— Хм… — задумчиво изрёк я. — Ему ведь даже убивать нас не пришлось, — с грустью вздохнул Аид. — Просто от самого факта Его появления мы стали жалкими, бесполезными… Я до сих пор не знаю, чего Он хочет, не понимаю Его целей, задач, не представляю, что Он может сделать в любой момент. — А он что-то делал? — спросил я. — Ну, чудеса и прочее… — С самого момента своего появления Он не делал с миром живых вообще ничего, — покачал головой Аид. — Поставил своих прислужников по ключевым местам и до сих пор бездействует. — Значит, всё это придумали? — спросил я потерянно. — О чудесах, о божественных откровениях? — Чувствительные к его духу, насколько я знаю, иногда могут выкидывать некоторые фокусы, — ответил на это Аид. — Иногда среди людей рождаются особи, способные слышать отголоски его мыслей, но понять их они не в состоянии. «Ловят» иногда, а затем их разум рисует непротиворечивую картинку, понятно и просто объясняющую то, что увидел этот человек. Но это понимание даже не песчинка в бескрайней пустыне. Иронично… — Что именно? — осведомился я. — Вас сейчас убивает появление так называемых зомби, вы ничего не сможете с этим поделать, — произнёс Аид. — Никогда не восстановите свою численность, никогда не сможете сделать свою жизнь такой, как прежде. — Я тоже примерно так полагаю, — кивнул я. — Нас убивало само появление Древнего, мы ничего не смогли с этим поделать, — продолжил Аид. — Никогда нас не будет столько же, сколько и раньше, никогда мы не сможем сделать свою божественную жизнь такой, как прежде. — Чувствую, что нечто ироничное в этом есть, — произнёс я. — Но как-то всё-таки притянуто за уши. — В обоих случаях погибель пришла извне этого мира, — Аид встал с клинии. — Пора заканчивать, а тебе идти обратно в свой мир. Скоро Сатана начнёт очередную атаку. Думаю, тебе не захочется в этом участвовать. — Ты прав, — улыбнулся я. — Ладно, пойду я, пожалуй… /25 апреля 2022 года, г. Санкт-Петербург, станция «Адмиралтейская»/ Отталкиваюсь от торчащей из ямы рельсы и приземляю свои ноги на бетон рельсового полотна. В метро тихо и спокойно, почти как в царстве мёртвых. Но чувствую я весомое отличие в атмосфере. Только сейчас понял, что в гостях у Аида, на берегу Стикс и во дворцах богов, я чувствовал тягостное ощущение финала жизни, а тут будто чугунную чушку со спины сняли. Кстати о них… Иду к гермодвери, что ведёт к тоннелю, в котором я изъял бетонные плиты и полностью открываю её вентилем. Как-то мельком видел, что под бетоном находился то ли чугун, то ли сталь. Это очень хорошая тема, если я хочу перекрыть вход в царство мёртвых, чтобы ни внутрь, ни наружу. Если кто-то пролезет в царство мёртвых — это одно, вопрос может решиться на этапе реки Стикс, но если кто-то попрёт наружу… У нас и так в Питере хватает проблем. Инструмент остался тут же, поэтому я оцениваю состояние металлического элемента, который неизвестно как называется. Определённо, специальное название точно есть, но оно сейчас не особо важно. Вбухал где-то минут сорок на раскручивание всех болтов, крепящих панель, а затем ещё час обтекал от объёма ожидаемых работ, ведь оказалось, что отдельно эту бандуру не вынуть… А там ещё стыки высокопрочным бетоном залиты, армированным свинцовой проволокой — это я выяснил с четырнадцати ударов кувалдой по стыку. В итоге, решил плюнуть на это дело. Игра не стоит свеч, ведь лучше притащить сюда цемент, песок, намутить состав и соорудить из бетонных панелей люк. Но временным решением я выбрал накрыть дыру в полотне пятью бетонными панелями. Это отняло время на выкручивание новых панелей, потому что предыдущие очень плохо перенесли взрыв и существуют отдельными кусками. Заканчиваю уже к двенадцати дня. Зато теперь в царство мёртвых невозможно проникнуть случайно. Оставляю два гермозатвора запертыми, а сам выползаю из-под специально приоткрытого выхода в северное направление тоннеля. В метро, как всегда, тихо. Где-то капает вода, что есть не очень хороший знак, а в остальном всё нормально. Останавливаюсь только на станции «Крестовская». Тут мой выход. Следуя пожарной схеме, вышел из технического крыла, через незапертую гермодверь, предназначенную для