Когда начались схватки, Як был в офисе. Поначалу Фэй не поняла, что все уже началось по-настоящему, – приняла схватки за предвестники, которые часто возникали у нее в последний месяц беременности. Но потом ее прихватило так сильно, что пришлось схватиться за кухонную столешницу, чтобы не сползти на пол. Она стояла, согнувшись в три погибели, и звонила Яку. Сигналы проходили один за другим; наконец включился автоответчик. Думая, что у него совещание, Фэй послала ему эсэмэску, призывая его немедленно возвращаться домой. Когда она позвонила в Дандерюдскую больницу, там посоветовали ей приезжать, но она не хотела отправляться туда без Яка. Перед глазами Фэй видела сцену: как он помогает ей сесть в машину, как нервно ругается на других водителей, руля в сторону больницы – на встречу с их долгожданным ребеночком… С каждой минутой схватки становились все сильнее, но телефон продолжал молчать. Ни Хенрик, ни Як не брали трубку и не отвечали на ее сообщения. В конце концов Фэй позвонила Крис и спросила, готова ли та поехать с ней и побыть, пока не приедет Як. Пятнадцать минут спустя подруга, задыхаясь, ворвалась в квартиру – на высоченных каблуках, в своем леопардовом пальто. Она стащила Фэй по лестнице, хотя временами ей приходилось буквально нести ее. Когда они уже сидели в такси по дороге в Дандерюд, Фэй обнаружила, что забыла дома любовно сложенную сумку, простоявшую наготове два месяца. Она велела водителю разворачиваться, но тут Крис прошипела ему, чтобы он не обращал на Фэй внимания и несся во всю прыть. И заявила Фэй, что все, лежавшее в той сумке, можно купить заново – указав на то, что дети рождались во все времена без всякого дополнительного оборудования. Охоту за Яком Крис взяла в свои руки, и теперь она звонила и отсылала эсэмэски. Когда они подъехали к больнице, засунула телефон в сумочку. – Ему известно, где мы, – сказала она. – Он знает, что происходит. Сейчас наша задача – добраться до родильного отделения и не родить прямо в такси, договорились? Фэй лишь молча кивнула. Боль то и дело накрывала ее, как огромная волна; все силы уходили на то, чтобы дышать. Крепко вцепившись в руку Крис, она вылезла из машины, ни о чем не думая. Откуда-то издалека донеся голос Крис, которая возмущалась и орала на персонал, когда они вошли в больничный коридор. Задним числом ей наверняка придется извиняться, но сейчас громкий фальцет подруги стал для нее единственным спасательным кругом. Жюльенна родилась через пять часов. Пять часов боли, которая то вызывала у Фэй чувство паники, то заставляла ее мечтать о смерти. Крис не оставляла ее ни на секунду. Вытирала пот со лба, просила медсестер вколоть ей обезболивающее, массировала спину, помогала прикладывать маску с веселящим газом и следила за схватками. И когда Жюльенна вышла на свет, на долю Крис выпало перерезать пуповину, аккуратно протянуть дочь Фэй и пристроить у нее на груди. Впервые в жизни Фэй видела, как Крис плачет. Два часа спустя в больницу прибежал пристыженный Як. Он принес самый большой букет роз, который Фэй видела в жизни. Сто прекрасных алых роз, для которых сотрудники отделения никак не могли найти вазы. Як стоял, глядя на свои ботинки, челка упала на лицо – и всю злость и разочарование у Фэй как рукой сняло. Муж что-то бормотал по поводу совещаний, телефона, который он оставил на столе, массы несчастливых совпадений… Казалось, он совершенно убит, и Фэй подумала, что на самом деле Як потерял больше всех. Он пропустил рождение самого прекрасного ребенка, какой только рождался в этом мире. Она осторожно протянула ему Жюльенну. Та лежала, завернутая в маленькое одеяло, довольно посапывая после первого кормления. Як рыдал и всхлипывал от счастья, а за его спиной, сложив руки на груди, стояла Крис. Фэй поспешно отвела взгляд от сурового лица подруги и стала смотреть на своего мужа, стоящего перед ней с их новорожденной дочерью в руках. Ведь он любит ее. Все мы не без недостатков… Глубоко вздохнув, Фэй отогнала воспоминания. Она уже и сама успела забыть про роды, но вся ситуация слишком напоминала