– Я сказала тебе… – продолжает бубнить она. – Да-да, соглашение между морем и сушей, – перебиваю я сердито. – Но по чистой случайности мне известно, что твоя мать намерена разорвать договор. Видишь ли, могут сказать, что его заключали Королева Орлаг и Верховный Король Элдред, а не Королева Орлаг и Верховный Король Кардан. Договор больше не действителен. А это значит, что он тебя не защитит. Никасия таращится на меня. Теперь она по-настоящему испугалась. – Откуда ты знаешь? «Раньше не была уверена, – думаю про себя, – а теперь знаю». – Скажем так: мне известно все, – вместо ответа заявляю я. – Все. И всегда. Хотя я собираюсь предложить тебе сделку. Сообщу Кардану, страже и вообще всем, что стрелок убежал, если ты кое-что сделаешь для меня. – Согласна, – говорит Никасия еще до того, как я успеваю изложить условия. Она явно в отчаянии. На секунду во мне поднимается желание отомстить. Когда-то она смеялась надо мною, униженной. Теперь у меня есть возможность позлорадствовать. Так вот какова власть на вкус, чистая, ничем не ограниченная власть. Это восхитительно. – Расскажи мне, что планирует Орлаг, – требую я, отбрасывая все посторонние мысли. – Я думала, ты все уже знаешь, – сердито произносит она, подвигаясь, чтобы встать с ложа. Одной рукой Никасия придерживает халат. Думаю, под ним у нее мало что надето. А может, вообще ничего. «Тебе надо было просто войти туда, – внезапно хочется сказать мне. – Войти и сказать, чтобы он забыл про другую девушку. Может, он так и сделал бы». – Ты хочешь купить мое молчание или нет? – спрашиваю я, присаживаясь на край постели. – У нас остается не так много времени до того, как меня отправятся искать. Если тебя увидят, поздно будет оправдываться. Никасия издает протяжный страдальческий вздох. – Моя мать сказала, что он молодой и слабый король, что слишком подвержен чужому влиянию. – Она высокомерно смотрит на меня. – Мать рассчитывает, что он удовлетворит ее требования. Если да, то ничего не изменится. – А если нет? Она вздергивает подбородок: – Тогда перемирие между сушей и морем закончится и пострадает суша. Острова Эльфхейма погрузятся в волны. – И что потом? – спрашиваю я. – Вряд ли вам с Карданом удастся объясниться, если твоя мать устроит потоп. – Ты не понимаешь. Она хочет, чтобы мы поженились. Хочет, чтобы я стала королевой. Я так изумлена, что какое-то время просто смотрю на нее, сдерживая приступ безудержного истерического смеха. – Ты его едва не убила. Она смотрит на меня равнодушно: – Ну и что, ты же убила Валериана, разве нет? Я виделась с ним ночью перед тем, как он исчез. Валериан говорил о тебе, клялся, что ты заплатишь за удар ножом. Говорили, что он умер на коронации, но я так не думаю. Тело Валериана зарыто в поместье Мадока, за конюшнями, и если бы его нашли, я бы об этом уже услышала. Это ее догадки. А даже если убила, то что? Я – правая рука Верховного Короля Фейриленда. Он может простить мне любое преступление. И все же воспоминание о той ночи пробуждает во мне ужасное напряжение схватки за собственную жизнь. Я думаю о том, что Никасия наслаждалась бы рассказом о моей смерти, как наслаждалась всеми унижениями, которым меня подвергали. Как наслаждалась ненавистью Кардана ко мне. – Когда в следующий раз ты поймаешь меня на месте преступления, тогда и будешь выпытывать мои секреты, – говорю я. – А сейчас мне хотелось бы знать, что твоя мать намерена делать с Балекином. – Ничего, – отвечает Никасия. – А я думала, что Воздушный народ не умеет лгать. Никасия прохаживается по комнате. На ногах у нее комнатные тапочки, их носки загнуты, как раковины улитки. – Я не лгу! Мать уверена, что Кардан согласится на ее условия. Она просто льстит Балекину. Позволяет ему думать, что он еще что-то значит. А он не значит ровным счетом ничего. И не будет значить. Пытаюсь сложить воедино кусочки