– Жаль, я ее удавить тогда не могла, – свирепо заявила Жанна. – А то бы с радостью! В этот миг ее прозрачная фигура на миг словно облаком окуталась, причем состояло оно из миллиона миниатюрных иголок. Ого. Это что-то новенькое. И непонятно пока, к добру подобное явление возникло или нет. – А мне та деваха понравилась, – заявил вдруг Анатолий. – Ну, что приходила. Симпотная. – Ведьма она, приятель, – вздохнул я. – Самая что ни на есть настоящая. И потому ничего хорошего от ее визитов лично мне ждать не приходится. Мои сородичи с ее племенем с давних пор вооруженный нейтралитет поддерживают. Кстати, о сородичах! Я достал смартфон, нашел нужный номер и нажал зеленый кружок вызова. – Олег! Привет. Узнал? – Нет, – чуть настороженно отозвался мой старый приятель. – Вот и спасай тебе жизнь, – хохотнул я. – Вытаскивай из старой бойлерной, где воды нет, зато печи огнем так и пыхают! – Смолин?! – гаркнул Олег в трубку так, что у меня чуть барабанная перепонка не разорвалась. – Ты откуда взялся? – Конкретно сейчас или вообще? – Вообще мы все из мам вылезли, я про сейчас. Ты где, в Москве? Или все еще за границей? – Уже в столице, – успокаивающе произнес я. – Вернулся. Слушай, мне бы проставиться за прибытие да вас всех, чертей полосатых, повидать. – Ты так больше не говори, – неожиданно серьезно попросил меня Муромцев. – Ну, относительно рогатых. Не надо. Мы с ними не в родстве, потому добра от такого сравнения не жди. А собраться – я только за. Хоть нынче! – Нынче вряд ли, – засомневался я. – Ребята ведь кто где небось, их оповестить надо заранее. У Слав наверняка посевная, да и Димон за городом живет вроде. – Ну да, ну да, – подтвердил Олег. – Твоя правда. – Слушай, не сочти за труд, обзвони часть парней, а? – попросил я его. – Просто у меня не все телефоны есть. Славам, Гере и Дэну я наберу, а остальные тогда на тебе. – Дэну не звони, – посоветовал мне Муромцев. – Нет его в стране. Он еще по зиме в Египет умотал, с тамошними змееловами по пустыне сейчас бродит, опыт перенимает. И даже на Большой Сбор не приедет. Да, насчет Сбора! Ох как Демид с Макарычем буянили на прошлом Сборе, как тебя крыли! Мол, не успел в Круг войти, как уже на его основы плюет. Дескать, кто ему важнее – Европы там или мы тут? Короче, частили тебя по-всякому. А как по мне – ты в своем праве. И всем нам через две недели у дуба надо будет им так и заявить… – Заявим, – подавив смешок, остановил разошедшегося собрата я. – Все, вместе и дружно. Но для начала давай встретимся. Предлагаю в среду, часиков в пять, в том же кабаке, где мы два года назад сидели. Помнишь? – Это который на набережной Яузы? – переспросил мой собеседник. – Конечно помню. Все, договорились. – Я тогда столик в нем забронирую на свое имя. Но тебя накануне встречи все же наберу, хорошо? Ну, чтобы узнать, кто будет, кто нет. – Договорились. Слушай, как же я рад, что ты вернулся! Теперь-то мы наших нафталиновых дедов точно ушатаем! – Сам доволен, – без тени иронии ответил я. – В гостях хорошо, а дома лучше. – Вот и пошли домой, – гукнул из рюкзака Родька. – Чай, по телефону и оттуда поговорить можно! Нет, некоторые люди и правда не меняются. Как был Олег псевдобунтарем, так, похоже, до конца времен им и останется. Хотя у нас таких горе-смутьянов полстраны, если не больше. Они всегда всем недовольны, но только негромко и исключительно среди своих. От греха, чтобы чего не вышло. А как по мне, чем так бунтовать, то лучше уж никак не бунтовать. Над тобой хоть смеяться не станут, как, к примеру, над тем же Муромцевым. Дома, пока Родька гремел на кухне сковородками и, ворча, исследовал морозное чрево холодильника, я включил компьютер и закачал в него файл под названием «Данные по запросу вх. № 873», тот самый, который получил от Ряжской. Между прочим, надула она меня с ним капитально. И если вспомнить сообщение, файл сопровождавшее и гласившее: «Надеюсь, я тебя порадовала. Порадуй и ты меня», скажу так: за подобную информацию ее особо радовать не стоит. Максимум можно в не слишком пафосный парк сводить, там воздушный шарик купить и, может, сахарную вату. Или даже без нее обойтись. Просто на большее полученная справка не тянула. Если бы я посидел в Сети часика три-четыре, приблизительно такой же объем сам мог насобирать. Ни информации по теневым сделкам, которые наверняка каждым из покойников проводились, ни списка потенциальных недоброжелателей, ни грязного бельишка из личной жизни, которая наверняка у них била ключом, – ни-че-го. Тупо список родных и близких плюс опись недвижимости. Ну и всякие мелочи вроде адресов офисов и так далее. Короче, на тебе, убоже, что нам негоже. Хотел я набрать Ряжской еще из электрички, везшей