– Пока мужчина был на мне, руки его были у меня под плечами, а раскрытый нож лежал рядом на полу. Закончив половой акт, он встал, защелкнул лезвие ножа в рукоятку и вышел из квартиры. Все это время, пока мы были на полу, дверь в квартиру была прикрыта, но не заперта. – Вам не показалось, что от него пахнет мятной жвачкой? – От него пахло серой. Или, как ее правильно называют? Знаете, старухи продают сосновую вареную смолу? Вот такой смолой от него пахло. – Во что он был одет? – Сейчас я вам все натуралистично расскажу, – с улыбкой ответила она. – Вам понравилось слово «натуралистично»? – Мне понравилось, как вы преподнесли необходимость раскрасить мой рассказ натурализмом. А если серьезно, то я запомнила: визуально – как выглядел нож и какого роста был мужчина, из запахов – запах сосновой серы. Больше я о нем ничего не помню. У меня все мысли были о ребенке, а не о себе. Когда мужчина вышел из квартиры, я подбежала к двери, закрыла ее на замок и долго не могла понять, что же такое произошло. Я бы никогда не стала заявлять об этом случае в милицию, но одна подруга настояла. Она привела такой неожиданный аргумент: «А если он к тебе еще раз нагрянет?» Тут-то я испугалась и написала заявление. – Поговорим о друзьях и подругах. Мне кажется маловероятным, что насильник позвонил в первую попавшуюся дверь. Согласитесь, ему мог открыть мужчина, а могло получится так, что у вас в этот день были гости. Человек, который напал на вас, явно знал, что в это время дня вы находитесь дома и больше никого в квартире нет. У вас нет никаких соображений на этот счет? Месть? Отвергнутый любовник? – У вас интересная манера задавать вопросы, – сказала Тельнова. – На слово «любовник» можно обидеться. – Здесь не то место, где обижаются на слова. В милиции принято называть вещи своими именами. Для нас, например, не существует понятия «гражданский муж». Этот термин выдумали обыватели, чтобы придать благообразную окраску слову «сожитель». Как-то одна очень стеснительная потерпевшая, описывая свои отношения с любовником, прибегла к такой многозначной метафоре: «Мы встречались». Красиво сказано, но не по существу. Итак, что у нас с мужчинами? Не было ли среди ваших знакомых человека, который хотел бы отомстить вам таким изощренным способом? – Дело было так, – с серьезным выражением лица сказала Тельнова. – У меня был муж, а у мужа – друг. Я и этот друг стали «встречаться». Потом я родила и по внешнему виду ребенка поняла, что отец его – друг мужа, а вовсе не муж. Я честно рассказала супругу о моих «встречах» с его другом и о последствиях этих встреч. Муж не стал скандалить, собрал вещи и ушел. Через полгода нас развели, а еще через месяц я вышла замуж за отца моего ребенка. Между уходом из дома моего мужа номер один и появлением там мужа номер два прошло две недели. Без мужчины в доме я прожила совсем ничего, и именно в это время на меня напал насильник. Других мужчин в моей жизни не было. – Бывший муж, он что, просто так взял и ушел? А совместное имущество, квартира? – Квартира моя, а совместного имущества мы не успели нажить. – Как с подругами? Быть может, у мужа номер два была невеста номер один? – Он был влюблен в меня и на других женщин не смотрел. – Похвальная преданность, – не удержался от иронии я. – Как получилось, так получилось! – заулыбалась Тельнова. – Оставим на время знакомых. Перед нападением к вам не заходил водопроводчик, электрик, милиционер или агитатор какой-нибудь политической партии? Кто из случайных людей мог узнать, что вы живете одна? – Никто не заходил, никто мной не интересовался. – Хорошо, отбросим людей и перейдем к событиям. Что-нибудь необычное происходило с вами в период вашего временного одиночества? – Когда меня полтора года назад допрашивали в милиции, то я рассказала один случай, но на него никто не обратил внимания. Я сама не знаю, имеет тот случай отношения к моему «изнасилованию» или нет… Наверное, не имеет, но я могу вам его рассказать, если это интересно. – Мне интересно абсолютно все, – заверил я. – Иногда сущая мелочь может вывести на правильный путь. – Недели