– Мы? – Да. Из вас уже тогда, начиная с восьмидесятых, готовили не просто врачей, полководцев или космонавтов. Из вас готовили настоящих патриотов России. Когда придет ваше время, вы должны подхватить упавшее знамя погибшей страны. Державы. Империи, в конце концов. И время это уже пришло. Вы же не просто хорошие специалисты. Вы – лучшие. Вы – идеальные. Вы почти все уже на тех местах, где должны быть. Вам нужен только сигнал. – Чтобы взять власть? – Дурак! – чуть не закричал Захаров. – Вы уже у власти. Вам нужно только повернуть ее в нужную сторону. Взять ее и сделать Россию такой, какой она должна быть. Великой! – То есть вы внедрили своих выпускников в эшелоны власти? – Нет! В том и дело, что никто никого никуда не внедрял. Максимум – легкая протекция. Мы воспитали и выучили вас так, что вы в любом случае оказывались вне конкуренции. Мы сделали вас не просто вундеркиндами в каких-то отраслях, хотя и это правда – вы лучшие. Но мы научили вас достигать цели и, главное, знать, что это за цель. – И что это за цель? – Ты не слушаешь? Я же сказал – вернуть России ее законное место. Место великой державы. Вы, «злые дети», сейчас на лучших счетах в самых разных областях. Среди вас есть инженеры, химики, юристы, военные. Вы уже плотно занимаете ведущую роль в руководстве среднего звена страны. Пришло время двигаться дальше. Надо только сломить естественное сопротивление олигархата и клептократии, которые сейчас занимают уровень перед вами и просто так его сдавать не захотят. В вашей организации хватает наших людей. – А я-то тут при чем? От меня толку нет, у меня память отшибло. – Ты – очень даже при чем. Дело в том, что ты был любимым детищем Даурского. Он делал из тебя лучшего из лучших, настоящего сверхчеловека. Лидера. Лидера страны. Лидера нации! Макаров посмотрел на Профессора совершенно ошарашенным взглядом. Услышанное казалось диким бредом воспаленного воображения, но Захаров вещал вдохновенно. Он не выглядел сумасшедшим. Увлекшимся – да. Но не душевнобольным. – Постойте-постойте, – Макаров даже сделал защитный жест. – Вы меня в вожди, что ли, агитируете? Да я же просто следователь. Да, по особо важным, но таких у нас сотни. – Следователей сотни, а ты один. Но чтобы раскрутить твой ресурс, надо немного поработать. – Перепаять проводки в моей голове? – усмехнулся Макаров. – В какой-то степени. – А почему они перепутались? – Это сложная и печальная история, – вздохнул Захаров. – Расскажите, – потребовал Макаров. – Ты уверен? Это произошло давно и очень многое испортило. – Я должен знать. Захаров вздохнул. – Ты был лучшим учеником. Лучшим воспитанником. Даурский вложил в тебя все, что знал, что умел. Вложил душу. Он считал это своим долгом. Но… Гормон оказался сильнее любой программы. Тебе было шестнадцать и ты просто взял и влюбился. Воспоминание ударило, как молния. На миг Макаров ослеп и оглох. Эта девушка из сна… Девичья грудь и мягкие губы, горячий шепот. Шорох листьев и травы под ногами, качающийся свет фонарей, смех. И резкие лучи прожекторов, чьи-то крики и команды, лай собак. И кровь на его руках. – Вы сбежали. Не ушли в побег, а просто решили глотнуть воздуха свободы. Подростки так любят свободу. Охрана переусердствовала. Они не понимали, что делают. Они просто охраняли объект и получили приказ задержать. Она проходила обучение по специальной программе и, когда вас настигли, оказала жесткое сопротивление. И эти уроды не нашли ничего лучшего, чем застрелить ее на твоих глазах. – Софья, – пробормотал Макаров, разглядывая ладони, будто на них все еще оставалась ее кровь. Захаров с интересом посмотрел на него. – Да, Софья. После этого случая у тебя произошел сильнейший нервный срыв. Даурский был в отчаянии, но травма оказалась настолько сильна, что продолжать обучение по прежней программе ты просто не мог. Поэтому он был вынужден поставить тебе блок и снять с забега. – Блок? Что за блок? – Это слишком обширная тема. Я расскажу тебе об этом позже. Так вот. Ты закончил обучение блестяще, но уже по обычной интенсивной программе. От проекта тебя отстранили. Но Даурский не сложил руки. Он надеялся, что найдет способ справиться с твоей психической травмой и вернуть в проект. Этим он и занимался последние лет пятнадцать. – Почему он так за меня цеплялся? Захаров остановился, улыбнулся. Но улыбка его была недоброй. – Потому что он твой отец, Витя. Однажды Макаров проходил обучение по дайвингу. Одно из упражнений заключалось в том, что ученик сидел на дне бассейна с грузом и старался не всплывать как можно дольше. А тренер наверху считал секунды вслух. Макаров тогда победил остальных учеников. Но он навсегда запомнил то жуткое ощущение горящих от углекислоты легких, громкий стук пульса в ушах и звук голоса тренера, пробивающегося к нему сквозь метровую толщу воды. Сейчас голос Захарова слышался так же. Будто он здесь и не здесь одновременно. – Как-то многовато сегодня новостей для моего слабого организма, – выдавил он с вымученной улыбкой. В глазах Захарова появился злой прищур. Он, наконец, нашел способ хоть немного отомстить так не вовремя помершему сопернику. – Папа твой, Витя, как я уже говорил, был гусар, любимец богов. Но и у гусар случаются неудачи. От него ушла жена, твоя мать. Ушла к его товарищу, блестящему разведчику. Даурский настоял, чтобы сын остался у него на попечении. Иначе грозился