- Я сам ничего не знаю, товарищ генерал, – так же холодно и твердо ответил Сезонов, глядя на сложенные на столе руки Фамилина. – Увидел, что звонит Юрий, он произнес какую-то сумятицу. Но у меня было основание полагать, что капитан Власов может находиться в опасности. Что была реальная угроза его жизни, – уже тише он добавил: – Поэтому и кинулся, не предупредив. Боялся, что времени может не хватить – если бы реально что-то плохое приключилось, то будет необходима помощь, оказать которую надо незамедлительно. - Угу. И приключилось, да? Куда ринулся Власов? Мне этот, из тактической группы, ничего не сказал. Что по итогу произошло, почему Юра в больнице? - Капитан Власов на моих глазах сорвался с высоты и упал на связки арматуры. - Ммм, боже… – Фамилин устало провел ладонью по лицу, вновь вздыхая и мотая головой. – Чудо, что там ничего не торчало и он не напоролся на железки всем телом. - Это да… – произнес Сезонов, глядя в столешницу. - Объяснения по данной ситуации – в письменном виде, сегодня, – генерал быстро взглянул на подполковника. - Так точно. Фамилин протянул руку в сторону вертикального настольного органайзера и достал красную папку. Вынув из нее лист с текстом, генерал послал его по гладкой столешнице в сторону Сезонова. Какой-то документ с подписями. - Что это? – поймав его, накрыв ладонью, подполковник посмотрел на генерала. - Читай, – тот слегка кивнул. Сезонов взял лист в обе руки и пробежал по тексту глазами. - О, – выдавил он приятно-удивленно. Это был приказ о присвоении Власову очередного воинского звания. - Давно пора, – произнес Сезонов. – Жаль, что сейчас с ним… такие обстоятельства… - М-да, – протянул Фамилин, просверливая неподвижным взглядом стол. – Через неделю на общем собрании хотел объявить. - Он не встанет на ноги к этому времени. Недели две минимум, – подполковник приподнялся и вернул лист Фамилину. - Ну, приказ его дождется, – генерал принял документ и вернул его в красную папку. – Встанет в строй, тогда при всех и выкажем ему честь. Под новый год подарочек такой... Ладно. Иди работать. - Есть. – Сезонов развернулся в кресле и вышел из-за стола. - За тобой – контроль состояния Власова, каждый день. – Фамилин поднял на него глаза. Подполковник молча кивнул. 5. Компрессионная повязка вокруг головы неприятно давила на затылок – прямо на твердую шишку, которая никак не желала заживать. Вечно хотелось расчесать ее, да только к одной руке всегда протянута катетерная трубка, а другая, вывихнутая, еще продолжает ныть и гудеть, когда совершаешь любое движение даже несмотря на то, что она в гипсе. - В общем не справился я. Провалился, – вздохнул Власов после описаний событий, приведших его сперва на операционный стол, затем – в палату. - Ты выполнил задачу поважнее: жив остался,– кивнул Сезонов. – А с этим твоим «гончим» разберутся: его поймали, скрыться быстро не удалось, обрабатывают граждане с Лубянки. - Серьезный тип? - Сам он нет, первый месяц промышлял, причем ловко и споро. Но выдал своих нанимателей. А те граждане гораздо серьезнее. Нашли на них дельце, которое было за давностью лет и за которое уже ответили. Сейчас повторно начали тем же заниматься. Ты стал невольным свидетелем злонамерений одного из членов этой группировки. Через одного этого парня расстроил план всей банде. - ЧГП что? - Лечись, говорит. Было большое желание раскрыть капитану секрет прямо сейчас, но Сезонов пообещал Фамилину ни в каком виде не намекать Власову на его повышение. - Да я хоть завтра выйду, честно. Не на две же недели или больше! У меня так-то куча поводов выписаться раньше! - Вот и наоборот: ради своих поводов оставайся здесь и поправляйся не торопясь, – Сезонов кивнул капитану и поднялся со стула, придерживая на плечах тканевый халат для посетителей. – Мне пора. Тем более твои скоро придут. Всего хорошего, Юр. Выздоравливай. - До свидания, ВалерИгорич. В дверях, прямо на выходе из палаты Сезонов столкнулся лицом к лицу с Ксенией. Мимо взрослых, просочившись между ними, в палату вбежали Заринка с Павликом и с обеих сторон прилипли к Власову, навалившись на него. - Дети, дети, ну-ка, слезьте, у папы больной организм, нужен щадящий режим, – просипел Власов. Ноющая боль, пульсируя в поврежденной руке и вдоль спины, волной прошла по всему телу и затухала медленно. - Папа, ты как? Мама сказала, ты