за три до того, как все это произошло, я возвращалась от матери. В какой-то момент мне показалось, что я чувствую спиной чей-то пристальный взгляд. Я обернулась, но никого подозрительного не заметила. Дело происходило днем на многолюдной улице. Если за мной кто и наблюдал, то он мог легко затеряться среди прохожих. – На каком расстоянии от своего дома вы находились? – Взгляд я почувствовала в соседнем квартале. Чтобы проверить, не следит ли кто за мной, я зашла в универмаг, походила по этажам, убедилась, что никакого «хвоста» за мной нет, и только тогда пошла домой. В тот день я ночевала одна. Ребенок был у матери. – Вы кого-то ждали вечером? – Никого не ждала. Пока я была у мамы, ребенку стало нездоровиться, и мама предложила оставить малышку у нее. Она сказала: «Если Даше станет хуже, я вызову «Скорую», а у тебя дома телефона нет». – Ребенка зовут Даша, и это девочка. Хорошо. Инна, на досуге набросайте для меня список ваших знакомых. Я не буду опрашивать людей из этого списка и оставлю его у себя на всякий случай – вдруг какая-то фамилия совпадет с эпизодами нападения на других потерпевших. – Всех подряд знакомых писать? – нахмурилась потерпевшая. – Нет. Только тех, кто знал о замене мужа номер один на мужа номер два. Попрощавшись с Тельновой, я вызвал Далайханова. – Возьми пару человек и прочеши дом, где живет Тельнова. Меня интересуют дети, старухи и подростки, словом, те, кто целый день проводит во дворе дома. Цель опроса – мужчина высокого роста, интересующийся женщиной с приметами Тельновой. Полет мысли уловил? Разъясняю. Наш насильник выбирает на улице случайные жертвы. Какое-то время он идет за ними следом и выбирает момент для нападения. Но с Тельновой у него все получилось не так. Она почувствовала слежку и завела его в универмаг. Ее дилетантские действия только раззадорили насильника, и он решил сменить тактику и напасть на очередную жертву не на улице, а у нее дома. – По хронологии Тельнова первой подверглась нападению. Все остальные были после нее. – Я уверен: она была не первой, а какой-нибудь шестой или седьмой по счету. Все действия насильника с Тельновой были отточенными, логически выверенными. – Почему же тогда до нее никто не заявил о попытке изнасилования? Две или три потерпевшие могут промолчать, но шесть или семь – это перебор. – Он мог действовать в другом городе или вовсе в другом регионе. Он мог… Да мало ли что он мог! Тельнова – молодая симпатичная женщина, Клементьева – потрепанная наркоманка, Андрейчук – типичная располневшая тетка средних лет. Я не вижу никакой связи между ними, их ничего не объединяет. Если мы не можем уловить никакой системы в действиях насильника, то надо хвататься за любую нить, которая может привести к нему. – Я замолчал на полуслове, подумал и сказал: – Насильник играет с женщинами в какую-то только ему понятную игру. Он и с нами решил сыграть в прятки: он – в темноте, мы – на виду. Нам надо поменяться местами. После Айдара я пригласил к себе Ключникова. – Александр Лукич, вынужден признать – ваше определение насильника оказалось очень точным. Он имитатор. Не знаю, для чего он это делает и какие извращенные фантазии толкают его на эрзац-секс, но… – Я щелкнул пальцами, посмотрел на входную дверь, ткнул в нее пальцем. – Александр Лукич, на меня сейчас свалилось проблем невпроворот, так что я злоупотреблю служебным положением и часть своих непосредственных обязанностей переложу на вас. Ключников согласно кивнул. Если не бегать за преступниками по улицам и не сидеть в засаде в притоне, то он был готов к любой работе. К любой кабинетной работе. – От моего имени, – стал диктовать я, – заведите дело оперативной проверки в отношении фигуранта, которого мы назовем «Мерзкий имитатор». – Областники пропустят слово «мерзкий»? – засомневался Ключников. – Сейчас перестройка, гласность. Почему бы нам не назвать насильника так, как мы хотим? «Мерзкий» – вполне литературное слово. Я лично не вижу в нем ничего вызывающего. – Попробуем, – согласился Ключников. – Далее. Окраска фигуранта: серийный насильник, сексуальный маньяк-извращенец. – Такое