– Прошу вас, – говорю я сквозь стиснутые зубы. Я вынуждена унижаться, потому что моя жизнь – в руках этой женщины. – Мы с братом пришли сюда затем… – Чтобы делать серрийскую сталь и ковать оружие, – кивает Никла. – Чтобы вооружать беженцев-книжников, наводняющих наш город, и спровоцировать их к бунту. Бросить вызов мореходам, разрушить все, что мы создали для нашего народа на протяжении сотен веков. Я так поражена, что на миг лишаюсь дара речи. – Нет, – выдыхаю я наконец. – Нет, принцесса. Вы ошибаетесь! Мы не собирались делать оружие, мы просто… Могу ли я рассказать ей о Князе Тьмы? О Шэве? Я вспоминаю истории о произволе духов, которые люди шепотом рассказывали друг другу по дороге. Множество историй. Но гули наверняка убедят ее, что я лгу. Все равно я должна ее предупредить! – Приближается великая беда, принцесса. Это очень опасно! Вы наверняка уже слышали о том, что корабли мореходов тонут в полный штиль, о том, как по ночам исчезают дети… За плечом Никлы каменеет Элейба. Принцесса так и сверлит меня глазами, в ее взгляде я вижу понимание. Она знает, о чем я! Но Никла только поднимает руку, чтобы прервать меня. Гули мерзко хихикают, их маленькие красные глазки устремлены на меня. – Так это ты посылала своих приспешников вперед, чтобы они разносили подобные слухи среди книжников, – говорит принцесса. – Рассказывали страшные сказки про легендарных чудовищ. Да, твои дружки отлично справились с заданием. Арадж! Скириты. Я глубоко вздыхаю. Элиас предостерегал меня, что скириты разнесут обо мне слухи повсюду. Тогда я не придала его словам значения… – О тебе ходит много слухов среди вновь прибывших книжников. Этими запуганными глупцами легко манипулировать. А потом ты сама прибыла в компании своего братца, с обещаниями дать им серрийское оружие. Они верят, что будут в безопасности, что ты спасешь их. Все повстанцы рассказывают о тебе одни и те же истории, девочка. С минимальными расхождениями в деталях. – Мы не собирались устраивать волнений! – Гнев охватывает меня, но я стараюсь думать о своем дедушке. Был случай, когда он принимал роды у женщины, рожавшей близнецов, и я запаниковала. Это была моя первая помощь в родах, и я помню, как он всего несколькими словами сумел передать мне свое спокойствие и уверенность. И руки перестали дрожать… – Мы хотели только… – Не говори со мной таким тоном! Мой народ сделал для твоего достаточно много. Слишком много, – Никла начинает расхаживать по крохотной камере, гули тащатся за ней, крутясь у ее ног, как верные псы. – Мы приняли их в свой город, дали им работу, приобщили их к нашей великой культуре. Но наша щедрость не безгранична. Мы, граждане Маринна, не садисты и не убийцы, подобно меченосцам. Однако к тем, кто кусает дающую руку, мы беспощадны. Если ты откажешься сотрудничать со мной, капитан Элейба просто отправит тебя на следующем же корабле в земли кочевников, как мы уже поступили с твоими друзьями. О преисподняя. Так вот что случилось с Араджем, Тасом и с остальными скиритами! Небеса, я могу только надеяться, что они смогли выжить. – Земли кочевников сейчас наводнены меченосцами, – я стараюсь справиться с гневом, но с каждым новым словом принцессы ненавижу ее все больше. – Если вы нас туда отправите, нас убьют или продадут в рабство. – Именно так. – Никла вскидывает голову, и в свете лампы ее глаза сверкают красным, как у гулей. Может быть, гулей на нее наслал Князь Тьмы? Может, она – еще одна из его союзников-людей, как Надзиратель и Комендант? – У меня к тебе предложение, Дарин из Серры, – продолжает Никла. – Если у тебя есть хоть капля разума, ты не можешь не согласиться на подобную сделку. Ты хочешь ковать серрийское оружие. Это прекрасно. Куй его для нас, для армии мореходов. Мы обеспечим тебя всем необходимым, выделим вам с сестрой прекрасное жилье… – Нет, – вперив взгляд в пол, Дарин качает головой. – Я не пойду на это. Он сказал «не пойду на это», а не «я не способен на это», отмечаю я. В моей душе вспыхивает искра надежды. Неужели брат все же вспомнил, как ковать серрийскую сталь? Может быть, что-то по дороге из Сумеречного Леса в Адису сдвинуло его с мертвой точки, помогло восстановить в памяти уроки Спиро? – Подумай как следует… – Я не буду этого делать, – повторяет Дарин и встает. Он выше Никлы на