о них. Хотя сегодня никто не должен родиться. Напротив, жизнь должна угаснуть. Живот напрягся и сжался. Она закусила губу, чтобы не заплакать. Надо быть сильной ради себя и Жюльенны. Як будет потом гордиться ею. Лоб был горячим, как в бреду, от пота одежда прилипла к телу. За ширмой раздались всхлипывания. – Ну-ну, дорогая. Потерпи… – Кто-то обнимал кого-то, нашептывал и утешал. Живот свело, словно в судороге. Секунды текли медленно. Фэй охнула, когда ее отпустило. Поняла, что напряглась, и затаила дыхание. Ей так хотелось, чтобы и ее тоже кто-нибудь утешал. Больше она не могла выносить одиночество. Достав телефон, позвонила Крис. Разрыдалась в трубку. Объяснила, где она, не заботясь о том, что ее кто-то слышит. Громко застонала, когда подступил новый спазм, и сжала телефон так судорожно, что костяшки пальцев побелели. По спине ручьями стекал пот. – Я приеду, – сказала Крис. Как всегда. – Правда? – всхлипнула Фэй. – Ясное дело, я приеду, дорогая моя. Полчаса спустя в коридоре послышалось эхо от высоченных каблуков Крис. Она склонилась над Фэй. Погладила ее по голове своими пальцами с изысканным маникюром. Вытерла ей пот со лба салфеткой, которую достала из своего сак-де-жура от «Ив Сен-Лоран». – Прости, – прошептала Фэй. – Прости меня за все. – Не думай об этом, моя дорогая. Что было, то было. Сейчас давай позаботимся о том, чтобы из тебя вывалилось все лишнее, и потом будем выбираться отсюда. Договорились? Хрипловатый голос Крис звучал деловито и с сочувствием – это сочетание успокоило Фэй. Подруга умела привести ее в чувство. Всегда обладала этим качеством. Только теперь Фэй осознала, как ей не хватало Крис. Она посмотрела в глаза подруге. – Я люблю тебя. – И я тебя, – ответила Крис. – Я была с тобой, когда рождалась Жюльенна – само собой, и сейчас я рядом. Сморщившись от очередного приступа боли, Фэй сжала руку подруги. Это была самая прекрасная рука, какую она когда-либо видела. Прижавшись щекой к руке Крис, она ожидала, когда же все это наконец закончится. Стокгольм, февраль 2003 года Мы жили в трехкомнатной квартире в Бергхамре. Дядя Яка пожелал вернуть себе свою квартиру, когда кто-то из его детей вернулся из-за границы. Это место располагалось на красной ветке метро, недалеко от центра – и все же находилось совсем в другом мире. По соседству с нами жили и шведы, и семьи иммигрантов. Добрые и заботливые матери. Дети, вопившие и шумевшие во дворе, но вежливо здоровающиеся с тобой на лестнице. Як и Хенрик закончили институт. Хенрик – с самыми лучшими оценками, Як – со средними. Но ни один из них не стал искать себе работу. Вместо этого они почти круглосуточно занимались раскруткой своей новой фирмы – «Компэр». Бизнес-идея – телефонный маркетинг, где продавцы получали не зарплату, а процент от продаж, – делала их фирму более голодной и агрессивной, чем все ее предшественники. «Мотивация, мотивация и еще раз мотивация», – проповедовал Як. Его любимая цитата звучала так: «Голодные волки лучше охотятся», а та бизнес-модель, которую я разработала для них, отлично подходила голодным волкам. Во всяком случае, она вполне устраивала двух честолюбивых молодых людей, какими были Як и Хенрик. Их офис располагался в нашей гостиной. Они работали бок о бок за большим письменным столом, сидя на стульях, которые я извлекла из контейнера для крупного мусора, но сказала, что унаследовала их от бабушки. Я восхищалась их настойчивостью, была уверена, что у них все получится, что они – на правильном пути. Каково же было мое удивление, когда однажды вечером, вернувшись домой, я застала Яка сидящим на диване с пустым взглядом. – Как дела, мой дорогой? – спросила я, садясь рядом с ним. – Мы в полном прогаре. Хенрик истратил все свои сбережения, а я тщетно слонялся с протянутой рукой, ища инвесторов. У нас ничего не вышло… – Он провел рукой по волосам. – Ну, ничего особенно страшного не случилось. Мы оба найдем работу. Хенрик поговаривает о том, чтобы поехать в Лондон и заняться финансами там. Может быть, и хорошо, что мы откажемся от своей наивной мечты и