Когда светило начало приближаться к кромке горизонта, они начали снижаться. Лихо приземлившись, драконья дева легла и, повернув голову, покосилась на Локи. В его голове раздался голос: — Давай отвязывай себя и слазь. Локи, повозившись с веревками, страхующими его, осторожно спрыгнул на землю, разминая затекшее тело, в особенности ноги и бедра. Михея тем временем направилась к лесу. Подойдя к небольшому деревцу, она ударом лапы повалила его и несколькими десятками ударов разломала на множество частей. Не дожидаясь когда Локи снимет с неё седло, она начала трансформацию в истинное обличье. Закончив, Михея распрямилась и, отряхнув руки, потребовала: — Дай мне мою одежду. Парень снял торбу, залез в неё и достал рюкзак, откуда извлёк одежду и обувь Михеи. После протянул вещи девушки, но та, недоумевая, посмотрела на него и с возмущением потребовала: — Помоги мне одеться. — А ты сама не можешь одеться? — Могу, но гораздо правильнее, если в этом деле ты поможешь мне. Услышав сказанное, Локи немного удивился, но всё же помог ей облачиться в платье и обуться. Как только Михея надела последний предмет своего гардероба, Локи забросал её вопросами: — Что это было? Вернее, зачем ты сломала вон то дерево? — Ну тебе ведь понадобятся дрова для костра? — осведомилась Михея. — Вот я пока ещё не превратилась в свой истинный облик, помогла тебе с помощью своей силы, разломала в мелкие щепки деревце. — Ааа… понятно, а я думал ты мне хочешь продемонстрировать свою мощь в драконьем облике. — В этом нет необходимости… пока что. Мне бы… — Что тебе бы? — спросил Локи у внезапно замолчавшей девушки. — Ничего, ты лучше скажи как тебе полёт? Понравился вид с большой высоты и как тебе ощущения? — Честно сказать довольно необычные. Чувство свободы и осознания как огромен мир, — восхитился он. — Жаль только ветер омрачил полет, я весь продрог пока летел. — Прости, хоть сейчас и не зима или осень, но на большой высоте довольно прохладно, да и ветер довольно сильный, поэтому тебе бы было лучше остаться в своей куртке, — виновато ответила она. — Ничего, завтра, когда ты полетишь на мне, наденешь её. — Как ты думаешь, где нам лучше устроиться на ночлег? — поинтересовался Локи — Я думаю будет лучше, если мы устроимся невдалеке от дерева, что я разломала, — ответила Михея. — Далеко дрова не нужно будет таскать. — Хорошо, так и поступим. Сбросив вещи в месте выбранном для ночевки, Локи занялся костром. Михея уселась и принялась с большим интересом наблюдать за тем как он таскал дрова, складывал их и разжигал с помощью кресала и кремния. Как только огонь разгорелся, Локи присел рядом с Михеей и принялся почесывать бедро. Девушка, заметив это, спросила: — Что это ты чешешься? — Потому что у меня болят и зудят бедра в местах, где веревки соприкасались телом. — Снимай штаны, — потребовала внезапно девушка. — Ты что с ума сошла⁈ Ты хоть понимаешь что требуешь от меня⁈ — возмутился Локи. — Давай — давай, снимай, я тебя уже видела полностью нагим, не думаю, что я увижу что — то новое, — повторила девушка. — Нет, — заупрямился он. Михея, не став слушать Локи, молниеносным движением протянула руки вперед, потянула за веревку. Развязала нехитрый узел, после чего вцепилась в штаны и потянула их вниз. Локи к тому времени опомнился от столь неожиданной выходки и вцепился в край штанов. Но Михея так просто не сдалась, а вместо этого продолжила тянуть их вниз. Локи, пару мгновений повоевав с Михеей за право остаться в штанах, всё — таки решил уступить, так как испытывал чувство неловкости и стыда из — за происходящей с ним ситуации. К тому же была немалая вероятность того, что штаны в результате перетягиваний могли вообще порваться. Как только Локи при активной помощи Михеи стащил с себя штаны, стала видна причина его боли и чесотки. Кожа в местах соприкосновения с верёвками, крепившими его к седлу была красной из — за натёртостей. Если бы он летел чуть дольше, то возможно он умудрился бы растереть её до мяса. Спутница, заметив натёртости вызванные верёвками, ахнула: — Вот что значит пользоваться седлом, на котором нет нормального крепления для драконьего всадника. — Что ж, значит мне завтра придется