку» Грейсон об этом не говорил, боясь, что оно сразу же отвергнет его или начнет отговаривать. Но, когда он подал заявление в Мидмериканскую академию Нимбуса, «Гипероблако» просто сказало ему: «Мне приятен твой выбор», после чего познакомило с такими же, как Грейсон, подростками из округи, мечтающими о той же, что и он, работе. Опыт общения с ними был неожиданным. Его будущие коллеги оказались удивительно скучными людьми. – И что, я тоже такой? – спросил Грейсон «Гипероблако». – Такой же серенький зануда? – Я так не думаю, – отозвалось «Гипероблако». – Видишь ли, многие начинают работать на мой Интерфейс Управления потому, что им не хватает креативности, которая помогла бы им найти по-настоящему интересную работу. У иных снижен жизненный тонус, и они просто предпочитают находиться в орбите притяжения чьей-то силы и власти. Вот эти действительно что ни на есть скучные ребята, и, как правило, из них получатся самые плохие агенты Нимбуса. Тех же, у кого желание служить мне составляет черту характера, очень мало. А ты – именно таков. Это была чистая правда: Грейсон действительно хотел служить, причем служить не по принуждению. Власть или престиж ему были не важны. Конечно, ему нравились хрустящие на складках серые костюмы и небесно-голубые галстуки агентов Нимбуса, но и это не было основой мотивации, которая влекла его. Просто «Гипероблако» сделало для него так много, что он хотел что-то сделать и для него. Выше призвания, чем быть представителем «Гипероблака», он себе и представить не мог – поддерживать жизнь и порядок на планете, работая ради улучшения людей и самой жизни на Земле. Чтобы стать жнецом или, в случае неудачи, не стать им, нужен был год ученичества. Агентов Нимбуса готовили пять лет. Четыре года отводилось на сам курс обучения, пятый год – на полевую практику в качестве путешествующего агента. Грейсон был готов пять лет посвятить учебе, но уже через два месяца после начала подготовки в Мидмериканской академии Нимбуса он увидел на своем пути препятствия. Его расписание, состоящее из классов по истории, философии, теории цифровых систем и юриспруденции, неожиданно оказалось пустым. По совершенно неизвестным причинам он был выключен из учебного процесса. Было ли это ошибкой? Но как могла произойти ошибка? «Гипероблако» никогда не ошибается. Не исключено, размышлял Грейсон, что ведение расписания было передано в человеческие руки, а люди, в отличие от «Гипероблака», вполне способны все перепутать. Поэтому он отправился к секретарю академии, надеясь разобраться в сути произошедшего. – Нет, – ответил на его вопрос секретарь, продемонстрировав на своей физиономии отсутствие как удивления, так и сочувствия. – Никаких ошибок. По моим данным, вы не записаны ни на какие курсы. Хотя вот здесь для вас сообщение. Сообщение было кратким и недвусмысленным. Грейсон Толливер обязан был немедленно явиться к начальству Интерфейса Управления. – Зачем? – спросил Грейсон, но секретарь лишь пожал плечами и посмотрел через Грейсоново плечо на следующего студента, ожидающего своей очереди. Хотя самому «Гипероблаку», для того чтобы заниматься своими делами, не было нужды в специальном месте, люди, которые на него работали, такие места имели. В каждом городе, в каждой области располагался офис Интерфейса Управления, где во благо мира трудились тысячи агентов Нимбуса, и трудились со всем возможным старанием. «Гипероблаку» удалось создать нечто уникальное в истории человечества – бюрократию, которая действительно работала. Офисы Интерфейса Управления, или ИУ, как их обычно называли, не отличались богатством убранства, но не были в этом отношении и вызывающе аскетичны. В каждом городе это было здание, которое отлично гармонировало с окружающей архитектурной средой. По сути, найти офис ИУ было проще простого: ищи самое неприглядное здание в городе! В Фалкрум-Сити, столице Мидмерики, это было мощное здание из белого