поднять скандал, и это уничтожило бы карьеру ее избранника. Она согласилась. И Семен все свои силы, которых оставалось много, бросил на то, чтобы сделать из тебя настоящего Короля. А жена вместе со своим новым мужем через год погибли где-то в Польше. Злые языки судачили, что Семен имеет к этому отношение, но я не верю. Не настолько он был влиятелен. Захаров с усмешкой разглядывал человека, у которого рушится мир. Эта картина забавляла. – После развода его положение в проекте пошатнулось. А после твоего нервного срыва, который, фактически, поставил крест на его главном эксперименте, он и вовсе покинул руководящую должность. И постепенно стал от нас отдаляться, пока не отдалился совсем. – Но связи с вами он не порвал, – хрипло произнес Макаров, пытаясь прийти в себя. «Витя» выл от боли, и Макарову стоило большого труда не дать этим эмоциям отразиться на его лице. – Нет, он встречался со мной буквально на днях. Требовал, чтобы мы держались от тебя подальше. Грозил в противном случае уничтожить нас. – Он мог? – Физически – нет. Но он мог предать огласке нашу работу. И тогда события могли пойти непредсказуемым путем. История Злых детей, конечно, выглядит несколько фантастически. Но те, кто сейчас управляет страной, лишены как фантазии, так и предрассудков. Они кинули бы все силы на уничтожение любой угрозы для себя. А мы – очень серьезная угроза. – Поэтому вы и закрыли проект, когда сбежал Механик? – Ты и это выяснил? Уважаю, – снисходительно кивнул Захаров. – Никто проект не закрыл. Но мы были вынуждены свернуть ту деятельность, которую можно легко заметить. Персонал временно распустили, а ценных сотрудников, тех, кто нам понадобится позже и мог бы как-то вывести на руководство проекта, законспирировали. Мы не можем рисковать раскрытием нашего проекта. Поэтому мы вынуждены позволить Механику вести на нас охоту, а не охотиться на него самим. Захаров прошел вперед. Остановился. Обернулся. – Ты мне нужен, Витя. Ты наше недостающее звено. Чтобы вывести тебя на нужный режим, понадобятся какое-то время и серьезные усилия. Потом несколько лет на то, чтобы ты реализовал заложенный потенциал. Лет через пять ты вполне можешь претендовать на пост руководителя СКР. Ладно, не пять – семь-восемь. А там, сделав себе сильное имя на борьбе не только с банальной преступностью, но и со скверной в российской знати, ты выйдешь на прямую дорогу к президентству. – Вы так легко это говорите, – усмехнулся Макаров. – Меня растопчут еще на дальних подходах, как только унюхают опасность. Вы же сами говорили. – Да! Но ты упускаешь один момент, – Захаров пристально уставился на Макарова. «Виктор» чуть выдвинулся вперед. – Злые дети? – Злые дети, – подтвердил Захаров. – Ты не один. Вас уже сотни на самых важных ключевых точках. Пока в среднем звене, но вы уже можете блокировать любые попытки вас подавить силой. А к тому времени, когда ты наберешь ход, твои братья займут уже и более серьезные посты. Роман – мой лучший ученик. Он не даст никому причинить тебе неприятности. Роман, все это время стоявший спиной к ним, на миг повернул голову и тут же снова отвернулся. И этого мгновения, короткого взгляда Виктору хватило, чтобы понять – Захаров сильно недооценивает своего выкормыша. У него свои идеи и планы. И с планами Захарова они не очень согласуются. – Ты готов к нам присоединиться? – вкрадчиво спросил Захаров. Виктор насторожился. Если сейчас согласиться, это будет выглядеть слишком наигранно. Это слишком серьезное решение, чтобы принимать его вот так, спонтанно. Захаров не поверит и начнет его подозревать. Отказываться тоже не стоило. – Я должен похоронить… отца, – хмуро сказал Виктор. – И найти того, кто его убил. После этого мы вернемся к разговору. Как я смогу вас найти? – Мои люди всегда будут на контакте с тобой, – успокоил Захаров. – Тебе надо только сказать им, что ты готов. Но не затягивай с решением. Помни – у нас много времени, но у нас его нет. 44. Макарова усадили все в тот же черный микроавтобус с затемненными окнами. Но на этот раз мешка на голову ему надевать не стали. И это Макарову сильно не понравилось. Разговор с Профессором вышел, конечно, информативным, но его результат никак не свидетельствовал об установлении доверия. Анна Снежкова, все еще одетая в мундир следователя, села напротив Макарова. В ее руке был пистолет, но она держала его, направив ствол в пол, и по-прежнему старалась не встречаться с Макаровым взглядами. – Все было чисто «по работе»? – с укором спросил Виктор. Анна не ответила, но пистолет в ее руке дрогнул. Кроме нее в машине был водитель и два здоровенных парня во главе с сероглазым убийцей Романом. Минут пятнадцать они колесили по извилистой дорожке с хорошим асфальтом среди лесов, а потом выбрались на шоссе. Макаров слегка расслабился. Но еще через десять минут они снова свернули на второстепенную дорогу. Анна недоуменно посмотрела на Романа, а внутри Макарова раздался сигнал тревоги. Что-то шло не так. Витя застыл от страха, а вот Виктор начал лихорадочно просчитывать варианты. Все они выглядели плохо. – Мы едем не туда, – напряженно сказала Анна. – Мы едем туда, куда нужно, – отрезал Роман. – Это неправильно, – настаивала Снежкова. – Седой сказал… – Седой сделал неверный ход, – в голосе Романа зазвенела сталь. – Нам не нужен никакой президент со стороны, да еще через пятнадцать лет.