Через несколько минут дочь начала кашлять, и она, поморщившись, съехала на обочину. В ту секунду, когда машина остановилась, Жюльенну вырвало прямо на торпеду. Фэй выскочила из машины и обежала ее, спеша к пассажирскому сиденью. Вытащила жалобно всхлипывавшую Жюльенну и придерживала ее волосы, когда дочь снова рвало. Мимо проехал грузовик – от потока воздуха машина задрожала. Усадив Жюльенну обратно на сиденье, Фэй дала ей в руки пакет. Найдя в багажнике рулон бумаги, кое-как вытерла то, что попало в машину. От запаха все внутри ее переворачивалось, и она боялась даже думать, что скажет Як, когда узнает о случившемся. Машину нужно немедленно почистить. – Если тебя снова будет тошнить, постарайся, чтобы все попало в пакет, моя дорогая. Опустив стекло и стараясь дышать ртом, Фэй снова завела двигатель. Запах был невыносимый. Уитни Хьюстон пела о том, что всегда будет любить, и Фэй убавила звук. Она предпочитала оригинальную версию с Долли Партон[13]. Проехав еще несколько километров, они остановились на заправочной станции. Усадив Жюльенну на стул, Фэй купила чистящее средство и тряпку и принялась отмывать салон, мысленно проклиная эту дурацкую затею – поехать на юг самостоятельно. Они могли бы полететь самолетом, а машину арендовать в аэропорту. Зачем она сама себе всегда все усложняет? Як абсолютно прав. Она совершенно бездарна. И как жена, и как мать… Хорошее настроение улетучилось. Фэй забрала Жюльенну, купила банан, который съела на ходу по дороге к машине, выбросила шкурку в урну и снова усадила дочь в машину. – Солнышко, как ты себя чувствуешь? – Я хочу домой. Пожалуйста, давай поедем домой! – Попробуй заснуть – так будет полегче. Жюльенна слишком устала, чтобы спорить. Прислонившись головой к дверце, она закрыла глаза. Фэй положила руку ей на колено и стала выруливать на трассу. Когда до Норрчепинга оставалось около трех миль, ей надоело слушать Уитни Хьюстон. Не сводя глаз с дороги, она стала искать свой мобильный телефон, чтобы включить подкаст, но не могла найти. Сбросив скорость, пристроилась за красным «Фольксвагеном» и потянулась за сумочкой, которую положила на заднее сиденье, чтобы уберечь от рвотных масс. Пошарила рукой в сумочке, машина дернулась. Жюльенна заныла во сне, потом почмокала языком и снова заснула. Фэй остановила машину. Обыскала карманы, потрогала рукой под сиденьем. Но мобильного телефона не было. Тут она поняла, что он мог остаться где угодно. На обочине, где она останавливалась. На заправке. Ей хотелось закричать, но она сдержалась, боясь разбудить Жюльенну. Замолотила руками по рулю. В телефоне остался номер и адрес соседки, которая должна была дать им ключи от домика. Развернувшись на боковой дороге, Фэй направила машину обратно в сторону Стокгольма. В молодости она ни за что не сдалась бы, но в последние годы ей много пришлось тренироваться в обратном. Матильда никогда не сдалась бы. Но Фэй слишком хорошо знала, как ей надлежит поступать. Держа на одной руке Жюльенну, а в другой – сумку с их вещами, она зашла в подъезд. Когда дверь лифта закрылась, закрыла внутреннюю решетку. Оглядела свое лицо в зеркале: темные круги под глазами, оплывшее бледное лицо. Бисеринки пота на лбу и верхней губе. И безнадежность во взгляде. Жюльенна приоткрыла глаза. – Где мы? – сонно пробормотала она. – Мы дома, моя дорогая. Тебе стало плохо. В Сконе мы поедем в другой раз. Жюльенна вяло улыбнулась, кивнула. – Я устала, – прошептала она. – Знаю, зайка. Скоро ляжешь в постельку. Лифт рывком остановился. Фэй открыла решетку и пристроила Жюльенну повыше на правом бедре. От тяжести болели руки. Дочь обхватила ее ногами и руками, как маленькая обезьянка, – и запротестовала, когда Фэй поставила ее на пол, чтобы найти ключи. Як терпеть не мог, когда она звонила в дверь и отвлекала его. В конце концов ей удалось отпереть дверь, и они ввалились в квартиру. Собрав последние силы, Фэй сняла с Жюльенны верхнюю одежду и сапоги, отнесла ее в постель и поцеловала на ночь. Затем поднялась в башню, чтобы посмотреть, там ли Як – наверняка он сидит и работает. Кабинет был пуст, воздух казался затхлым. Она открыла окно, чтобы проветрить, – подперла створку цветочным горшком, чтобы та снова не захлопнулась. «Значит, Як на работе», – с облегчением подумала Фэй, направляясь в спальню, чтобы принять душ и переодеться. С благодарностью она думала о том, что успеет освежиться и привести себя в порядок до того, как муж вернется домой. Фэй чувствовала себя жалкой и не хотела, чтобы он видел ее, когда она выглядит как выжатый лимон. Рывком открыла дверь – и тут комната перед ее глазами словно заполнилась водой. Все в ней остановилось. Единственное, что она слышала, – свое собственное прерывистое дыхание и звон в ушах, с каждой секундой звучавший все громче. Як стоял спиной к ней у изножья кровати. Голый. Фэй уставилась на его ягодицы. Разглядела хорошо знакомое родимое пятно на правой половинке. Пятно двигалось взад-вперед, когда он совершал движения бедрами. Перед