Ссадины и синяки; стёрта шерсть и кожа в области головы и шеи справа (предположительно от скольжения по дорожному покрову или прилегающему грунту — предположительно выброшена из машины во время езды). Изнасилована несколько раз. Имеются внутренние повреждения из-за несопоставимых размеров половых органов между насильником и жертвой. На клиторе и половых губах имеются ожоги. Фотографии тела, которые производил Матиас, должны были доказать ложь в его отчёте. Но в этот раз они и вовсе отсутствовали в материалах дела. Шариков вернулся к Когтину: Босс, мне не даёт покоя одна вещь, которую вы, похоже, упустили. Последние несколько дней майор бездельничал; уезжал куда-то надолго и не всегда возвращался в тот же день. Шариков понимал, что Когтин может просто уйти сейчас, не ответив на его вопрос. Но молодому лейтенанту уже порядком осточертело подобное к себе отношение. В этот раз он хотел получить хоть сколько-нибудь разумный ответ на свои достаточно разумные вопросы. Когтин курил сигару и пил кофе с виски (это была n-ная чашка): Придумал что-то интереснее своих прежних теорий заговора? Шариков хотел ударить майора: Клыки на теле малышки Зи. Последняя жертва. Когтин: И что с ними не так, гений? Шариков сделал глубокий вдох, собрался с мыслями (предательски задрожали колени): Те отчёты, которые ты сдавал в архив — там одна неправда. Я осматривал все четыре тела вместе с тобой и знаю, что говорю. Когтин переменился в лице: Ты смотрел дело? Шариков: Это сложно назвать делами. Там даже фото нет. (он сощурился и ткнул указательным когтем на майора) Вот, что я скажу, босс. Ты пытаешься меня на*бать. Когтин окончательно потерял самообладание: Твою мать, есть отчёт, дурачок ты! И там есть все нужные фото. Глянь и не суетись. Когтин подался к нижней полке своего рабочего стола и спустя мгновение бросил перед Шариковым перевязанную белой нитью картонную папку. Итак, что они имели. У них был отчёт майора Когтина, который будет зачитан прокурором в качестве обвинительной речи. С ещё более дерьмовыми изображениями тел. Также у них был подозреваемый (обвиняемый), с которым Шариков вряд ли сможет поговорить до суда — и это явно было не простым стечением обстоятельств. Исчезновение Матиаса — самый странный аспект этой истории. И он больше всего мучил молодого лейтенанта. Теперь, глядя в узкие хищные зрачки своего босса, Шариков был почти уверен, что это он убил их судмедэксперта. Шариков: Что с Матиасом? Волоски в ушах Когтина тревожно дёрнулись от услышанного: По-твоему я должен это знать? Шариков пожал плечами: Может, и не должен. Но неужели у самого опытного мента Зверска нет никаких предположений насчёт исчезновения своего коллеги? Когтин: У засранца было много проблем, все это знали. Шариков: Кто это ВСЕ? Когтин: Малой, ты тут меньше года. И считал этого барсука своим единственным дружком, хотя знал о нём меньше, чем о той белой шалаве, к которой ходишь в Бордель. (Шариков зарычал, но майор лишь презрительно фыркнул) Да брось ты это, дурачок. Не того пугаешь. А про Матиаса я вот, что скажу: мы с этим мудаком работали бок о бок пятнадцать лет. Он был по уши в долгах, плотно сидел на наркоте и ещё хер знает какие секреты хранил при себе. А ты, тупая шавка, клеился к нему в друзья. Да на тебя смотреть смешно было. Майор мог сказать ещё очень много чего про Матиаса. Но Шариков верить ему не собирался. Когтин: Послушай, ты же ещё новичок. Звери почти всегда не те, за кого себя выдают. Такова наша природа. Мы же не ходим голыми? Мы надеваем одежду в попытке скрыть своё тело, и надеваем улыбку — чтобы скрыть свою (он постучал когтем себе по затылку) заднюю часть головы. Ублюдок Когтин мучался от безделья и пытался уболтать его философской беседой. Он закурил сигарету; клубы дыма, освещаемые солнцем, заструились к потолку. И тишина, прерываемая лишь едва слышным потрескиванием тлеющей сигареты. Шариков нервно посмеивался, поглаживая свою лохматую немытую голову: Босс, ты морочишь мне голову. Когтин привстал и рыкнул: Какого дьявола ты так со мной говоришь, щенок? Шариков: Ты с самого начала держал меня за дурака, но я дур… Когтин: (фыркнув): Ты сам вёл себя, как дурак! Шариков: Нет, босс! Я пытался вытянуть расследование, помочь делу. А ты только пинал меня и затыкал. Всё ссаное расследование — п*здёж от начала и до конца. Мы без устали щемили этого волчьего барона. А потом за сутки нашли какого-то волчару, который подписал чистосердечное. И он почему-то попал в санчасть закрытого типа после твоего допроса. Хе. Хе-хе, товарищ майор, (он откинулся на спинку и запрокинул голову, обнажая горло) Когтин помедлил с ответом, глядя в солнечное окно и допивая очередную чашку кофе-виски: Возьми выходной, лейтенант. Шариков громко засмеялся и пришел в себя не сразу: Боже, вы всё же сделали это. Вы сшили дело и повесили убийства на первого встречного! Кто, вообще, такой этот Серов… Когтин: Осади, малой. Ты в этом городе никто, так что… Глаза Шарикова покраснели: Не смей больше оскорблять меня! Когтин: Это не оскорбление, а правда. Твой единственный друг — шлюха из местного борделя, она тоже никто. Ты и представить себе не можешь, какими последствиями для тебя может обернуться эта твоя детская