меня в Лозовку, чтобы высказать все, что на душе имелось, но подумал маленько – и не стал. Зачем спешить? Нет, торопиться на надо. Приберегу эту карту на потом и пущу в ход тогда, когда подходящий момент наступит. А его долго ждать не придется, наверняка Ольга свет Михайловна в своем ежедневнике целое расписание по моей особе оформила. Вот поспорить могу, что все так и обстоит. И то странно, что она за эти дни ни разу не позвонила. Паузу выдерживает, что ли? Я как в воду глядел. Звонок от Ряжской раздался уже совсем вечером, когда мы с Родькой, Вавилой Силычем и Жанной смотрели по телевизору старых добрых «Пиратов Карибского моря». Вернее, это они смотрели, а я так, тихонько подремывал под свист ветра, хлопанье парусов на фок-мачте и пушечную канонаду, без которых, по мнению создателей этого фильма, пиратская жизнь в Карибском море положительно невозможна. – Надеюсь, не разбудила? – ласково осведомилась у меня бизнес-леди. – Ты извини, просто раньше никак не получалось позвонить. – Так и не звонили бы, – резонно ответил я, добавив в голос сонливости чуть больше, чем в нем на самом деле было. – Или что-то срочное? – Срочное, Саша, – печально произнесла Ряжская. – Срочное. Без тебя, боюсь, никак не обойтись. – Но два года как-то обходились? – я зевнул. – И ничего, никто не умер. – Если бы ты только мог представить, насколько ты неправ, – вздохнула моя собеседница. – Скольким хорошим и добрым людям ты мог помочь, если бы не мотался невесть где столько времени. – Думаю, кое-какие слова в вашей фразе надо поменять. – Какие именно? – «Хороших и добрых» следует заменить на «полезных и влиятельных». Или я не прав? – Даже если и так, что такого? И потом, одно не отменяет другого. Разве влиятельный человек не может быть хорошим? – Может, – согласился я. – Почему нет? Да все мы хорошие, особенно когда спим зубами к стенке. – Рада, что мы с тобой понимаем друг друга. Ведь понимаем же, да? – Нет, не понимаем. Я раз за разом вам пытаюсь объяснить, что роль придворного лекаря при семействе Ряжских мне не нужна, а вы упорно пытаетесь меня на нее оформить. Иногда мне кажется, что проще вас убить, чем вбить в голову то, что у нас разные взгляды на жизнь и смерть. Замолчала. Как видно, задумалась над словом «убить», прикидывала – это я шучу или нет? – И ведь заметим, я было даже чуть поддался на ваши уговоры. Почему? Потому что мне показалось, что, возможно, мы сможем кое-какие партнерские дела вести. Более того, я проникся этим потенциальным сотрудничеством, встретился с вашим супругом, человеком, признаемся, не очень приятным, и даже простил ему то, что он ко встрече со мной подготовился не самым миролюбивым образом. Подобное, чтобы вы знали, вообще мало кто из моих коллег по цеху с рук спустит. А я глаза закрыл. Это ли не свидетельство моего к вам огромного расположения? Что там, я даже посетил с вами клинику Вагнера и помог вашей сестре. Кстати, как она? – Значительно лучше, – чуть севшим голосом сообщила мне женщина. – Про тебя вспоминает часто, спрашивала меня, не заглянешь ли ты к ней еще раз. – Вот! – укоризненно произнес я. – Но что же я получил от вас в ответ? Буквально плевок в лицо. Нет, дорогая моя Ольга Михайловна, так не пойдет. Знаете, у меня есть понимание о том, что такое самоуважение. И говорю я с вами сейчас лишь потому, что меня мама с папой в детстве хорошо воспитали, привив почтение к людям старшего возраста. – Это уже перебор, – возмутилась Ряжская. – Не настолько я и старше тебя! Мне очень хотелось сказать «настолько», но это было бы уже откровенное хамство, которое не слишком укладывалось в ту канву разговора, которую я для себя определил. – Объясни по-человечески, что опять не так? – потребовала у меня женщина. – Без этих твоих метафор! – Вы файл, что мне переслали, сами открывали? – осведомился я у нее. – Смотрели, что внутри? – Нет. Мне его отправил начальник службы безопасности, а ему я доверяю, он профессионал. – Лентяй он, а не профессионал. Или, что вероятнее, дилетант, рядящийся под специалиста. Алеша – тот был профи, а этот черт знает что и сбоку бантик! Полагаю, вы с мужем еще живы лишь потому, что по нынешним временам стрелять и взрывать богатых людей практически перестали. Если бы не эти социальные перемены, то я бы сейчас спокойно спал, а вы в аду горели. – Саша, ты не перегибай палку, – снова попросила меня Ряжская. – Ольга Михайловна, мы взрослые люди, и оба понимаем, что для таких, как вы и ваш супруг, дорога в рай закрыта накрепко. Слишком много всего недоброго на вас висит. Давайте честно: ведь хватает в вашем прошлом такого, о чем до сих пор не то что говорить, но и думать не рекомендуется? Молчите? Ну вот. Впрочем, если