А толку? Толку не было. И тут я почувствовал БОЛЬ!!! Она была страшной и невыносимой! От моего тела какая-то неведомая сила стала отковыривать по маленькому кусочку. Тело не хотело. Тело сопротивлялось. Эфирное тело стонало и болело, и таяло на глазах. И тут я заметил то ОТВЕРСТИЕ, куда меня затягивало. Оно было черным, как бывают черные дыры, то есть абсолютно черным и именно туда падали и там растворялись части моего бедного эфирного тельца, исхудавшего и стаявшего почти на нет… Вспышка нетерпимой боли, круженье в абсолютной черноте, стремительный полет к черту на кулички, наверное, потому что лететь в чёрное пространство – это лететь в никуда. Оставалось только осознание, что я куда-то лечу, и тут снова мое эфирное тело распалось мозаикой нестерпимой боли! Но я так не договаривался! Я так не хочу… Резкий удар света по глазам. Кажется, я потерял сознание. Только кто я? * * * – Получилось? – Так точно, товарищ полковник. – Реципиент? – Вот… В объекте. Полное замещение личности. Успех 100 %. – Это радует. – Полковников задумался, постукивая по краю стола костяшками пальцев. – Скажите, товарищ полковник, это было обязательно НЕ говорить реципиенту, в кого он будет подселён? – Видишь ли, лейтенант, если я буду рассказывать всё, как есть, как ты думаешь, сколько я получу добровольцев? – Несколько меньше нуля, товарищ полковник. – Верно думаешь, Сережа, очень верно. – Какая может быть погрешность в его привременьи? – Не более двух-трёх суток от заданной точки. – Надо постараться снизить этот показатель. В его ситуации каждые сутки важны. Эх, надо было его забросить чуть раньше! – А что это изменило бы? Если сможет выкрутиться, выкрутится. – Как-как ты сказал? Интересная мысль… – Скажи, Сергей, сколько на твоей памяти было неудачных запусков? – Два, товарищ полковник! Оба раза по причине схлопывания ноль-пространственной точки перехода. – Причины известны? – Нет. Но признаки усиления вероятности схлопывания известны и отслеживаются! – Вот видишь! А для меня удачный запуск всё еще редкость. И пока еще ни одному хроноагенту не удавалось отпочковать новую реальность. – Николай Степанович, а зачем нам нужно это? Отпочкованная реальность? – Потому что, Сергей, мы должны понять, сможем или нет произвести пробой из этой реальности в ТУ, если она отпочкуется. – А это нам зачем? – А вот это Серёжа, имеет ответ, который тебе знать не полагается… – Соображения высшей государственной важности? – Еще более высокие! Лейтенант! Хватит мудохать мозг начальства глупыми вопросами, займитесь лучше делом. – Так точно, товарищ полковник! Занимаюсь. Только у меня столько допусков и секреток, что секреткой меньше, секреткой больше… – Ну, вообще-то ты к этим делам допуск имеешь. Всё равно будешь работать и на Модуле-2. – Это что за хрень? Ой! Простите, товарищ полковник, вырвалось! – Вот то-то и оно, вырвалось, вырваться может только хрен из трусов, а слово – оно тебе не хрен, оно вырваться не должно! А если проще – у нас мощность какая, знаешь? Вот, а теперь помножь на сто! Мы с половину Московской области можем обесточить, если внезапно ее врубим. А нужен Модуль-2 чтобы попробовать связь между отпочкованными реальностями установить. Понимаешь, в междоузлиях время идет пластами, оно вариативно. Оно от узла до узла без вариантов. – Теория веника? – Ну, она, хотя ее так никто не называет. Официально – теория связанных струн. Веником это вы ее, молодежь, прозвали. – Так ведь похоже! – Похоже. Когда удастся отпочковать веточку в междоузлии, мы и получим линию, в которой ТЕОРЕТИЧЕСКИ время будет течь по-другому. А мы, мы должны в этом убедиться. – Так Модуль – 2 это сканер новой реальности? – Именно. Чтобы туда проникнуть, у нас на планете таких энергий нет, и не будет! Но подсмотреть, даже не в замочную скважинку, а в микроскопическую такую дырочку… это да, это мы попытаемся. – Так что займись делом, лейтенант… – Так все же штатно произошло. ОН там. В объекте. Совмещение произошло без накладок. Папа, я всё-таки не понимаю… – задумавшись, лейтенант непроизвольно нарушил субординацию, которую до сих пор выдерживал без проблем. – Тут я тебе не «папа», а товарищ полковник. – вздохнул. – Извините, товарищ полковник, разрешите еще один вопрос, последний? – извинение выглядело искренним, а последнее слово прозвучало как-то умоляюще. Полковников усмехнулся. – Давай, засырай отцу мозг… – Почему мы их отправляем в «тёмную»? Можно ведь и лучше подготовить и объект дать изучить. И вообще, мы им дали только общие знания по эпохе, а по персонажу, его моторике, привычках, ведь при наложении это стирается… – Ты еще спроси, почему его не в Сталина или в Ворошилова не перекинули. – Спрашиваю… – Сам знаешь, теоретически в Сталина или Ворошилова возможно, правда, пришлось бы в первом случае искать грузина, чтобы донор и реципиент говорили на одном языке. Но… успешность такого подселения сколько? – У меня значилось 6 десятых процента. – А тебе не говорил Моисей Аркадьевич, что неудачная попытка подселения может вызвать осложнения со здоровьем реципиента? – Нет. – Значит и не надо тебе это знать было. Да… Теперь скажи, «окно возможности» сколько держится? – 232 часа. – Вот! Так что на подготовку к конкретному времени переброса у нас не больше недели. – Ну да, не подумал… – Сынок, думать вредно для здоровья, но у тебя работа такая, для здоровья особенно вредная! – Да, понял теперь… – Теперь о реципиенте. Да, риск есть, моторика и прочее, а тут еще особенность тренировок нашего контингента, да… не сообщаем потому что, скажи, что происходит с донором при подселении? – Шок, который длится от 12 до 24 часов. – А процент успешного выхода из шока не напомнишь? – Три процента. – Ты еще три десятых забыл. – Так точно. – Стоимость заброса знаешь? Вот и считай! Эту методику твой Аркадьевич предложил. Чтобы повысить шансы на успех, донор должен попасть в такой реципиент, чтобы опасность для его жизни перекрыла и нивелировала шок перемещения. Шок шоком вышибают. – Извините, товарищ полковник. – Вот! Пойми, в таких обстоятельствах риск провала велик, но им приходится пренебрегать.