Позади нее раздавались детские крики. Алиса позвала няню, закрыла дверь, и шум стал отдаляться. – Я тебя слушаю, – проговорила она. – Тебе известно, что произошло с Ильвой. Предполагаю, что это началось не вчера. Я хочу знать, как давно – и были ли другие. – Фэй, я… – Не надо лишних слов. Догадываюсь, что ты все это время знала. Все нормально. Я не ищу ссоры. Просто хочу знать правду. Алиса долго молчала. Фэй ждала. В конце концов та глубоко вздохнула. – Як изменял тебе с тех пор, как я познакомилась с Хенриком. Со всеми, Фэй. Он трахал все, что могло двигаться. Иногда мне хотелось сунуть это тебе под нос, чтобы ты спустилась с небес на землю, – когда ты осуждала Хенрика. И меня. Но я не стала этого делать. Я же знаю, каково это. Алиса смолкла, осознав, что только что раскрыла всю фальшь того напускного равнодушия, которое до сих пор пыталась демонстрировать. Равнодушия, в которое Фэй никогда не верила. Фэй вдумалась в смысл ее слов. Они не причинили ей ту боль, которой она ожидала. Скорее принесли облегчение. Где-то в глубине души она все же догадывалась. – Сочувствую, – неуверенно пробормотала Алиса. – Все нормально. Я так и думала. – Ты ведь ничего не скажешь Яку об этом нашем разговоре? – Обещаю. – Спасибо. – Тебе следовало бы бросить Хенрика, – сухо и деловито продолжала Фэй. – Мы слишком хороши для этих подонков – чтобы позволить так с собой обращаться. Надеюсь, когда-нибудь ты сама к этому придешь. Для меня это не было добровольным решением, но я через это прошла. А когда оказываешься по другую сторону, ощущаешь бо́льшую свободу. – Но ведь я счастлива. – Я тоже была счастлива. Или мне так казалось. Но время все расставит по своим местам, Алиса. Рано или поздно ты окажешься там, где я сейчас, – и ты прекрасно это знаешь. Фэй положила трубку, не дожидаясь ответа Алисы, – знала, что той нечем возразить. В том, что она только что сказала подруге, не было ничего нового. Алиса наверняка боролась с теми же мыслями тысячу раз в день. Но это уже проблема Алисы. Не ее. Теперь она готова к войне. Фэй знала, что в ее арсенале есть самое мощное оружие – ее женственность. Оно заставляет мужчин недооценивать ее, считать глупенькой. У Яка нет шансов на победу. Она умнее его. Так было всегда. Просто она позволила ему – и себе – забыть об этом. Но теперь она ему об этом напомнит. Напомнит им обоим. Для начала важно дать ему понять, что все по-старому – что она все та же ручная Фэй, без оглядки влюбленная и наивная. Эта часть – самая простая. Эту роль она играла так долго, что знает ее наизусть. Но втайне она создаст собственную фирму, разбогатеет и уничтожит Яка. Пока Фэй не знала, как это осуществить. К тому же предстояло решить целый ряд практических проблем. Прежде всего ей нужно жилье. Невозможно дальше злоупотреблять гостеприимством Крис. Вопрос лишь в том, где поселиться. На квартиру в центре у нее денег нет. С другой стороны, ей надо обосноваться неподалеку от садика Жюльенны. Кроме того, нужно сколотить капитал, прийти в форму, освежить свои знания финансовых рынков, создать собственную сеть связей. Тысяча задач, требующих решения. Тысяча целей, которых надо достичь, прежде чем Як будет повержен. Настроение у нее улучшилось. – У вас найдется листок бумаги? – спросила она бармена. – И ручка? Тот положил на барную стойку ручку и указал на стопку салфеток. Фэй составила список дел, которые ей необходимо провернуть. Закончив, позвонила Яку, чтобы заключить мир. Внутреннего сопротивления не было – ведь это всего лишь игра. Первый ход в шахматной партии. Ей нужно перемирие, чтобы собраться с силами и перегруппироваться. Она заговорила бархатным и слегка робким голосом – именно такой муж ее и помнил. – Я расстроилась, – сказала она. – Поэтому и вела себя так. Но сейчас поняла, что ты во многом прав. Ты простишь меня? Она отпила глоток пива. Бокал почти опустел – Фэй сделала знак бармену, что хочет повторить. – Понимаю, что тебе было нелегко, – ответил Як с удивлением и помпезным великодушием. Фэй допила последний