— Отлично, держи, — отдал Олег конец веревки холопу. Сам обогнул гранитный монолит, без труда выпутал камень, отбросил в сторону, потом натянул веревку. Послышался шорох, стук, испуганный женский визг. Ведун, ругнувшись, кинулся обратно: — Что случилось? Урсула указала себе под ноги. Там валялся почерневший от непогоды и въевшейся в кость грязи человеческий череп. — Он упал сверху, господин… — Сверху? — Олег поднял голову, погладил гранитный отвес. — Многозначительное начало. Ладно, может, еще что интересное там найдется. Ксандр, давай тогда ты первым наверх забирайся. Осмотришься, остальным подняться поможешь. Друже, как твоя нога? Подняться сможешь? — Э-э, на мачту в бурю лазил, а уж тут… — обиделся купец. — Тогда мы с Будутой с той стороны конец придержим. А то вы каждый, как мы двое, весите. Потом Урсула. — Понятно, — кивнул кормчий, поворачивая пояс так, чтобы меч болтался позади, и взялся за веревку. Середин с холопом обогнули валун, натянули конец с другой стороны. Вскоре он задергался в такт рывкам поднимающегося Коршунова. Небольшая передышка, и веревка задергалась снова, потом еще раз. — Урсула, ты наверху? — Да, господин! — Давай теперь ты, — послал Будуту ведун. Тот кивнул, убежал за камень. Веревка натянулась, задергалась. Ослабла. — Залез? Ксандр, теперь ты держи. Олег рванул конец, убеждаясь, что он не проскользнет под нагрузкой, потом подпрыгнул, упершись ногами в стену. Перебирать руками не пришлось — веревка сама устремилась наверх, и через несколько секунд он ступил на почти плоскую вершину валуна. Кормчий, полностью вытянув веревку, привычными движениями смотал конец в бухту, бросил на камень и посторонился: — Ты их искал, колдун? Посередине площадки, раскинувшись, словно загорая, лежали два человеческих костяка. Лежали, похоже, очень давно. Никаких следов одежды не осталось. Чахлая травка, вылезающая из зеленого влажного мха, проросла между ребрами, да и мох успел высоко подняться на кости, почти полностью скрыв ноги и руки. — Вот тебе и дикие места… — пробормотал Олег. Его внимание привлекла черная палочка длиной в ладонь, впившаяся изнутри в ребро одного из скелетов. Ведун осторожно просунул руку снизу, через бывшую грудину, потянул палочку к себе. Костяк легонько зашелестел, словно сползающая со стола бумага, и рассыпался, оставив в ладони Середина холодную стрелку, остро заточенную с одной стороны и имеющую небольшую прорезь с другой. — Что это? — придвинулся купец. — Обсидиан, — зачесал в затылке ведун. — Ну-ка, давайте еще пошарим. Разворошив мох, они нашли еще три такие же стрелки под другим скелетом, а также множество черных стеклянных осколков. Один из них сохранил в своей прорези полусгнившую деревянную пластинку. — Оперение… — ошеломленно пробормотал Олег, приложив осколок к комельку уцелевшей стрелы. — Как же ими стреляли? — не понял Ксандр. — Они же хрупкие, что глина. Для лука коротки, в самостреле рассыплются при выстреле-то. — В самостреле их тетивой, само собой, расколет, — согласился ведун. — А вот коли с высоты большой сбросить, то разгонятся не хуже камня из пращи. О камни или дерево, конечно, разобьются. А вот в тело человеческое войдут. Оно ведь, Ксандр, мягкое. Его и стеклом порезать не трудно. — Сказывали купцы греческие, — вспомнил Любовод, — в морях их острова есть, на коих птицы живут с крыльями бронзовыми, а перья из меди растут. Коли корабль близко к тем островам подплывает, перья свои птицы сии с высоты на моряков бросают. А как всех побьют