вас это успокоит, то у нас есть хорошая возможность там встретиться. Вряд ли и мне светит что-то другое. – А он есть? – помолчав, спросила моя собеседница. – Рай? – Без понятия, – ни капли не соврав, ответил ей я. – Да и никто вам правду не скажет, потому что ее никто не знает. Придет ваш час – все само собой разъяснится. И мой вам добрый совет: не приближайте его столь интенсивно. Я, так и быть, по старой дружбе в последний-распоследний раз сделаю вид, что не сильно меня ваш обман задел, но есть же и другие люди, которые могут подобного кидка не простить. Я сказал, что взрывать и стрелять практически перестали. Но «практически» не значит «совсем». – По-прежнему не понимаю, о чем ты ведешь речь, но разберусь, – тоном, который начальнику ее службы безопасности ничего хорошего не сулил, пообещала Ряжская. – Обещаю. – Мне обязательно сейчас говорить что-то вроде «я вам верю»? – лениво осведомился я. – Может, обойдемся без ненужных формальностей? Да и вообще… А что до Бэллы – я к ней обязательно загляну. Обещаю. Причем не для того, чтобы вам, Ольга Михайловна, услугу оказать, а просто потому, что ваша сестра мне понравилась. Мало сейчас на свете настоящих людей осталось. Может, она вообще одна из последних. Я, конечно, не образец добродетели, но какие-то вещи иногда и просто так готов делать, по велению души. – За сестру – спасибо. Для нее правда твой визит очень важен, – совсем уж посмурнел голос Ряжской. – Что до наших вопросов – да, признаю свой недосмотр. Я должна была проверить документы, которые тебе отправляла, но этого не сделала. И все, Саша, не жди от меня большего. Можешь считать меня зажравшейся сукой, но многословно и подолгу извиняться перед кем-то я отвыкла. Да и пустое это. Дело сделано, чего теперь словами сорить? – А зря, – назидательно произнес я. – Смирение есть добродетель. И сразу – я завтра с утра собираюсь наведаться в банк. Надо карты новые сделать, то-се… Да и коллег бывших повидать хочется. Ну, если кто-то из них там еще работает, разумеется. Может, уже давно все поувольнялись. Так вот, буду я там часам к одиннадцати, и если у вас есть желание повидаться – подъезжайте. Тогда и продолжим беседу о добродетелях, извинениях и всем таком прочем. А пока доброй ночи вам, Ольга Михайловна. Доброй, спокойной, мирной ночи. Ласково проворковав последнюю фразу, я нажал на «отбой» и глянул на разношерстную компанию, сидевшую на полу, дувшую квас, хрустевшую сушками и таращившуюся в экран, на котором лихо бегал по кучам золота, укрытым в пещере, Джек Воробей. Ах, извините! Капитан Джек Воробей. – Жанна, душа моя, как досмотришь фильм, давай-ка дуй к Ряжским и пугани их там как следует, – обратился я к призраку, который расположился между моим слугой и подъездным. – Пошуми в доме хорошенько. Стулья подвигай, картинами о стены погрохай, можешь даже какую-нибудь вазу разбить о пол. – Александр, нехорошо! – повернувшись ко мне, укоризненно произнес Вавила Силыч. – Пугануть – туда-сюда, но имущество-то зачем портить? – Поправка принимается, – согласился я. – Просто пошуми. И главное, как они всполошатся, бегать начнут и свет везде включать – затаись, не шали. А как угомонятся – начинай по новой. И так всю ночь, до рассвета. – А вторая часть? – возмутился Родька, потыкав перепачканной крошками лапой в сторону экрана. – Там продолжение есть! С ним как? Надо же понять, сладится любовь у этих ребят или нет? – Завтра узнаешь, – осек его я. – А пока эту досматривайте – и расход. Время позднее, спать пора. И еще вот что. Вавила Силыч, ты не добудешь мне телефон нашего интернет-провайдера? Надо наконец к сети подключиться, а то живу как на необитаемом острове. – Давно пора, – подтвердил мой слуга. – Скучно без интернета. – И этого орла давай к работе какой-нибудь приставь, причем потруднее, – подумав, добавил я. – Пока он внешне мохнатый мяч не начал напоминать. Вот квартиру он мне завтра отдраит до блеска – и забирай его. – Я ведьмачий помощник, а не домовик! – буркнул Родион. – Моя стезя – другая. Я тебе служу, а не всем, кому можно. – Ты еще плакат в защиту своих прав напиши и вокруг дома с ним ходи одиночным пикетом, – посоветовал ему я. – Авось результат воспоследует. А до тех пор, пока я тебе хозяин, ты будешь делать то, что мной велено, ясно? Или уматывай отсюда в Лозовку, сиди там в погребе, грызи морковку, копи обиды. Жанна и Вавила Силыч после этих слов переглянулись и дружно зааплодировали, Родька же ошарашенно похлопал глазами, пошерудил коготком в ухе, словно не веря тому, что только что услышал, а после согласно кивнул мохнатой головой, давая мне понять, что все будет так, как я сказал. В смысле трудовой повинности, разумеется.