— Уверен, так и будет. Когда жрец ушел, мы с Алариком остались вдвоем. Супруг обнял меня и привлек к себе. Я коснулась кожи его плеча, блестящей от пота в свете масляных ламп. — Теперь я понимаю, почему тебя бояться. Аларик засмеялся. — Будто моего дара причинять страдания мертвецам мало. Я поцеловала своего мужчину в шею и обняла еще крепче. — Ну разумеется. Каждый мужчина хочет знать, что именно для своей женщины он — самый лучший. Даже если его обожает целый народ. Мы вернулись в свои комнаты, и мой принц отправился принять ванну, а я общалась с матушкой, которая связалась со мной, дабы узнать, все ли в порядке. Я рассказала ей о прекрасном доме, который подготовил для нас Аларик, и о том, как королева научила меня метать ножи. — Я очень рада, что твой день прошел столь приятно, — улыбнулась леди Сиенна. — И я совершенно не хочу, чтобы твое настроение ухудшилось, но… Мне необходимо кое-что тебе сказать. Матушка вздохнула. — Мудрейшая открыла мне, что тебе следует быть осторожной. Опасаться. Камни-передатчики коммуникатора внезапно показались мне странно-темными, и цвет этот сулил дурные вести. — Опасаться? — я нахмурилась. — Чего? — Лис, доченька. Я покачала головой. — Не могу понять. — Возможно, тебе стоит вернуться домой? — спрашивает матушка. — Может быть, — задумчиво ответила я. — Совершенно необязательно, что опасность подстерегает меня исключительно в Феантари. — Послушай, Лидия, — бархат голоса леди Сиенны сейчас лишь подчеркивал ее стальной характер, — мы с отцом уехали без тебя — потому что знали, насколько ты хочешь остаться. Хоть и не уверены, что поступили верно, как родители, учитывая тот факт, что в первые дни твоего замужества мир, где тебе предстоит жить, подвергся нападению. — Дроу дали прекрасный отпор! — возразила я. — Неважно. В следующий раз все может сложиться иначе. Я ничего не могла возразить. Ведь я понимала, насколько матушка и отец бояться меня потерять. Особенно, если учесть, что однажды это уже едва не случилось. И я знала, что родителям очень тяжело смириться с тем, что я уже стала взрослой. — Хорошо. Я поговорю сейчас с Алариком. Возможно, он поймет, о чем идет речь и чего мне стоит опасаться. Прошу вас, матушка, не стоит волноваться. Мы попрощались, и я сразу же отправилась к супругу, дабы обсудить ситуацию. Мой принц блаженствовал в горячей воде с мятным маслом, и, по всему судя, чувствовал себя прекрасно. О повязках, конечно же, он не подумал. — Необходимо снять швы. Регенерация у тебя просто поразительная. Я коснулась мягко его плеча, садясь на бортик ванной, чтобы быть ближе. Аларик улыбнулся, не открывая глаз, и сжал мою руку в своей, переплетя пальцы. — Дорогой, скажи мне: лисы в Феантари очень опасны? Супруг повернул голову и посмотрел на меня с удивлением. — Почему ты спрашиваешь? — Мне посоветовали держаться от них подальше. Его тело напряглось, как у зверя, почуявшего опасность. — Кто? Я рассказала ему о разговоре с матушкой, утаив, впрочем, что она настаивает на моем возвращении домой. Это не главное сейчас. — Любопытно, — протянул Аларик. — Наиболее вероятно, это предупреждение о том, что следует ждать опасностей от веров. Вновь. Что же, мы готовы к этому. Взгляд моего принца — лед над черной водой. — Знаешь, драгоценная, Хаиш попросил разрешения, дабы Анна посетила мир итилири. Для нее важно поблагодарить тебя лично за то, что ты повлияла на мое решение. Ведь дело касается ее мужчины и ее сына. Но в свете того, что ты рассказала мне сейчас — я сомневаюсь. — Не стоит, — я склонилась и поцеловала супруга. — Ведь я буду здесь, в безопасности. Кроме того, Анна — человек. Что может произойти дурного? *** Всегда был уверен, что лучшее успокоительное — это кровь врага. Лично я предпочитаю, кстати сказать, холодную. Но Лидия показала мне всю глубину этого заблуждения. Лучшее успокоительное — это ее ладонь на моем члене. Она раздевается и ступает в воду. Каждый раз вид ее обнаженного тела — изящного, гибкого — меня завораживает. Благо, что не лишает возможности двигаться — это, несомненно, разочаровало бы мою женщину. В определенном смысле. Ее близость — самое сладкое, что мне довелось ощущать. Только с ней — это всегда правильно. Я не зря ждал так долго. Я чувствую тяжесть ее тела и ласку поцелуев. Теперь, когда она рядом, я хочу получить все сполна. Ее губы касаются напряженной головки, язык проводит по всей длине, и… Я знаю, что Лидия видит сейчас мои воспоминания. Ту, другую. Пустую, что касалась меня так же. Я готов заставить ее выслушать меня. Я готов держать ее силой — если будет необходимость. Но моя женщина — совершенна. И она не собирается бежать. Лидия садится на мои бедра, прижимаясь спиной к моей груди. Поднимает руку и гладит меня по щеке. — А ты еще более холодная и жестокая тварь, чем я могла даже подумать. Зачем ты сделал это? Ты ведь знал, что она так слаба. Непростительно. Всего лишь человек. Ты знал, она вряд ли оправится, если ты уйдешь. По тонким пальцам струиться вода, смешанная с мятным маслом. — Я не желаю, чтобы это прошлое — все, что было до меня — помешало тому прекрасному, что ждет нас впереди. Нас. Вместе. И знаешь, — голова Лидии удобнее легла на мое плечо, — разумеется, я не одобряю того, что увидела сейчас. Но я хочу знать все о тебе. Ты открыт передо мной — и это правильно. Сложно описать сейчас мои чувства. Это благодарность. И осознание того, что ты верно выбрал ту единственную женщину, которой готов отдать свою жизнь. И даже смерть. *** — Обещаешь? Отдать мне свою жизнь? — спросила я, как в тот незабвенный день нашего бракосочетания. И также, как и тогда, мой мужчина ответил: — Обещаю. Я тихо засмеялась и провела ладонью по бедру Аларика. — Думаю, я правильно выбрала себе супруга. С кем еще я могла бы вести подобные разговоры, нежась в горячей воде? Дроу коснулся губами моей шеи. Благоговейно. — Нам обоим повезло. *** Одеваясь к ужину, я размышляла обо всем случившемся. Видение не было хорошей новостью. Он знал других женщин — это не тайна для меня. Прошлое не изменить. Прошлое, в котором не было меня. Я видела эту девушку, то, как она стояла на коленях и то, как она смотрела на Аларика… Я испытывала к ней жалость. Чувство, которое вызывает у целителя каждый, кто слаб и одолеваем сомнениями. Часто ли я сомневалась в своем положении, в своей силе? Глядя на девушку в зеркале — строгое серое платье, длинные нити дымчатых опалов на шее, прямой, холодный взгляд — сложно поверить, что она способна сомневаться. Да, я редко сомневаюсь. Родители всегда говорили мне: необходимо сохранять достоинство. Помни о том, кто ты есть. Дроу, полностью уже одетый, подошел ко мне и обнял за талию.