– Директор Мэн, вы меня не проведете. Совершенно очевидно, что этот документ составлен всеми вами по сговору. Госпожа Дэн, не подписывайте его! Мэн воззрился на братца Шэн, который под его взглядом заметно струхнул и сухо облизнул губы. – Помни свое место, братец Шэн, – бросил ему братец Хуа, старший телохранитель. – Или ты думаешь, что твое мнение здесь чего-то стоит? Братец Шэн виновато потупился – ни дать ни взять поджавший хвост пес. Директор Линь глянул на братца Хуа и поощрительно улыбнулся: – После стольких лет, проведенных рядом с Дэн Хуа, у тебя в компании тоже есть своя доля. Выкладывай не таясь, что у тебя на уме! – Меня эти дела интересуют мало, – мрачным голосом ответил телохранитель. – А вот к чему у меня действительно лежит душа, это найти того человека. В комнате повисла тишина. – Независимо от сегодняшнего поворота событий, – продолжал братец Хуа, – я не хотел бы, чтобы корпорация сожрала себя изнутри. Сейчас не время для интриг и подковерной грызни. Если мы в эту непростую пору не сумеем сплотиться, то могу вас заверить, что эта компания не просуществует и года. От этих слов Линь и Мэн вздрогнули. 9:30 Отдел уголовного розыска Чэнду Инь Цзянь стоял возле камеры начальника Хань. – Выводите, – скомандовал он дежурному. Полицейский открыл толстую железную дверь и подошел к койке Хань Хао. – Хань Хао… – начал он, но не успел произнести ни слова больше. Арестованный вскочил и молча, с каменным лицом поспешил к Инь Цзяню. Фактически он сам возглавил дорогу в допросную. В бытность свою начальником полиции Хань Хао провел этим же маршрутом бессчетное множество преступников. На подходе к главному крылу он остановился и повернулся к своему бывшему подчиненному: – Мне нужно в туалет. Желудок барахлит. Инь Цзянь нахмурился: – Почему вы не воспользовались туалетом в своей камере? – Я вам что, должен сидеть на очке, как обычный уголовник? Унижений с меня хватило еще вчера, Инь Цзянь! – Он бросил свирепый взгляд, под которым молодой полицейский внутренне пригнулся. Вместе с дежурным полицейским Инь Цзянь завел Хань Хао в санузел. Едва тот оказался в кабинке, полицейский снял со своего правого запястья наручник и пристегнул его к ближайшей трубе. Затем они с Инь Цзянем вышли и стали ждать за дверью. Здание Хань Хао знал как свои пять пальцев. Знал он в том числе и о проеме в потолке диаметром около метра, который использовался для осмотра труб. А также что этот проем ведет напрямую в канализацию за южной стеной здания. Щелкнув крышечкой кулона, из-под фото своего сына Хань Хао выковырял отрезок проволоки. Через несколько секунд наручник на левой руке был разомкнут… Несколько минут спустя – Начальник Хань! – Инь Цзянь вежливо постучал по двери кабинки. – Вы скоро? Ответа не последовало. Инь Цзянь насупил брови и, опустившись на пол, заглянул под дверь. Внутри различался только унитаз. Вспрыгнув, лейтенант пинком вышиб дверь. В кабинке было пусто, и только браслеты наручников легонько покачивались на трубе. Ло Фэй подлетел через несколько минут. Он изумленно уставился в кабинку, после чего, полыхая взглядом, повернулся к Инь Цзяню: – Как он разомкнул эти наручники? – Н-не знаю, – пробормотал Инь Цзянь. – У него что-то было при себе? Вы его что, не обыскивали? – Всего лишь кулончик, – невпопад ответил Инь Цзянь, чувствуя, как немеет живот. – С фотографией сына внутри. Ло Фэй, игранув желваками, что-то буркнул. Затем присел на корточки и нашарил что-то на полу смежной кабинки. Какой-то кусочек вроде ногтя… – Это? – Он на