Обычно посещение рабочего места не привлекало Макарова. Он предпочитал работать «в поле». Но судьба распорядилась так, что он выбрал стезю следователя, а не оперативника. Наверное, это было ошибкой. С другой стороны, ну кем может стать опер с возрастом? Старшим опером? Начальником отдела? Даже до должности зама и, тем более, начальника хотя бы РОВД опера никогда не дорастают. Их не на это учат. А в СКР можно подняться до больших высот, это работа «белых воротничков». И когда поднимешься – можно будет делать действительно серьезные дела, вершить судьбы даже не людей, а страны. Эта сторона службы как-то не слишком волновала Виктора раньше, но сегодня почему-то он об этом задумался всерьез. Дядя Семен всю дорогу его к этому ненавязчиво подталкивал. Работай, Витя, работай кропотливо и настойчиво. Ты ведь борешься со злом? Так вот, чем выше поднимешься, тем более серьезное зло будет в твоем поле зрения. Простой следак закроет квартирного мошенника или пьяного дебошира. Хорошо. А вот «важняк» уже берет за «хибот» фигуры посерьезней, которые ломают жизни не соседям, а очень многим людям. Коррупционеры, убийцы, маньяки. Но далеко не каждому важняку по силам зарубиться с продажным сенатором или долларовым миллиардером. А ведь можно забраться и дальше, и тогда ты сможешь влиять не на конкретных гадов, а на систему, их порождающую. Это гораздо важнее, чем засадить в камеру утырка, который по пьяни жену зарезал. Вот только так скучно копаться в бумагах, подбирать статьи и оформлять дела! Вася-Вася дал ему возможность поработать «в полях», выделив одно конкретное и крайне запутанное дело. Казалось бы, шикарная возможность не появляться на службе. Но Виктор чувствовал, что проблемы могут навалиться в самый неожиданный момент. И следовало себя по возможности обезопасить. А для этого он привык идти прямо на проблему, в атаку. Только атаку эту требовалось провести аккуратно, иначе вместо решения проблемы можно оказаться полностью ею раздавленным. Когда он вошел в кабинет, Носов, что-то сосредоточенно набиравший на компьютере, молча встал и вышел. Макаров не обратил внимания на эту демонстрацию. Ему было искренне плевать. Носов не входил в его планы, а значит, был бесполезен. И его переживания можно не принимать в расчет. Первым делом Виктор вызвонил свою новую напарницу – сибирячку Ольгу. Из-за смены часовых поясов она не высыпалась, и Виктор разрешил ей не тратить время на никому не нужные посещения Комитета. В их паре он занимал положение старшего и по званию, и по должности. Ольге он поручил навестить прежние места работы почивших в бозе ученых и аккуратно, очень аккуратно поискать их связь с Министерством обороны, если таковая найдется. Сам он там уже бывал, и не раз, и не хотел, чтобы его очередное появление коллеги погибших сочли новым витком расследования. Это могло повлечь ненужный шум, который бы достиг ушей «зеленых человечков». Был соблазн намекнуть Ольге про интернат номер 47. Но Виктор решительно отбросил эту идею. Она была слишком личной. Почему-то он не хотел, чтобы ушлая сибирячка раскопала что-то, что покажет его прямую заинтересованность в деле. Этим нужно заниматься самому. Лично. Закончив разговор, Виктор выключил компьютер и принялся за дело, котрое всегда ненавидел больше всего. Он стал ждать. Предстояла весьма неприятная задача, но ее нужно было решить. Он мог сам пойти к Василию Романовичу, но это было бы тактически неверно. Поэтому он, вопреки обычной практике, заявился в Комитет шумно, не шкерился по коридорам, стараясь незаметно миновать места обитания начальника, а шел открыто и даже завел разговор с коллегой непосредственно перед кабинетом Васи-Васи. Значит, шеф уже в курсе его появления. И он вот-вот его вызовет. Или Виктор ничего не понимал в людях вообще и в Васильеве в частности. В тягостном бездействии прошло сорок минут. После чего дренькнул внутренний телефон и дежурный бодрым голосом сообщил, что Макарова требует к себе начальник отдела. Виктор положил трубку, закрыл глаза, несколько раз с хрустом наклонил голову, разминая суставы, и решительно направился «на ковер». Полковник юстиции Васильев встретил Макарова сухо. Впрочем, иного сложно было