персонала. Правда, перед этой гермодверью находилась обычная дверь, запираемая на ключ. Ключи были в дежурном помещении, на настенной дощечке, поэтому выйти и запереть выход было тривиальным делом. — И снова чисто питерская погода… — тихо пожаловался я, когда вышел под дождь. Зомби ковыляли по улицам, как потерянные дети, слух твердил им, что есть какие-то движения, но это вода с ускорением свободного падения стучит по жести машин, крыш, по асфальту и дереву. Когда не гудят моторы и город не живёт своей повседневностью, шум дождя оказывается очень громким. Таким же громким он был в детстве, когда жил в деревне… Мертвецы стучали руками по дверям подъездов, ведь остатки их мозгов твердили им неуверенно, что шуметь могут только люди, а люди заходят в подъезды. — Пионерам на заметку: в дождь по городу лучше не болтаться, — пробормотал я и сунул в зубы сигарету. Извлекаю из ножен палаш и начинаю движение к станции метро «Зенит», через Приморский парк Победы. В парке зомби очень мало, но каждый из них хочет засвидетельствовать мой визит и лично пожать мне зубами конечности… После восьмого мертвеца, заколотого или зарубленного без особой жестокости, вспоминаю, что мне надо развивать Наполеона, поэтому меняю маски. — Пютэ мьерде… — процедил я, когда увидел стоящих в пруду мертвецов. Они недоуменно водили руками по воде, пытаясь понять природу явной визуально-звуковой аномалии. Решаю игнорировать пловцов, твёрдым шагом двигаясь к станции метро. Немного печально видеть брошенные тележки с попкорном и мороженым, а сильно печально встречать по пути детские коляски. Мир — это жестокое место, особенно нынешний. И жесток он ко всем, без поблажек на пол и возраст. Миллиарды жизней — ради чего? Да просто не повезло. Нам всем очень сильно не повезло. Спускаюсь в метро по неработающим эскалаторам и чуть не ловлю грудью пулю. Некий дед с двухстволкой, резко развернувшись и выпучив глаза в испуге, дёргает крючок, я бросаюсь в сторону и пропускаю заряд дроби. — Ополоумел, ле кон?! — выкрикиваю я, скрываясь за колонной. Дед тоже, не будь дурак, занял укрытие. — Эй, не стреляй, моржа мне в жопу! — крикнул мне в ответ дед. — Я с испугу! Случайно получилось! — Не буду стрелять! — воскликнул я. — Бывает! Ты кто такой и чьих будешь?! — С Васильевского! — ответил дед. — А ты чьих?! — Агату Петровну знаешь?! — спросил я. — Знаю! — уверенно ответил дед. А я думаю, что по-настоящему не знает. Никто, сука, не знает. — Кто она такая?! — спросил я, чисто на всякий случай. — Лидер нашей общины! — ответил дед. — Раньше работала в Казахстане где-то, но на пенсии давно! Так чьих ты сам будешь?! — Внук я её! — сообщил я ему. — Дмитрий Верещагин. — Тот самый, что ли?! — удивлённо вопросил дед. — Я выхожу, не стреляй! Я тоже выхожу, но держу левый обрез наготове. Вижу перед собой мужичка лет пятидесяти, никакой он не дед, в сером ватнике, чёрных брюках, кирзовых сапогах и с ТОЗ-34 в руках. — Ребята, это свой! — крикнул дед через плечо. — Подходи, Дмитрий! Подхожу к нему и вижу, что к нам приближаются другие люди — парни и женщины, вооружённые оружием ближнего боя. — Вы чего с одним ружьём сюда попёрлись? — удивился я. — Мы тут с экспедицией, — ответил дед. — Я — Сергей Николаевич Аршанин, недавно присоединился к общине. — Р̀ад знакомству, — кивнул я ему и пожал протянутую руку. — Что за экспедиция такая интересная? — Боевая группа тут была два часа назад, — пояснил Аршанин. — Должно было быть безопасно. — На улице дождь, мертвецы забарахлили и начали шататься по городу, — предупредил я. — Так что не очень-то и безопасно. Лучше уходите обратно, а то кранты вам всем. — А ты чего в метро забыл-то? — нахмурил брови Сергей Николаевич. — Перемещаться так удобнее, — объяснил я. — Не хочу руки лишний раз марать. — Так и говорил я Соколовскому, что на поверхности идея лежит! — хлопнул себя по бедру Аршанин. — Суперы точно ходят, а значит, небезопасно это нихрена! Но кто ж, якорь мне в гузно, меня, старого, послушает? — Припасы ищете? — спросил я. — Да, электронику всякую, провизию, оружие, если повезёт, — покивал Сергей Николаевич. — Но, медуза мне в печень, сейчас вертаемся обратно! Ну его к бесам!