пальце протянул предметик лейтенанту. Мелкая фоточка улыбающегося сына Хань Хао. Инь Цзянь кивнул. Он был бледен. Вместо того чтобы распекать провинившегося, Ло Фэй начал немедленно отдавать распоряжения: – А ну живее! Оповестить все автовокзалы и порты в радиусе десяти километров, промониторить его родных и друзей! Ни денег, ни телефона у него нет, так что далеко уйти он не успел. Выполнять! Инь Цзянь из стойки смирно молча таращился на капитана. – Инь Цзянь! – рявкнул Ло Фэй, хлопая его по плечу. Тот вздрогнул. – Вы… мне? – ошалело спросил он. – А кому же еще? – недоуменно спросил Ло Фэй. – Слушаю! – мучительно покраснев, выпалил офицер и понесся выполнять указания. 14:26 Вернувшись в полицейское управление, Му Цзяньюнь первым делом направилась к Ло Фэю отчитываться. – Психическое состояние девушки значительно стабилизировалось, – сообщила она. – Хотя воспоминания о деталях убийств довольно расплывчаты. Что довольно типично для тех, кто пережил такую значительную травму. В голосе Му Цзяньюнь чувствовалась некоторая недосказанность. – Давайте прямо, – сказал Ло Фэй. – Что вы узнали? Му Цзяньюнь отреагировала легкой усмешкой: – В предыдущую встречу у нас возникла, как бы сказать, двусмыслица: почему девушка выжила, несмотря на то что получила «письмо смерти»? Так вот, теперь понятно, почему Эвмениды ее пощадили. Прежде чем выйти из номера, убийца сказал ей, что в каком-то смысле она уже умерла. – Метафора, что ли? – Вы только представьте, что ей довелось пережить. Двое близких друзей убиты у нее на глазах. Учитель отрубил себе руку, чтобы спасти ее. По словам Эвменид, это была ее кара, только отмеренная по-иному. Ло Фэй задумался. – Это не похоже на обычный стиль Эвменид, – сказал он наконец. – Да, – согласилась Му Цзяньюнь. – Убийца впервые действовал на свое усмотрение. Напрашивается мысль, что смена методики – лишь один из примеров того, как разнятся версии Эвменид – наставника и его ученика. При определенных обстоятельствах этот новый палач способен выказывать то, чего был лишен его предшественник, – снисхождение. – Прекрасный анализ. – Ло Фэй поскреб щетину на щеке. – Даю вам перерыв на отдых – вы его заслужили. А в пять встречаемся снова: пора нанести визит учителю У. – Вы думаете, он готов к встрече с нами? – Врачи говорят, операция по приживлению кисти прошла успешно. А учитывая его возраст и тот факт, что Эвмениды не угрожали напрямую его жизни, психическое состояние учителя должно быть более стабильным, чем у девушки. Если повезет, то мы сможем нащупать пару новых зацепок. – Вы в этом уверены? Ведь все может сложиться не так, как вы рассчитываете. – В каком смысле? – озадаченно спросил Ло Фэй. – Ну, во-первых, давайте не забывать, что его заставили отрубить себе руку, – напомнила Му Цзяньюнь. – А во-вторых, учитель У далек от того, чтобы считаться эталоном храбрости. Коллеги, наоборот, отзываются о нем как о человеке довольно робком. Помните, как он вел себя на видео? Так что, на мой взгляд, спасение жизни девушки могло привести его в совершенно разные состояния. Либо он преодолел себя и отбросил прежнюю трусость, либо же стал еще более подавленным из-за того, что не смог сохранить жизнь двоих своих учеников… – Му Цзяньюнь покачала головой. – Если окажется верным последнее, то нам придется уйти ни с чем. – Тогда будем уповать на первое. – Кстати, а как там Инь Цзянь? Это же он у нас, кажется, курирует связь с учителем У… – Вы, похоже, еще не слышали? Сбежал начальник Хань. – Что? – У Му Цзяньюнь отвисла челюсть.