глоток пива, когда перед ней поставили новое. Она нарисовала в пене кружочек – и вспомнила тот день, когда Крис нарисовала сердечко на запотевшем бокале… – Это правда. Однако это меня не извиняет. Но сейчас я возьму себя в руки. Ради Жюльенны. И ради тебя. Мать твоей дочери не должна вести себя недостойно и выпрашивать денег. Даже не понимаю, что на меня нашло. Я просто… сама себя не узнаю. Фэй замолчала, ломая голову, не переборщила ли. Однако Як лишь услышал подтверждение тому, что думал сам, – что он прав, а она не права. Як хотел видеть себя героем, оставаться на высоте. Теперь она даст ему возможность еще больше утвердиться в этом образе самого себя – как всегда делало все его окружение. – Ну ладно, ничего. Просто постарайся быть… немного посговорчивее, – сказал Як. Положив трубку, Фэй допила пиво и заказала себе еще. Теперь никто не сможет ей указывать. Она начала хихикать и никак не могла остановиться, опьяненная алкоголем и свободой. Красная двухэтажная вилла постройки двадцатых годов располагалась в идиллическом коттеджном поселке Эншеде. Открыв зеленую калитку, Фэй пересекла ухоженный садик и позвонила в дверь. Ей открыла женщина с высокими скулами и седыми волосами, собранными в узел на затылке, в брюках и в джемпере-поло. Осанка у нее была прямая, почти военная. Женщина протянула узловатую руку. – Керстин Теллермарк. Проходите, – сказала она и отступила в сторону. Вслед за ней Фэй прошла через небольшую прихожую с черно-белыми фотографиями по стенам в уютную гостиную. На стенах, обклеенных коричневыми обоями, красовались старинные картины с морскими пейзажами, у одной стены стоял продавленный диванчик, а в углу – пианино. – Как тут красиво! – воскликнула Фэй. Она говорила совершенно искренне. – Немного старомодно, – проговорила Керстин извиняющимся тоном, но Фэй заметила, что той приятна похвала. – Хочешь кофе? Фэй покачала головой. – Ну хорошо. Стало быть, вы будете жить здесь вдвоем с дочерью? – Да. Ее зовут Жюльенна. Ей четыре года. – Развод? Фэй кивнула. – По обоюдному согласию? – Нет. Керстин приподняла брови. – У тебя есть работа? – Пока нет. Но я ее найду. Я… я училась в Торгово-экономическом институте, мне просто нужно прий-ти в себя. Керстин поднялась и повела Фэй на второй этаж. Там была небольшая общая комната и две спаленки. Как раз то, что ей нужно. – Пять тысяч крон в месяц. – Я согласна. * * * Два дня спустя произошел переезд. Крис помогала ей. Керстин стояла на лестнице, сложив руки на груди, и наблюдала, как они заносят на второй этаж три картонные коробки, в которых помещалось все имущество Фэй. Бо́льшую часть своей одежды она продала в одном из дорогих магазинов секонд-хенд на Карлавеген, чтобы выручить немного денег. Ей больше не хотелось получать что бы то ни было от Яка. Только отобрать у него все. Так куда веселее. Когда Крис уехала, Керстин постучалась в дверь. Фэй, которая как раз распаковывала свои вещи, предложила ей зайти, но та осталась стоять на пороге. – А дочь, о которой ты говорила, – где она? – Она пока у папы, приедет в середине недели, – ответила Фэй, вешая на плечики блузку. – Он тебя бросил? – Да. – А кто виноват? – Виноват? – Всегда ведь кто-то виноват. – В таком случае – он. Пихал свой член направо и налево, а я была слишком глупа, чтобы это увидеть. Фэй вздрогнула, осознав, что она только что сказала, – но Керстин лишь молча кивнула. Фэй развесила вещи в шкафу, пропылесосила, застелила постель свежим постельным бельем и легла, заложив руки за голову. Ей нужно найти источник доходов. И срочно. Для начала – просто чтобы выжить, чтобы платить Керстин за квартиру, покупать еду и то, что нужно Жюльенне. Однако график должен быть свободным, чтобы параллельно разрабатывать бизнес-план. Ей не нужен начальник, постоянно стоящий над душой. Фэй подошла к окну. Мимо по улице проходил блондин лет пятидесяти с большим родезским риджбеком, похоже, откликающимся на кличку Хассе. Пес тянул и дергал поводок – похоже, мужчине с трудом удавалось удержаться на ногах.