ожидать. Слишком велик, по мнению начальника отдела, грех проштрафившегося подчиненного. И слишком мало прошло времени с момента совершения того греха. Виктор коротко и четко доложил о ходе расследования, не забыв упомянуть и предполагаемой связи безвременно усопших ученых с работой на Министерство обороны. В ответ Васильев только поморщился. Это означало, что, по его мнению, следак «натягивает сову на глобус», т. е. подгоняет условие задачи под известный ответ и только зря тратит время. Но вслух возражать не стал. В конце концов, связь эту установили коллеги из Сибири, а не сам Макаров. – Хорошо, – сказал Василий Романович. – Продолжайте работу, но на Минобороны не зацикливайтесь. Докладывать мне ежедневно. Ресурсы Комитета на личные дела тратить запрещаю. Макаров промолчал, хотя последняя фраза граничила с прямым оскорблением. – А сейчас ступай к Снежковой. И не вздумай бегать, это мой прямой приказ. – Я под следствием? – Если бы в отношении тебя было возбуждено уголовное дело, я бы тебя отстранил от работы. Пока это только служебная проверка. – Что у нее против меня есть? Васильев посмотрел на Макарова с презрительным недоумением. – Она тебе сама скажет. Когда ты нарушал все, что мог, подвергая риску своих товарищей, ты делал это на свой страх и риск. Вот теперь сам бойся и рискуй. Начальство тебе тогда только мешало. Не вижу причины, чтобы оно вдруг изменилось и стало тебе помогать. – А как же «мы все одна семья»? – продолжал нарываться Виктор. – Ты сам себе – семья, – отрезал Вася-Вася. – И все же – вы в курсе, по какому эпизоду инквизиторы будут меня топить. Помощи не прошу. Но хоть в этом вопросе можете намекнуть? – Пока по работорговцам. И смерти подозреваемого в последнем деле. Что еще всплывет – не моя головная боль. – И все же – мы одна семья, – прищурился Макаров. – Когда один из нас тонет, остальные не могут рассчитывать, что окажутся не при делах. Васильев медленно снял с носа очки, чрезвычайно аккуратно сложил их, положил на стол. И только тогда посмотрел прямо в глаза Виктору. – Ты уверен, что хочешь продолжить этот разговор? – вкрадчиво спросил полковник юстиции. От его голоса по спине Макарова пробежали мурашки, но он уже сделал ход. Отступать поздно. – Более чем уверен. Мне нужны друзья, Василий Романович. – У тебя оригинальный способ заводить друзей. – Если они не заводятся сами, надо иногда им помочь завестись, – улыбнулся Виктор, демонстрируя беспечность. – У друзей бывает плохая память. Иногда им бывает нужно помочь вспомнить. – Что именно? – Да много чего. Например, что устным распоряжением начальства им было запрещено получать оружие и они оказались вынуждены бороться с маньяками голыми руками. Глаза Васильева сузились. – Или, например, что некоторые товарищи знали о возможной связи попавшего под проверку бывшего члена семьи с погибшим фигурантом дела. Но никак не дали хода этой информации. Фактически, скрыли важнейшие улики. Лицо Васильева побагровело. Он с полминуты буравил взглядом Макарова. А потом вдруг расслабился. – Ну ты и жук, – покачал он головой. А по тону нельзя было понять, восхищается он «жуком» или готовится его раздавить. – Свой собственный прокол, который может тебя пустить на дно, обернуть себе же на пользу. Лихо. Интересно, кто тебя таким приемчикам научил? – Сам, все сам, – развел руками Виктор. – В общем, не переживай. Эта тема не всплывет. Если ты думаешь, что полковник Васильев настолько корчагинец, что готов утопиться, чтобы утопить такого, как ты, то ты плохо меня знаешь. – Ни на мгновение не допускал такой мысли, – усмехнулся Виктор. Ответная усмешка Васи-Васи добра не обещала. – Более того, – добавил полковник, – я помогу тебе выпутаться по мере сил. Но только помни… – Что? – Ни семьи, ни друзей у тебя тут нет. Все исключительно на взаимовыгодной основе. Пока ты мне нужен – получишь поддержку. При малейшем сбое – получишь пинок в задницу и валун на шею, чтоб не всплыл. Доступно? – Более чем. Лучшего я и желать не могу. Разрешите идти? – Ступай. И не вздумай руку протянуть на прощание. Макаров пожал плечами и вышел из кабинета. Неприятный разговор оказался даже проще, чем он опасался. Друзья? Зачем нужны друзья? Партнеры – это