оперативное дело в областном УВД точно регистрировать не будут. Маньяк в городе – это ЧП! Тут всех надо на уши ставить, а мы плановой разработкой заниматься будем? – Александр Лукич, если кто-то в областном УВД заявит, что человек, напавший на пять женщин, не маньяк, то пускай он возьмет на себя ответственность за все последующие нападения. Наш маньяк уже не остановится. Он во вкус вошел. Его пьянит безнаказанность. В последний раз он даже вернулся на место происшествия, чтобы понаблюдать за нашими действиями. – Слово «маньяк»… – робко попытался возразить Ключников, но я не стал его дослушивать. – Определение «маньяк» – это мое решение, и оно отмене не подлежит! Один раз – это случай, три – система, пять – маньяк. Наш долг – нейтрализовать маньяка, а не заниматься словоблудием и подбирать ему благозвучное название. Я все понятно объяснил? К вечеру жду материалы на подпись. Тщательная отработка жильцов дома Тельновой дала нужный результат. Одна из старушек припомнила, что в марте прошлого года к ней возле подъезда обратился симпатичный молодой человек. – Я видел, как в автобусе девушка выронила записную книжку, – сказал он. – Хотел ей вернуть, да не успел, двери захлопнулись. В этой записной книжке есть ее адрес, да номер квартиры написан неразборчиво. – С нашего дома девушка? – уточнила старушка. – Как выглядит, расскажи, я тут всех знаю. Маньяк описал ей внешность потерпевшей, и словоохотливая бабулька выложила ему про Тельнову все, что знала. – Она с мужем разводится, – «по секрету» сообщила старушка. – Говорят, ребеночек-то не его! Нагуляла где-то, а с виду такая порядочная, здоровается всегда. Никаких примет маньяка старушка не запомнила. 11 В воскресенье, отправив женщин накрывать на стол, мы с Макаром Петровичем уединились в его домашнем кабинете. – Всегда хотел иметь свой кабинет, – сказал я, рассматривая корешки книг на стеллажах. – Станешь большим начальником, получишь квартиру улучшенной планировки и отведешь одну из комнат под кабинет. Или у вас с квартирами нынче туго? – Точнее сказать – никак. Последние квартиры на расширение давали в прошлом году, а в этом сказали, что все квартиры пошли на улучшение жилищных условий ветеранов войны и афганцев. Макар Петрович, нам, чтобы встать в очередь на расширение, нужно ребенка родить, а времена нынче такие… – Андрей, ты не смотри, что в магазинах полки пустые. Не хлебом единым жив человек! Даже в самые голодные годы люди рожали и воспитывали детей. Если ждать, когда снабжение в стране наладится, то ребеночком вы очень и очень не скоро обзаведетесь… Или вы уже? Лиза еще не беременная? – Пока нет, но как только – так сразу. – Закуривай! – Кононенко протянул мне пачку финской «Мальборо» в мягкой упаковке. – Откуда такая роскошь? – шутливо спросил я. – Нынче к врачу с пустыми руками заходить неприлично. Хочешь получить хорошую консультацию – прихвати с собой пакетик с презентом. Я поначалу отказывался от этих подношений, а потом думаю: «Зачем из себя святого строить? Вся страна живет по принципу: ты – мне, я – тебе». Эти сигареты мне принесла заведующая овощной базой. Не думаю, что она их купила у спекулянтов на рынке. Мы еще немного поговорили на отвлеченные темы и перешли к насильнику. – Запоминай, – перейдя на преподавательский тон, сказал Кононенко, – диссоциативное расстройство идентичности, именуемое также раздвоением личности, – это редкое психическое заболевание. Сущность его в том, что в человеке одновременно живут две личности. К примеру, в мужчине сорока лет одновременно живут мужчина, соответствующий его возрасту, и маленькая девочка. Мужчина будет работать, женится, заведет детей, а девочка будет играть в куклы и удивляться, разглядывая себя в зеркало. Самое главное: две личности, живущие в человеке, никогда не пересекаются между собой. Мужчина не будет знать, что он делал, превратившись в девочку, девочка будет в полном неведении о мужчине. – Забавно, – сказал я. – А как это выглядит с юридической точки зрения? Мужчина совершил преступление, превратился в девочку, и кого тогда судить, ребенка, что ли?