гранита, с окнами темно-синего стекла. Его высота в шестьдесят семь этажей равнялась средней высоте домов в центре города. Однажды Мидмериканские агенты Нимбуса попытались убедить «Гипероблако» надстроить над зданием башню, чтобы, так сказать, произвести впечатление на население города, да и всего мира. – У меня нет ни желания, ни необходимости производить на кого-либо впечатление, – ответило «Гипероблако» разочарованным агентам. – А если вы собираетесь сделать Интерфейс Управления чем-то более выдающимся, чем он есть на самом деле, вам следует пересмотреть свои приоритеты. Выслушав отповедь «Гипероблака», Мидмериканские агенты Нимбуса с поджатыми хвостами вернулись к исполнению своих обязанностей. «Гипероблако» воплощало в себе силу и власть, но без тени высокомерия. Даже будучи глубоко разочарованными, агенты Нимбуса не могли не преклоняться перед бескорыстной и чистой натурой своего работодателя и покровителя. Грейсон чувствовал себя в высшей степени неуютно, когда, пройдя через вращающиеся двери, оказался в вестибюле, отделанном полированным мрамором. Это был светло-серый мрамор, в тон костюмам, которые носили сновавшие повсюду служащие. У Грейсона не было такого костюма. Единственное, что он мог подобрать, чтобы не выпадать из общего стиля, были немного помятые широкие брюки, белая рубашка да зеленый галстук, постоянно, несмотря на все усилия хозяина, сползавший набок. «Гипероблако» подарило ему этот галстук несколько месяцев назад. А интересно, знало ли «Гипероблако», что Грейсона вызвали в офис ИУ? У стойки Грейсона приветствовала ждавшая его девушка, младший агент. Она была милой и веселой, и пожала руку Грейсону немного более оживленно, чем он ожидал. – У меня только что началась полевая практика, – сообщила она. – Должна сказать, я никогда не слышала, чтобы первокурсников вызывали к самому высокому начальству. Говоря это, она продолжала потряхивать руку Грейсона, и тот, чувствуя себя крайне неловко, начал размышлять – вырвать ему свою ладонь из ее цепкого пожатия или оставить все как есть, во избежание худшего. Наконец он освободил руку, притворившись, что ему нужно почесать нос. – Ты сделал либо что-то очень хорошее, либо что-то совсем плохое, – сказала наконец девушка. – Я вообще ничего не делал, – ответил Грейсон, чему она, что было совершенно понятно, не поверила. Агент проводила Грейсона в уютную гостиную, где стояли два кресла с высокими спинками, книжные полки с томами классиков и обычными в этой обстановке безделушками, а в центре – кофейный столик, на котором располагалось серебряное блюдо с пирожными и кувшин с ледяной водой. Это была обычная «комната для аудиенций», целью которой было придать нечто человеческое процедуре общения с «Гипероблаком». Это обеспокоило Грейсона, потому что он всегда общался с «Гипероблаком» напрямую. К чему все это – он понять не мог. Через несколько минут в гостиную вошел и представился агентом Трэкслером стройный человек, который выглядел крайне утомленным, несмотря на то что день едва начался. Этот человек подпадал именно под ту категорию, о которых говорило «Гипероблако». Унылый тип, лишенный огонька в душе. Он сел напротив Грейсона и начал разговор с общих мест: – Надеюсь, ты легко нашел дорогу, бла-бла-бла… Угощайся, возьми пирожное, бла-бла-бла… Грейсон был уверен, что эти пустые фразы этот тип говорит всем и каждому, кто приходит на аудиенцию. Наконец агент Трэкслер приступил к делу. – Ты знаешь, почему тебя вызвали? – спросил он. – Нет, – ответил Грейсон. – Уверен, что это так. – Зачем тогда спрашиваешь? – подумал Грейсон, но вслух высказаться не рискнул. – Тебя вызвали, потому что «Гипероблако» попросило меня напомнить тебе о правилах нашего агентства относительно сообщества жнецов. Грейсон был оскорблен и не стал скрывать этого. – Я знаю правила, – сказал он. – Да, – кивнул головой Трэкслер, – но «Гипероблако» попросило меня напомнить тебе о них.