лететь не привязав себя к седлу или придется подложить в местах соприкосновения с верёвкой что — нибудь. Или же завтра, при полете, я скорее всего буду выть от боли, содрав кожу до крови и мяса, — удрученно заметил Локи. — Ни в коем случае. Ты должен будешь и завтра закрепить себя верёвками к седлу или я вообще никуда не полечу, — запротестовала девушка. — Почему ты столь категорична? Может быть я сумею удержаться в седле и без всяких креплений. — Потому что лучше всё — таки стереть до мяса и крови бедра, чем выпасть из седла и расплющиться о землю, — пояснила Михея. — Ну… тогда мне придется под верёвки подложить одежду. Не знаю поможет ли это, если все — таки это не сильно поможет, то тебе придется приземляться, потому как не знаю смогу ли я терпеть долго боль, — ответил Локи. — Хорошо, так и поступим. Если тебе завтра станет невыносимо, то сообщишь мне и я приземлюсь. — А что дальше? — поинтересовался Локи. — Придумаем что — нибудь, — отмахнулась девушка. — Ладно, хватит разговоров, давай есть. Локи, покопавшись, достал все имеющиеся припасы, решив устроить небольшой пир, так как смысла экономить не было. Завтра, по словам спутницы, они достигнут столицы, а значит провизия не понадобится и поэтому они могут есть и пить вволю и сегодня, и завтра. Ловко орудуя раскладным ножом, Локи нарезал провизию, закончив, он положил её посередине, произнеся: — кушать подано. В ответ на это Михея произнесла: — Хорошо, что мы все живы и здоровы и в полном составе. — Да, хорошо, — согласился Локи и протянул руку к еде. К своему удивлению, он вновь отметил, что Михея, несмотря на свою довольно тонкую талию, ела довольно много и с большим аппетитом. Это натолкнуло его на мысль, что она по видимости довольно сильно устает и много тратит сил на свой полет, поэтому она так много ест, дабы восполнить силы. Прожевав последний кусок копченого мяса, Михея неожиданно спросила: — А как звучит твоё полное имя? — Моё полное имя? — удивлённо переспросил Локи, подумав, что значит он ошибся в своих догадках и то, что Михея не перепутала его имя, когда он его назвал. Она просто сократила его до Локи. — Моё полное имя ***. — ***? А разве это не то, что ты назвал мне до этого, когда я спрашивала как тебя зовут? — удивилась Михея. — Именно, моё имя звучит как ***. — То есть твоё имя ***, а вовсе не Локи? — спросила сбитая с толку девушка. — Да *** моё имя, — подтвердил парень. — Но если моё имя непривычно для тебя и самое близкое по звучанию имя — это Локи, то я не против, чтобы ты и остальные называли меня этим именем. — Нет, если твоё имя ***, то тогда я буду звать тебя ***, — ответила Михея. — Нет, пожалуй, не надо звать меня ***. Если это имя нетипично, то, пожалуй, самым разумным мне взять имя Локи как самый ближайший аналог моего имени, — возразил парень. — Но это же твоё имя, — попробовала возразить девушка. — Ничего страшного. В землях откуда я родом практиковали подобную практику замены имен на аналоги других языков. — Замены имен на другие языки? — Да, это делалось для того, чтобы людям, с которыми ты будешь общаться, было более удобно и привычно к тебе обращаться. — Хорошо, я буду звать тебя Локи, — согласилась девушка, немного помолчав. — Что ты имела в виду под полным именем? — вернулся Локи к прерванной теме разговора. — Полное имя — это твоё имя, имя твоего отца и имя твоего деда, — пояснила девушка. — Ох, понятно. Имя моего отца ***, а имя деда ***. — У твоих прародителей тоже довольно странные имена, — озадаченно произнесла девушка. — А есть какие — нибудь аналоги именам *** и ***? — спросил Локи. — Ну имя *** похоже на имя Иан, и оно самое близкое по звучанию, а *** похоже ближе всего на имя Сёдж, — немного подумав ответила девушка. — Ну тогда имя моего отца Иан, а имя моего деда Сёдж, — ответил Локи. — Ты хочешь изменить имена прародителей: своего рода и своё⁉ — возмутилась Михея. — Я же сказал, откуда я родом нет ничего страшного в том, чтобы заменять при попадании на другие земли, свои имена на ближайшие по звучанию, — пояснил Локи. — Всё — таки это гораздо лучше, чем видеть как твоё имя и имя твоего отца и деда уродуют до неузнаваемости, пытаясь выговорить.