целый фут. Элейба встает между ним и принцессой, но Дарин не пытается напасть – просто тихо говорит, не поднимая рук. – Я не буду ковать оружие для другого народа, чтобы мой собственный народ мог жить за счет их милосердия. – Пожалуйста, просто отпустите нас, – прошу я, пинками расталкивая гулей, чтобы хоть на миг освободить Никлу из-под их власти. – Мы не замышляем ничего плохого, и у вас есть более серьезные задачи, чем двое простых книжников, бегущих от беды. Империя развязала войну с кочевниками, и эта война может коснуться Маринна. – У меченосцев заключен договор с Маринном. – С кочевниками у них тоже был заключен договор, – возражаю я. – И все равно сотни кочевников уже погибли или взяты в плен имперцами. Этот новый император – вы его не знаете, принцесса… Он… отличается от прежнего. С ним не может быть сотрудничества. Он… – Не говори со мной о политике, девчонка! – Она не видит, что очередной гуль приник к ее лицу, разинув рот в мерзкой улыбке. От одного этого зрелища меня тошнит. – Со мной уже считались сильные мира сего, когда ты еще и на свет не родилась. – Она разворачивается к Дарину. – Мое предложение остается в силе. Ты можешь ковать оружие для нашей армии – а можешь отправляться в пустыню к кочевникам. Даю тебе время на размышление. До рассвета. * * * Мы с Дарином даже не обсуждаем предложение Никлы. Я знаю – нет шансов, что мой брат его примет. Гули захватили ее разум – а это значит, что Князь Тьмы лично вмешивается в политику королевства мореходов. Последнее, что сейчас нужно книжникам – это попасть под власть другого народа только потому, что у нас нет оружия для честного боя. – Ты сказал, что не будешь делать оружие, – я достаточно долго думала, прежде чем осмелиться задать Дарину этот вопрос. Сейчас он меряет шагами камеру, яростный, как конь в слишком узком загоне. – Когда Никла предложила тебе ковать для них оружие, ты сказал, что не будешь, не пойдешь на это. Ты не сказал, что ты на это не способен. – Да, это было первое, что соскользнуло с языка, – Дарин встает спиной ко мне. И, хотя мне больно это признавать, он откровенно лжет. Сказать ему, что я это вижу, или притвориться, что не заметила? Ты уже достаточно притворялась, Лайя. Если продолжишь, это будет значить, что Иззи умерла понапрасну. Элиас стал узником ни за что, а смерть кузена Афии ничего не смогла изменить. Я пробую зайти с другой стороны. – Как ты думаешь, Спиро… – Мы можем оставить эти разговоры о Спиро, об оружии, о кузнице? – Дарин тяжело садится со мной рядом, опустив плечи, как будто темная камера заставляет его самого уменьшиться. Он сжимает и разжимает кулаки. – Как мы собираемся выбираться отсюда? Вот о чем нам сейчас нужно думать! – Отличный вопрос, – слышится от двери тихий голос. Я подскакиваю, мгновение назад она была закрыта! – Возможно, у меня есть на него ответ, если соблаговолите меня выслушать. В дверном проеме стоит молодой темнокожий юноша-книжник – совершенно открыто, на виду стражи. Только, осознаю я секундой позже, никакой стражи за дверью нет. Она исчезла. Этот юноша красив. У него черные волосы, забранные в хвост на затылке, и мускулистое тело мечника. Его плечи покрыты татуировками, хотя в темноте я не могу разглядеть символов. Одной рукой он подбрасывает, словно мяч, связку ключей. Его беззаботный вид меня раздражает. Я не понимаю, что происходит. Блеск его глаз и лукавая улыбка кажутся мне знакомыми. – Я тебя знаю, – я отступаю на шаг, жалея, что при мне нет кинжала. – Это ты следил за нами. Ты – наша «тень». Юноша отвешивает шутливый поклон. Я совершенно не доверяю ему. Дарин тоже ощетинивается. – Я – Муса из Адисы, – говорит темнокожий. – Сын Зиада и Азмат из Адисы. Внук Мера и Саиры из Адисы. Я – единственный друг, который есть у вас в этом городе. – Ты сказал, что можешь найти ответ на наш вопрос, – доверять этому человеку глупо, но мы с Дарином в отчаянном положении. Нам необходимо выйти отсюда любой ценой. Мы оба понимаем, что обещание Никлы отправить нас в земли кочевников – ложь. Никогда она не отпустит на волю человека, который знает секрет серрийской стали. – Я готов вывести вас на волю за определенную плату. Ну, другого я и не ждала. – И что это за плата? – Ты, – он указывает на Дарина, – будешь ковать оружие для книжников. А ты, – он