до смерти, то спускаются и насыщаются мясом теплым. — И голоса у птиц этих сладкие, что мед, — кивнул Середин. — Я про пичуг этих тоже слыхивал, сиренами их кличут. Правда, здешние стрелы не совсем медные. Но идея явно отсюда в Элладу приехала. Интересное, однако, открытие… Он поднял глаза к небу, прикрыв от солнца глаза ладонью, словно ожидал увидеть голубей с каменными крыльями и обсидиановыми перышками, отмахнулся: — Времени заполдень уже. Коли не ошибаюсь, седьмой день сегодня идет? — А вроде как шестой, — негромко усомнился кормчий. — Тогда еще поживем, — усмехнулся Середин. — Ну что, бедолаги. Надеюсь, путь ваш через Калинов мост был простым и быстрым, никто вам пути не преграждал, за грехи прежние расплаты не требовал. Так и вы на нас зла не держите. Мертвым — мертвое, живым — живое. Он вздохнул и осторожно подтолкнул скелеты к самому краю площадки. Ксандр перекрестился: — Имени, жаль, не знаю. Поминальной молитвы не прочитать. — Как вернешься, службу заупокойную закажешь, — утешил его ведун. — А вернемся ли? Олег промолчал, вытянувшись на жестком камне. У него тоже изрядно болели истоптанные, многократно вывихнутые ноги. Что бы там друзья торговые про его бродяжничество ни сказывали, но скитался-то он не пешком, верхом катался. А потому и от долгих пеших прогулок отвык. — Дров для костра надо было припасти, — уселся рядом Любовод. — Тоскливо без очага на отдыхе. — Зачем лишняя морока? — пожал плечами ведун. — Камень и так теплый, а готовить нам нечего. Сегодня я еще потерплю, а завтра придется кого-нибудь за грибами посылать… — А почто за грибами? — встрепенулся Будута. — Нетути тут грибов! Камни одни кругом! За весь путь ни единого не встретил! — Значит, на охоту отправишься, — решил купец. — Какая охота, боярин? — затряс Олега за ногу холоп. — У нас ни луков, ни коней, ни рогатин нету… — Никак идет кто-то? — повернулась назад, к отрогу, Урсула. Все мгновенно замолчали. В наступившей тишине стало слышно мерное поскрипывание. — Да то деревья от ветра хрустят, — нервно хихикнул Будута. Словно в ответ, застучали, перекатываясь, камешки, что-то жалобно затрещало, секундой позднее — снова. — Идет… — только и смогла выдавить из себя девушка. Опять треснули, раскалываясь под огромной тяжестью, мелкие камушки, меж чахлых сосен, кое-как зацепившихся за здешний негостеприимный грунт, мелькнуло красноватым отливом нечто золоченое, тут же скрылось за скальным уступом, появилось снова. Еще несколько шагов, и из-под крон к валуну вышел страж Раджафа — воин, полностью выкованный из красновато-золотистой бронзы, ростом немного выше человеческого, непропорционально широкий в плечах. В его не знающей усталости длани был зажат меч размером с двуручный, вместо глаз из-под медной личины смотрела бездонная мертвая чернота. Страж остановился перед гладкой стеной валуна, провел по ней левой ладонью, словно хотел убедиться — действительно ли перед ним непреодолимый гранитный монолит. Повернул, обошел убежище путников по кругу. В том месте, где наверх поднимался Середин, опять потрогал камень. Двинулся дальше. Дважды обогнув валун, медный воин вскинул голову, затем вернул ее в обычное положение, глядя прямо перед собой, перехватил рукоять меча обеими руками, вскинув лезвие вверх перед лицом, и замер недвижимо, даже не сделав попытки подняться. — Ну вот, так я и думал, — облегченно перевел дух Олег и нащупал головку засунутого за ремень молотка. — Он не смог подняться по отвесной стене. — И что теперь