головоломки. – Потому что он – ее запасной вариант на случай отказа Кардана жениться на тебе? У меня голова идет кругом; помимо прочего, я осознаю, что не могу позволить Кардану жениться на Никасии. Если это произойдет, то убрать их обоих с трона станет невозможно. И Оук никогда не будет править. А я потеряю все. Сузив глаза, Никасия смотрит на меня: – Я сказала тебе достаточно. – Ты все еще думаешь, что мы в игрушки играем, – говорю я. – Вся жизнь – игра, Джуд, – отвечает Никасия. – Ты это знаешь. А теперь твой ход. – С этими словами она идет к огромным дверям и отворяет одну створку. – Иди к ним и, если хочешь, расскажи все, только знай: кто-то, кому ты веришь, уже предал тебя. – Слышу, как по камням шлепают ее тапочки, а потом с тяжелым стуком закрывается дверь. Возвращаюсь по тайной галерее, а в голове полная неразбериха. Кардан ждет в главном зале своих покоев и, развалившись на диване, встречает меня испытующим взглядом. Рубаха до сих пор распахнута, но рана закрыта свежей повязкой. В пальцах танцует монетка – узнаю один из трюков Таракана. «Кто-то, кому ты веришь, уже предал тебя». Через разбитую дверь заглядывает Призрак; он стоит на посту с телохранителями Верховного Короля. Встречаюсь с ним взглядом. – Ну? – спрашивает Кардан. – Узнала что-нибудь о моем предполагаемом убийце? Качаю головой, не осмеливаясь лгать вслух. Обвожу взглядом обломки мебели. Их уже не спасти, и этот хлам смердит гарью. – Идем, – говорю Кардану, беру за руку и помогаю встать на нетвердые ноги. – Тебе здесь нельзя спать. – Что с твоей щекой? – интересуется он, пытаясь сфокусировать на мне затуманенный взор. Он так близко, что я вижу длинные ресницы, золотые дужки вокруг черных зрачков. – Ничего. Кардан позволяет мне отвести его в коридор. Как только мы появляемся, Призрак и остальные стражники встают по стойке «смирно». – Вольно, – говорит Кардан и машет рукой. – Мой сенешаль меня куда-то уводит. Не беспокойтесь. Уверен, у нее есть какой-то план. Телохранители остаются позади, некоторые хмурятся, наблюдая, как я то ли веду, то ли тащу его к своим покоям. Самой мне эта мысль очень не нравится, но нет уверенности, что в другом месте он будет в безопасности. Кардан удивленно оглядывает царящий в моих комнатах беспорядок. – Ты в самом деле здесь спишь? Может, и огонь разводишь сама? – Может быть, – говорю я, подводя его к постели. Странно чувствовать свою руку на его спине. Сквозь льняную рубаху ощущаю тепло его кожи, движение мышц. Мне кажется неправильным касаться его вот так, словно мы обычные люди, словно он не Верховный Король и одновременно – мой враг. Лечь на мою кровать и положить голову на подушку уговаривать не приходится. Черные как вороново крыло волосы рассыпаются по наволочке. Он смотрит на меня своими глазами цвета ночи, красивый и в то же время отталкивающий. – В какой-то момент мне подумалось, уж не ты ли стреляла в меня, – произносит он. Делаю удивленное лицо: – А почему ты решил, что не я? Кардан ухмыляется: – Потому что они промахнулись. Он обладает даром говорить комплименты, причиняющие боль. Но умеет высказывать и такое, что звучит как оскорбление, но соответствует действительности. Наши глаза встречаются, и между нами проскакивает какая-то опасная искра. «Он тебя ненавидит», – напоминаю себе. – Поцелуй меня снова, – просит Кардан противным пьяным голосом. – Целуй, пока меня от этого не затошнит. Эти слова – как удар в живот. Он видит выражение моего лица и хохочет. Смех звучит издевательски. Не знаю, над кем из нас Кардан смеется. «Он тебя ненавидит. Даже если испытывает желание, все равно ненавидит тебя. Может, из-за этого ненавидит сильнее». Секунду спустя он закрывает глаза. Голос ослабевает до шепота, словно говорит сам с собой. – Если ты болезнь, то, полагаю, ты не можешь быть и лекарством. Король погружается в сон, но мне не до сна.