поворачивается ко мне, – поможешь мне возродить северную ветвь Сопротивления. После паузы, невольно повисшей после этого заявления, я подавляю желание расхохотаться. Не будь ситуация такой сложной, я бы и рассмеялась. – Нет, спасибо большое. Довольно с меня этого проклятого Сопротивления – и тех, кто в нем замешан. – Я ждал, что ты так ответишь, – кивает Муса. – После того, как Мейзен и Кинан предали тебя. – Он слегка усмехается, заметив, что я гневно сжала кулаки. Откуда он может все это знать? – Ах да, извини, не Кинан, а Князь Тьмы, – поправляется он. – В любом случае, твое недоверие к Сопротивлению обоснованно. Но если ты хочешь остановить повелителя джиннов, тебе требуется по меньшей мере оказаться на свободе. Мы с Дарином смотрим на него, шокированные. Я первой подаю голос. – Как ты смог узнать о… – Я хорошо смотрел. И хорошо слушал, – Муса оглядывается на пустой коридор. Плечи его напрягаются. И в самом деле, где-то вдалеке звучат голоса, они приближаются. – Решайте скорее. Время на исходе. – Нет, – за нас обоих отвечает Дарин, и я хмурюсь – это не похоже на моего брата. – Ты должен уходить. Иначе попадешься в ловушку вместе с нами. – Я слышал, что вы упрямцы, – вздыхает Муса. – Не хотите слушать меня – прислушайтесь к разуму! Даже если вам удастся бежать без моей помощи, вы никогда не найдете Пчеловода. Особенно если Пчеловод не захочет, чтобы это произошло. Мореходы объявили на вас охоту. – Откуда… – я хочу спросить, но прерываюсь на полуслове. Он уже ответил. Муса хорошо слушал и хорошо смотрел. – Значит, ты знаешь Пчеловода? – Клянусь, что отведу вас к нему. – Муса быстро разрезает ладонь, и на пол падают капли крови. Я поражена. Клятва на крови – очень сильный обет. – После того, как выведу на свободу. Если вы примете мои условия. А сейчас нужно двигаться. Быстро. – Дарин, – я хватаю брата за руку и оттаскиваю в угол камеры. – Если он отведет нас к Пчеловоду, мы сэкономим время. Много времени! – Я ему не доверяю, – отвечает Дарин. – Ты же знаешь, я хочу выбраться из тюрьмы не меньше, чем ты. Но я не могу давать обещаний, которые не выполню, и ты тоже. Почему он просит помочь ему в Сопротивлении? Каков его интерес? Почему он сам не может справиться? – Я тоже ему не доверяю, – говорю я. – Но он предлагает нам спасение. Я размышляю о брате, о том, как совсем недавно он солгал мне. Не хочется ранить его своим недоверием, но если мы хотим спастись, мне придется это сделать. – Извините, что прерываю вас, – вмешивается Муса. – Но нам нужно поторопиться… – Заткнись, – огрызаюсь я на него и возвращаюсь к Дарину. – Ты солгал мне, – говорю я брату. – Насчет оружия. Нет, – я вскидываю руку, не давая себя прервать, – я не сержусь на тебя. Я просто не понимаю, зачем ты это делаешь. Почему ты выбираешь бездействие. Отказаться делать оружие – выбор эгоиста. Ты нужен нашему народу, Дарин. Это должно быть важнее, чем твой страх, желания и… твоя боль. Ты же видел, что происходит здесь с книжниками. И будет только хуже. Даже если мне удастся справиться с Князем Тьмы, мы останемся слабыми, если не научимся за себя постоять. Нам необходима серрийская сталь. – Лайя, я хочу ковать оружие, я просто… – Тогда попытайся, – говорю я жестко. – Это все, о чем я тебя прошу. Сделай попытку. Ради Иззи. Ради Афии, потерявшей половину своей родни, чтобы помочь нам. Ради… – Голос мой прерывается. – Ради Элиаса. Он ведь отдал за тебя свою жизнь. В синих глазах Дарина отражается боль. Да, я ранила его, пробудила в нем демонов. Но в глубине души, под спудом страха, он остается сыном Львицы. И на этот раз природная храбрость побеждает. – Куда ты, туда и я, сестра, – говорит он. – Я сделаю попытку. В следующее мгновение Муса – который бессовестно подслушивал – жестом манит нас в коридор. Брат идет, но в дверях неожиданно хватает Мусу за шею и прижимает к стене. Я слышу странный звук, похожий на хрип яростного животного. Муса делает резкое движение рукой, словно разрубая воздух, и этот звук умолкает. Что это? Гуль? – Если ты причинишь зло моей сестре, – тихо шепчет ему Дарин, – если предашь ее или сделаешь ей больно – клянусь небесами, я тебя убью. Муса что-то хрипит в ответ, и Дарин отпускает его. В одной из дверей проворачивается ключ, и в коридор выходит Элейба с мечом наперевес.