повзрослеем. Завтра же скажу ему, что я выхожу из дела, так будет лучше всего. Пожалуй, я тоже рвану в Лондон, там водятся большие деньги. Или в Нью-Йорк. Уолл-стрит… Поеду на Уолл-стрит. Длинные рассуждения Яка должны были убедить его самого, но я видела, что он говорит не от души. Менее всего ему хочется бросить дело своей мечты. От одной мысли, что он уедет и оставит меня одну, меня охватила паника. Снова одна? О жизни без Яка я даже подумать не могла. Проглотив подступающую тошноту, произнесла так спокойно, как только могла: – Откуда все это взялось? Мне казалось, у вас все хорошо. Еще вчера вечером, когда мы ложились спать, вы были полны энтузиазма. Я слышала ваш разговор по телефону. – Мы очень рассчитывали на некоторых инвесторов, но сегодня получили сообщение, что они все же не заинтересовались. Так что мы – полные банкроты, моя дорогая. В настоящий момент ты содержишь нас за счет своей стипендии и работы в кафе – в этом месяце я даже не смог заплатить за свой телефон. Надежды поколений лежали на его плечах. На лице отразилось глубокое разочарование. Як должен был стать тем, кто исправит ошибки отца и восстановит честь семьи. Однако он уже готов был отказаться от этой миссии. Я взяла в ладони его лицо. – Нет. Я не позволю тебе бросить свою мечту. – Разве ты не слышишь? Нам нужны деньги. Нужно на что-то жить. А ты учишься. Он взглянул на меня. Глаза у него были глубокие и влажные, как у щенка. Яку нужна была я – как никому и никогда раньше. – Я могу взять академку. – Но ведь ты обожаешь институт, разве нет? Он по-прежнему смотрел на меня не отрываясь, и я видела, как в его голубых глазах зажегся огонек надежды – Як протестовал только для виду. – Тебя я люблю больше. И верю, что тебя ждет успех, если ты и дальше сможешь заниматься своим делом. Мы с тобой одна команда. Як и Фэй. Мы завоюем мир, мы же договорились. Я закончу на год позже – какое это имеет значение на фоне всего остального? – Я пожала плечами. – Ты уверена? – спросил Як, притягивая меня к себе. – Само собой, – ответила я и рассмеялась. Счастье бурлило во мне, как лимонад. Я сделала ему подарок, а он принял его, потому что любит меня. – Я не сомневаюсь, что и ты поступил бы так же ради меня. Я верю в «Компэр», верю, что мы станем миллионерами. И тогда ты вернешь мне все сполна. – Еще бы! Все, что есть у меня, – твое. Наше! Он поцеловал меня, а затем поднял на руки и понес в спальню… * * * Год – это совсем не страшно. Для «Компэр» это был решающий год. Для моего образования – нет. У меня учеба шла легко, в то время как Хенрику пришлось вкалывать ради своих отличных оценок. Разумеется, я терпеть не могла вытирать столы, подносить кофе, ненавидела, когда меня щипали за попу старички, считавшие, что официантка входит в стоимость чашки кофе с булочкой. Но Як – любовь всей моей жизни. В следующий раз он пожертвует собой ради меня. В тот же вечер я сообщила в институт о своем решении и позвонила начальнику в кафе «Мадлен». Он был счастлив. Я знала, что он мечтает расширяться, но не может вырваться из рутины повседневного руководства. Тут же предложил мне должность менеджера по работе с персоналом с зарплатой в двадцать две тысячи крон. От таких цифр кружилась голова. Я согласилась. Единственной, кого возмутило мое решение, была Крис. Она появилась в кафе «Мадлен» перед самым закрытием. Ее взгляд не предвещал ничего хорошего. – Нам с тобой срочно нужно поговорить, – заявила она. На улице шел дождь. Подруга потащила меня через мокрую площадь Стюреплан и завела в какой-то бар. Прошипев бармену, чтобы нам подали два пива, затолкала меня за столик. – Знаю – то, что я скажу, тебе не понравится, и, скорее всего, ты рассердишься на меня. Может быть, на этом нашей дружбе придет конец. Но кто-то должен тебе это сказать! Ты совершаешь ошибку. Я вздохнула. Как Крис может меня понять? Их отношения с Хенриком и близко не похожи на то, что роднит меня и Яка. – Я знаю, ты желаешь мне добра. Но я делаю именно то, что сейчас нужно сделать. Яку нужно сосредоточиться на «Компэр», чтобы их мечта стала реальностью.