любознательность. Расследование закончено — говорю в последний раз. Хватит ходить по архивам и мутить воду. В Зверске не любят дураков, которые наводят лишнюю суету. Шариков: Мы же не поймали Звероеда. Убийства продолжатся. Теперь я просто хочу знать, почему вам так нужно закрыть это дело, несмотря на то, что по городу продолжит ходить настоящий убийца? Когтин встал и направился к холодильнику: Хватит нести чушь. Мы нашли убийцу, размер ступней и вес совпадают, алиби отсутствует — мы основывались на доказательствах, которые собрали в ходе расследований. (майор достал две бутылки воды и бросил одну лейтенанту) Освежись и не пори горячку. Возможно, мы неправильно провели задержание, действовали не совсем по регламенту… Но тебе не нужно так зацикливаться на этом деле. У тебя ещё вся жизнь впереди. (затем он как-то загадочно посмотрел вдаль, пожал плечами и улыбнулся) Если захочешь, конечно. Шариков замер с бутылкой воды в лапе; в голове его соединились две долго шедшие ниточки: Вы не хотите, чтобы приезжали федеральные силы. У вас тут происходит что-то по-настоящему неправильное, раз даже десятка девок не жалко угробить, лишь бы скрыть это от лишних глаз. Когтин оставался невозмутим, но невольно подумал: а может, и не такой тупой лейтенант, раз так здраво всё расписал. И сказал: С таким базаром ты живо на нож напорешься — это как пить дать. Шариков жадно присосался к бутылке, залпом осушил её и, тяжело дыша, встал напротив Когтина: А вот и угроза, майор. Ожидаемо. Когтин стиснул челюсти, пушистый хвост его заходил из стороны в сторону: Может и угроза. Пока что я не отх*ярил тебя лишь из уважения к твоему ранению. Шариков: Считаешь, у тебя получится? Когтин: Я уважаемый зверь, Шариков. Мои лапы длиннее, чем тебе кажется. И это не угроза, а пища к размышлению. Шариков: Будь моя воля — я бы уложил тебя в спячку прямо сейчас, лживая ты падаль. Когтин вскочил с кресла, сделал шаг вперёд и ударил Шарикова под дых, отчего тот, скуля, согнулся: Ты, кажется, стал забываться. Начал считать себя крутым после того, как выкарабкался с того света. Знаешь ли, по-настоящему сдохнуть в этой жизни — совсем не проблема. А в этом городе — тем более. Для майора Когтина это было подсудное дело — нападение на коллегу-сотрудника. Было бы. Если бы молодой лейтенант не кинулся на майора в ответ. Они нанесли друг другу по несколько ударов и отползли по разным углам. Запах крови в носу Шарикова провоцировал его на ещё большую кровь, но он отчаянно сдерживал себя в лапах. Когтин вытирал окровавленное лицо листом бумаги: Ты, дебил, подписал себе смертный приговор. Никуда ты, на хрен, отсюда не уедешь! Ты останешься здесь навсегда. (Майор хотел добавить, что лейтенант продолжит свою службу в земле на местном кладбище, но в последний момент мысленно схватил себя за язык) Шариков: Если уж мне нечего терять, я пойду сейчас и расскажу волкам, кто перестрелял их шестерых братьев при задержании седьмого. Одной Матери-Природе известно, что вы там вытворяли с этим Серовым!.. Лейтенант открыл дверь. Когтин потянулся лапой к лежащей на столе кобуре: Ты не доедешь до волчьего квартала, если отправишься туда сейчас. Я не шучу, идиот! Не доводи до беды, псина. Шариков, стоя спиной к Когтину, услышал, как застрекотал взведённый курок. Этого было достаточно, чтобы он с ловкостью и непредсказуемостью мухи вытащил свой Наган из кобуры, развернулся и шмальнул по своему… похоже, теперь уже бывшему боссу. Когтин пошатнулся и слегка поднял правую ногу. А в метре от него на его рабочем столе вдребезги разлетелась настольная лампа. Целую вечность они стояли в этом кабинете, направив друг на друга стволы. Затем в дверном проёме кабинета появились развесистые рога, а следом за ними — комиссар Лосев: Чем занимаетесь, мальчики? Когтин, убирая оружие в кобуру: Лейтенант стрелял в меня. Шариков: Майор первый направил на меня оружие. Лосев выглядел довольно спокойным, если рассматривать ситуацию, при которой один его мент едва не завалил другого прямо в комиссариате: Жду две объяснительных на своём столе к вечеру. Лейтенант, следуйте за мной. В коридоре стоял туман или это уже начал чудить рассудок Шарикова?.. Боже мой, что он наделал — едва не убил офицера. Если бы выстрел пришёлся чуть левее — ему был бы гарантирован пожизненный срок. Самое страшное, что он целился именно в Когтина. Но, видимо, револьвер и в самом деле барахлил после того, как упал тогда, в доме лисов. Он вспомнил, что так же промахнулся, пытаясь остановить лиса Богдана. Да, револьвер требовал ремонта, но Шариков был благодарен Матери-Природе за то, что сейчас его пуля не попала в цель. Ранее молодой лейтенант себе таких выходок не позволял. Сейчас же он просто устал. Он чуял обман. Подлог. Угрозу. Недоброе чувствовал молодой лейтенант Шариков. И город этот с его недобрыми жителями вызывал всё большее отвращение с каждым днём. Нужно было сваливать. Но без Мурки сваливать было нельзя. Он отчаянно гадал, у кого бы перехватить восемьсот тысяч, чтобы выкупить её из Борделя. А тут ещё эта офицерская честь: как это, бл*ть так, посадили невиновного зверя, надо разобраться! И давай сыпать угрозами и махать пушкой. Тоже хорош. Псина, потому что ведёшь себя как псина.