гораздо конструктивнее и надежней. В кабинет Снежковой Макаров пошел сам, не дожидаясь вызова. И даже вошел без стука, нацепив маску ироничной нетерпеливости – мол, у меня, конечно, очень много действительно серьезных дел, но я понимаю, что вам без меня никак, поэтому нате меня, работайте. Но без дерзости и снисходительности – перебор по очкам равносилен поражению. Это в футболе чем больше забьешь, тем лучше. А в картах, как известно по песням, губит не очко, а к одиннадцати – туз. Впрочем, на инквизиторшу это никак не подействовало. Она молча ткнула пальцем на стул возле ее рабочего стола, достала не слишком толстую папку, развернула ее, положила на стол диктофон и, сказав деловым и равнодушным тоном «Начнем», спокойно посмотрела Виктору в глаза. Пристальный взгляд – обычный прием при допросах. Но так делают следователи или опера, когда пытаются надавить и даже раздавить авторитетом жертву. В этом же взгляде не было ничего такого. Ни угрозы, ни презрения, ни притворного сочувствия. Тяжелый, но не агрессивный взгляд человека, приступающего к неприятному в общем-то делу. Отвечая на формальные вопросы, которые всегда задаются по требованию протокола, Виктор незаметно изучал Снежкову. Интересный персонаж. В общем-то такие Виктору нравились. Крупная женщина, но при этом с очень женственными очертаниями, которые не портил даже мундир. С такими габаритами часто встречаются эдакие «полицайки», больше похожие на надзирательниц, в том числе манерами, лексикой, движениями. Нет, в этой все органично, только большое, сильное. Так крепкая крестьянская лошадь кажется грузной, а мощный боевой конь, превосходя в полтора раза в размерах, выглядит стройным и грациозным. Как и предупреждал Васильев, крутить она Макарова начала по делу с торговцами живым товаром. Но ничего путного не срасталось, Виктор достаточно легко парировал все претензии. Причем, подкрепляя их выдержками из статей внутренних инструкций и других документов, – память у него всегда работала отлично, а в последнее время он вспоминал даже то, чего не знал никогда. Да, участие следователей СКР в погонях и непосредственном силовом задержании злоумышленников не предусматривается. Но вот ссылка на параграф такой-то из предписания такого-то, где говорится, что при угрозе жизни людей следователь вправе применять силу и оружие, что и было сделано. Автомобиль оперативных уполномоченных не приспособлен для быстрой езды – это техничка, набитая аппаратурой. А машины СОБРа находились в таком месте, откуда выехать могли только через несколько минут, а счет шел на секунды. План «Перехват»? Возможно, он помог бы задержать преступников. Но ведь задача не только в этом, но и в спасении девушек. А от них могли избавиться, как уже случалось с этой бандой. Почему не взяли с собой оперов? А вот тут крыть нечем – все случилось так быстро, что об этом просто не успели подумать. Вероятно, Виктор слегка перебрал с легкостью ответов, потому что Снежкова начала едва заметно раздражаться. Чуть резче, чем следовало, переворачивала страницы, перестала смотреть в глаза. Надо сбавить темп. Но Виктор не успел. – Вы приказали следователю Носову принять участие в погоне? – спросила Анна Снежкова. Виктор пожал плечами. – Я его даже не спрашивал. Не предлагал. Слова не успел сказать. Только посмотрел. Понимаете, у нас работа такая – принимать решения. Сергей их принимать умеет не хуже меня. Но вы можете у него сами спросить. Анна промолчала, из чего Виктор сделал вывод, что она уже спрашивала. Причем безуспешно. Как бы ни был зол Серега на Виктора, он не стал бы подличать, чтобы доставить ему проблемы. – Вы на него только посмотрели? – Да. – Вы всегда так четко помните мельчайшие детали того, что произошло недели две назад. – Только то, что важно. Неважное тоже помню, но не так отчетливо. Это профессиональное – я должен помнить мелочи и на них ловить преступников. – Но посмотрели на Носова вы, а не он на вас? – Да. – То есть решение приняли вы, а ему оставалось с ним согласиться. – Это преступление? Приказов ему я не отдавал. Анна жестко усмехнулась. – Ваши решения, не обязательные к исполнению, часто приводят к неоправданному риску. Причем риску для других.