делать, колдун? — Отдыхать, друже, — сладко зевнул Середин. — Ты же сам просил покоя и отдыха! — А как же страж? — Он будет ждать. — Ведун вытянулся, заложил руки за голову. — Алгоритм простой: если в убежище жертвы не удается проникнуть, нужно просто ждать. Страж мертвый, он может ждать вечно. Жертвы живые, они хотят есть и пить. Им тоскливо взаперти. Рано или поздно им понадобится покинуть свое укрытие. И тогда воин исполнит свой приговор. Он чувствует, что мы здесь, что попали в ловушку. Ему все равно, когда он нас убьет — через минуту или через год. Так к чему лишняя трата сил? — Ты так легко об этом говоришь! — А чего беспокоиться, друже? — пожал плечами Середин. — Здесь мы в безопасности. Зачем вступать в трудный поединок уставшими, если можно спокойно отдохнуть? — А ты управишься с ним, колдун? — Подойдя к краю валуна, купец взглянул на магического защитника правопорядка. — Опосля, когда отдохнешь? — Не знаю, друже. Но я попробую. — Отчего же в прошлый раз не пробовал? — оглянулся на него Любовод. — Тогда, в лесу, когда он нас нагнал и моряков моих порубал? — Ты знаешь, друже… — Олег немного помолчал, прикидывая, как лучше объяснить. — Ты знаешь, когда тебя рубят мечом, это не самое удобное время, чтобы творить ритуалы и читать заклинания. Опять же, сразу всего нужного и не вспомнишь, да и предметы для обряда еще найти надобно. — А ныне готов ты для обряда своего? Управишься? — Я попробую, — повторил Олег. — Ежели мне кто-нибудь поможет… — Какая подмога тебе от нас потребна, колдун? — Простая… Но трудная… — Олег, вздохнув, поднялся и сел, обхватив колени. — Для ритуала мне понадобится время. Немного спокойного времени для выполнения тайного действия и произнесения слов. Значит, на это время кто-то должен истукана отвлечь. — Как? — Купец все еще стоял над медным стражем. — Этакое чудище прихлопнет, как муху, слова сказать не успеешь. Вон, и не смотрит на меня, не шелохнется даже. — Ходит он медленно, Любовод. Нагоняет не скоростью, а неутомимостью. Не ест, не пьет, не спит. Только идет, идет, идет. Ничто живое так не умеет. Рано или поздно свалится. Но на малых расстояниях от него убежать не трудно. Если кто-то спрыгнет с этой стороны и побежит прочь, то истукан погонится за ним. Человек пробежит по большому кругу и вернется. Ему сбросят веревку и поднимут назад. А я тем временем спрыгну с другой стороны и, прежде чем медный воин вернется, успею совершить обряд. — Я никуда не полезу!! — взвизгнул Будута. — Нет, не полезу! Не хочу к истукану! Не пойду. Не по-ойду-у-у!!! — Холоп попятился от спутников на самый край валуна и только чудом не свалился вниз. — Почему меня? Меня почто? Я тоже живой! Я тоже жить хочу! Я не пойду к нему!!! — Одному мне не справиться… — вздохнул Олег. — Никак. — Я помогу тебе, господин! — вскинула острый носик Урсула. — Я уведу чудище, а ты меня опосля спасешь! — Куды девке по лесу бегать? — крякнул кормчий. — Ноги коротки, да дыхалка хилая. Я его уведу, колдун. Мыслю, на пару верст меня хватит. — Ксаидр расстегнул пояс, кинул на камень: — Все едино, коли нагонит, пользы от меча никакой. Вы токмо, как вертаться стану, веревку зараз кидайте и назад со мной тяните. Бо самому взбираться медленно. — Сейчас, что ли, собрался? — Ведун опять глянул на небо. — Хотя полдень миновал недавно. Отчего и не сегодня? Олег вытянул молоток, достал из поясной сумки гвозди, а ремень с саблей опустил рядом с мечом. Ксандр был прав: коли заговор не поможет, сабля от чудища уже не спасет.