был в опасности! – девочка во все глаза смотрела на капитана, не понимая, как и откуда на нем взялись царапины, шишки и переломы. - У папы всё болит, потому что папа пытался остановить преступника, – произнес Власов, виновато взглянув на вошедшую в палату Ксению. - Ты поймал его? – Павлик переместил ладошки с плеча папы на одеяло. - Помогли друзья, – капитан открыто и искренне смотрел на Ксению ровно как в те минуты, когда умолял ее понять и принять его выбор, от которого он не думает отказаться. - Власов, Власов. Вечно ты такой… – она покачала головой. Больше Ксения не могла ничего сказать. Хотела, но не могла. Зачем? Она про себя благодарит небо и врачей, что сохранили Власову жизнь. Его характер с ним так и останется до конца жизни – перевоспитать такого человека, как Юра, невозможно: временами упрямый, порой уступчивый, среднее арифметическое – действует по зову сердца, синхронизируя его с мозгом. - Я знаю, что́ ты думаешь, – прошептал Власов Ксении. – Мне глупо извиняться перед тобой. - Абсолютно глупо, – женщина слабо кивнула. – Это твой выбор, твой поступок. Мы тут ни при чем. Ни при чем. Конечно, нет. Это он сам, не задумываясь о последствиях, сиюминутно бросается туда, где требуется помощь, где нужно обезвредить источник опасности. Он присягу давал – защищать и охранять. Да, сегодня Ксюня и дети могли его навсегда потерять, но… но ведь этого не произошло? Иных последствий, как всё оборачивается благополучно, и быть не могло – в этом Власов старался каждый раз уверять себя и не думал обратное. Всё равно чувствуется какая-то вина перед близкими ему людьми, что ли. Что-то гложет. Необъяснимая, невидимая и неведомая причина. И чтобы от этой тревоги избавиться, нужно укрыться и укутаться, как махровым теплым одеялом, позитивными эмоциями. - Я встаю на ноги – и мы идем на самую лучшую на свете прогулку, на которой я вам покупаю всё, что захотите, – пообещал детям Власов, погладив каждого по макушке. Заринка и Павлик, переглянувшись, расплылись в широкой улыбке и обернулись на маму. - Ты как добрый волшебник и сказочный мечтатель, – улыбнулась Ксения. – Ты отцу звонил? - Нет… – тихо произнес капитан и, увидев ее движение, как она снимает блокировку экрана своего смартфона, заговорил быстрее, включив в голос недовольство: – Ксюх, ну ты что, а, ну, зачем, не буду я ему звонить, он примчится, устроит допрос с пристрастием, причем ведь всем! - Ты обязан ему позвонить. Ксения требовательно взглянула на Власова – так же она смотрела на канючивших детей, не желавших перед вкусным десертом есть невкусный, по их мнению, суп – и всунула в его ладонь телефон. Помявшись, Власов настучал на экране телефонный номер и мигнул Ксении. Та приложила телефон к его уху и держала весь разговор. Виталий Григорьевич ответил не сразу. - Алло, слушаю. - Пап, это я, с телефона Ксени звоню, – голос внезапно сорвался, в горле запершило. Власов прокашлялся. - Слушаю тебя, Юр! Как ты? - Ты только не волнуйся, но я в больнице, – капитан виновато поджал губы, будто в настоящий момент отец мог его видеть и принять извиняющегося сына. - Что с тобой? Насколько всё серьезно? – голос Виталия Григорьевича похолодел. - Быстро рассказать не получится. Тут история большая, с погоней… В общем, я живой, что не может не радовать. В головешке шишка и рука сломана. - Давно всё случилось? Почему не говорил? - Вчера. В палате вот, тут Ксюня с детьми пришли. - Недели две проведешь в больнице? - Да, около того. - Я приеду в ближайшие дни, – безапелляционно заявил Виталий Григорьевич, словно зачитывал приговор. - Нет! Пап! Зачем! - Отставить! У меня за тебя и так сердце каждый день болит, а тут с тобой такое. Дай мне с Ксенией поговорить. - С тобой поговорить хочет, – сказал в трубку Власов, глядя на Ксению. Та кивнула, убрала от его уха телефон и, отвернувшись от капитана, негромко заговорила. - Па, а ты супергерой? – спросил Павлик. - А почему ты спросил? Да, я – супергерой! – важно произнес Власов. - Потому что ты гнался за плохим человеком и хотел спасти мир! – у мальчика был заранее заготовленный ответ на свое заявление, даже если он мог пойти вразрез с отцовским. - Я не мир спасал, а… Хотя нет, если так подумать, то да – я хотел справедливости! – серьезно кивнул капитан и поморщился от молоточков, застучавших в голове от быстрого и резкого движения.