ним, выгнув спину и широко расставив ноги, стояла на четвереньках женщина. Фэй покачнулась и схватилась рукой за дверной косяк, чтобы не упасть. Все происходило так медленно… Звуки казались приглушенными. Одежда валялась вокруг кровати, словно ее срывали в большой спешке. Фэй не знала, как долго простояла так, прежде чем они заметили ее. Вероятно, она вскрикнула, сама того не заметив. Як обернулся; Ильва Лендорф вскочила, тщетно пытаясь прикрыться подушкой. – Какого черта! Я думал, вы в Сконе! – закричал Як. – Какого черта ты тут делаешь? Фэй пыталась выжать из себя хоть слово. Как он может сердиться? На нее?.. Поначалу она вообще лишилась дара речи. Потом из нее полился поток слов. Про Жюльенну, потерянный телефон, вынужденное возвращение домой. Она пыталась оправдаться, извиниться. Муж поднял руку, и Фэй тут же смолкла. Як сделал знак Ильве надеть одежду и сам взял свой халат. Наверняка его вывело из себя то, что ему не дали кончить. Он ненавидел, когда его прерывали. Говорил, что недостигнутый оргазм весь день потом гуляет в крови. Як сел на край постели. Посмотрел на нее твердым холодным взглядом. – Я хочу развода, – сказал он. – Нет, – воскликнула она, снова хватаясь за дверной косяк. – Нет, Як! Я прощаю тебя. Мы больше не будем об этом говорить, ты просто ошибся. Вместе мы преодолеем этот кризис. Слова эхом отдавались у нее в голове, скользили между полушариями, отскакивали, не находя опоры. Но Фэй слышала, как произнесла их. Стало быть, она это сказала. И именно это имела в виду. Як покачал головой из стороны в сторону. Ильва за его спиной надела на себя белье и теперь смотрела в окно. Муж уставился на Фэй, оглядел ее с головы до ног, и она нервно провела рукой по волосам, прекрасно понимая, как нелепо выглядит. Он туже запахнулся в халат. – Это не ошибка. Я больше не люблю тебя. Не хочу жить с тобой. – Вместе мы все преодолеем, – повторила Фэй. Ноги подгибались. По щекам градом катились слезы. Она и сама слышала, какое отчаяние слышится в ее голосе. – Ты не слышишь, что я говорю? Я тебя больше не люблю. Я… я люблю ее. Он кивнул в сторону Ильвы, которая обернулась и посмотрела на Фэй. Ильва все еще была в одном белье – сером, от «Ла Перла». Ее плоский живот, идеальной формы грудь и стройные мальчишеские бедра казались насмешкой над Фэй. Ильва была такой, какой Фэй давно перестала быть. Як вздохнул, а настороженный взгляд Ильвы заполнился презрением, когда Фэй упала на колени перед Яком. Коленные чашечки уперлись в твердый деревянный пол. Когда они въезжали сюда, им пришлось заменить все полы. Фэй предлагала отциклевать и смазать маслом прежние оригинальные полы, но Як лишь фыркнул в ответ на это предложение. Вместо этого они заказали паркет из Италии, стоивший тысячи крон за квадратный метр. Но на новом дорогущем полу было так же больно стоять на коленях, как и на старом. Унижение было полным. – Милый… – умоляюще проговорила она. – Дай мне шанс. Я изменюсь, я стану лучше. Я знаю – со мной было нелегко. Я была злая… плохая… глупая. Но я сделаю тебя счастливым. Як, дорогой, дай мне еще один шанс! Ты и Жюльенна – все, что у меня есть. Ты – вся моя жизнь. Фэй попыталась схватить Яка за руку, но тот отдернул руку и глянул на нее с отвращением. И она понимала его. Она сама себе была отвратительна. Як отошел к Ильве, которая теперь сидела на постели, закинув одну длинную ногу на другую, с гордым хозяйским видом встал рядом с ней и положил руку на ее обнаженное плечо. Ильва положила поверх нее свою ладонь. Вместе они разглядывали Фэй, стоявшую на коленях на итальянском паркете. Покачав головой, Як произнес без малейшей дрожи в голосе: – Все кончено. Я хочу, чтобы ты ушла. Фэй медленно поднялась с пола. Задом вышла из спальни, не в силах оторвать взгляда от руки Яка на костлявом плече Ильвы. Обернулась, только когда поравнялась с закрытой дверью в комнату Жюльенны. Она понимала, что ей следует сейчас подумать о дочери, принять решение – взять ее с собой или нет, сказать ей что-то или не говорить ничего. Но единственная мысль, которую ее мозг сейчас мог сформулировать, – что она должна бежать отсюда. Как можно скорее. Голые ягодицы Яка между ног Ильвы все еще стояли у нее перед глазами, когда она вывалилась за дверь и захлопнула ее за собой. И, только стоя на лестнице, поняла, что забыла надеть обувь. * * * Фэй сидела под дверью квартиры Крис. Все ее тело сотрясалось от рыданий. Каким-то образом ей удалось остановить такси, и, бросив на нее взгляд, водитель без единого слова помог ей сесть на заднее сиденье. Потом она долго колотилась в дверь в тщетной надежде, что Крис спасет ее от всего этого, но когда никто не открыл, она опустилась на пол. И теперь не знала, хватит ли у нее когда-нибудь сил снова подняться. – Боже мой, Фэй! Что случилось? Наконец-то. Она подняла глаза и увидела, как к ней осторожно приближается Крис. Фэй потянулась к ней – и разрыдалась так, что уже ничего не видела перед собой. Единственное, что ей удалось из себя выдавить, было: – Помоги мне!