— Какой из меня банкир? Просто доживаю свои денечки, — скривился Золотарь. — Чьи же ценности? — Не помню. Фамилии не спрашивал. У нас все по-честному. — Рискуете, Золотарь, — сказал Тутов. — Дело серьезное. Можете проиграть… — Я все сказал, врать не собираюсь, — буркнул тот. Хотя, по всем правилам, я должен был арестовать Золотаря, но не стал этого делать. Я решил пойти на психологическую хитрость. Из поведения Золотаря мы понимали, что обнаруженные у него ценности — только часть, остальные нужно искать. Как и где? Я вызвал Золотаря в прокуратуру. Он явился вовремя. Прихватил с собой большую сумку. В коридоре нервничал. То и дело схватывался со стула. Затем возвращался на свое место и рылся в сумке. Я разложил на столе изъятое у Золотаря золото. Правда, заменил его прежнюю упаковку: заполнил стеклянную банку, жестяную коробку и просто положил россыпью. Позвал Золотаря. Он вошел, сел, увидев на столе золото, потянулся к нему, но тут же спохватился отдернул руку… Нижняя губа у него задрожала. Золото на него подействовало и, используя его растерянность, я задал первый вопрос: — Ваше? — Мое, — выпалил он. — Извините… Я забыл вам сказать… Это вы забрали у моей сестры? Я кивнул головой, хотя ничего о его сестре и не знал. — В Харькове она постоянно прописана, а живет с внуком в Полтаве, — затараторил Золотарь. — Так получилось… Моя жена отказалась ее принять. Я не перебивал его, и он продолжал: — Почему-то не мирят они. Бабы… А все это из-за того, что я свою сразу не прикрутил, попустил удила — и получай: на старости лет негде голову приклонить. — А у кого еще вы прятали золото? — наступал я. — Вы же сами знаете. То, что в коробке, у соседки Сони… Затем Золотарь задумался, посопел носом и сказал: — Спрятал от своей карги, на черный день. Там мало. Не хотела брать. Еле упросил. Оставьте ее в покое, она женщина честная… — Продолжайте, продолжайте… — Я понимал, что упускать инициативу нельзя. — Эта Соня… Она могла и не отдать всего. Пересчитайте хорошенько. Там двадцать две монеты… — У Никитина тоже? — не удержался Золотарь. И тут же осекся, замахал руками, схватился за голову. — Я спутал. Но слово не воробей. Фамилию я запомнил. — Да, и там забрали, — подтвердил ему. Он притих, опустил голову, задумался, шаркая ногой по полу. Прошло несколько минут, Золотарь поднял голову, и я его не узнал. Он изменился на глазах. Передо мной сидел уже другой человек: лицо вытянулось, посерело, сделалось каким-то старым, морщинистым, глаза потускнели. — Вы отнеслись ко мне благосклонно, не арестовали сразу. Вы хороший человек… «Лед тронулся», — подумал я. Золотарь начал сдаваться. — Хвалить меня еще рано. А вы еще не все рассказали. Золотарь задумался, потер ладонью виски, вскочил. — Ладно. Поедемте ко мне, и я отдам все остальное. — Хорошо, — согласился я. Из практики я знал, если человек решается выдать ценности — медлить нельзя. Итак, Золотарь добровольно выдал свой клад, замурованный в печке. Там оказалось двадцать золотых монет и бриллиантовое ожерелье. Вскоре мы забрали ценности у его сестры — Заморыш и у Никитина. В общей сложности у них изъяли золотых изделий на десять тысяч рублей. Ценности, нажитые преступным путем, имеют большую доказательную силу. Задача следователя не только искать преступников, но и похищенное. Пожалуй, второе важнее. Собственность государства — неприкосновенна. Ущерб надо возместить. Это железное правило для всех следователей. После долгих размышлений я арестовал Кирюхина и Грибанова. Они подписали справку на Золотаря, в которой значилось, что тот работал заготовителем. Эту справку представили в собес, и Золотарю была незаконно назначена пенсия. Сначала преступники пытались замести следы, изворачивались, лгали, любым путем старались запутать следствие, повести его по ложному пути. — Мы честные труженики, — клялись на допросах. В конце концов они поняли — игра проиграна. Будто по команде бросились в другую крайность. Стали топить друг друга. — Я так себе, совсем мелкая сошка, а вот он — махровый! — бил себя в грудь Грибанов. — Это он меня подкузьмил, подсунув на подпись фиктивную справку на Золотаря, — доказывал Кирюхин. Вечером я зашел к прокурору. — Вот видишь, я же говорил, что это дело золотое! А ты твердил: «Не хочу мусором заниматься», — сказал он. — Ценностей мы изъяли много, а вот каким путем их добывали преступники, пока неизвестно, — ответил я. — Как ревизия, много установила? — спросил Иван Ильич. — Сегодня получил акт. Но там для нас ничего нет. Одни излишки. Недостач не выявили. — Вот и займитесь излишками. Это один из источников хищения, — подсказал мне прокурор. И я решил взяться за Золотаря. Не может быть, чтобы тот ничего не знал. С какой целью он посещал дом Кирюхина и с Грибановым встречался? Справку ему дали. За какие заслуги? По словам соседей, после ареста Кирюхина и Грибанова он никуда из дому не выходил. Притаился и чего-то ждал. Прошла неделя. В начале следующего месяца Золотарь стал исчезать из дому. Сообщения шли одно за другим: «Золотарь садился в поезд, следовавший в Новомосковск… В 12 часов его видели в Никополе. В среду Золотарь выходил из электрички в Павлограде…» «Почему Золотарь мотается по области?» — задумался я. Во время встречи с Тутовым стали строить догадки. — Может, следы заметает? — сказал Тутов. — Неужели преступная связь артельных дельцов зашла так далеко? — высказал я свои предположения. — Так трудно сказать, чьи дела он улаживает, — перебил меня Тутов. — Надо все проверить. У меня есть хорошие ребята, Селезнев и Протасов. Им-то мы и поручим проверить. Не возражаешь? Я согласился. На второй день они выехали на задание. Долго ждать не пришлось. Селезнев и Протасов вернулись с пенсионными делами на Золотаря. Их было три. Оказалось, Золотарь ездил получать пенсии. — Хм, интересная эта личность, не пора ли его арестовать? — сказал Тутов, перелистывая пенсионные дела. — Настоящий аферист! Сказанное задело меня. По существу я был виновен в том, что Золотарь до сих пор разгуливал на свободе. Получив санкцию прокурора, я поручил милиции задержать его. Но не тут-то было. Золотарь скрылся. Досталось мне тогда. Как же так, следователь опытный, а промахнулся, как стажер. По правде сказать, я вначале тоже здорово переживал, а потом, взвесив все за и против, успокоился. Следствие не сделка, где все ограничено реквизитами, здесь всякое бывает, всех нюансов не предусмотришь. Да и зачем волноваться, когда такие ценности изъяты. Я объявил розыск и был абсолютно уверен, что Золотаря найдут. Через десять дней я получил телеграмму из Магаданской области о задержании Золотаря и сразу же направил туда конвой. Сам же стал тщательно готовиться к его допросу. Теперь он должен все рассказать. Главное: связи с артельщиками. Арестованные Кирюхин и Грибанов по-прежнему молчали. Ревизии и экспертизы не были закончены. Потому я надеялся на Золотаря. Изучая его пенсионные дела, я обратил внимание на то, что во всех случаях пенсии ему были назначены на основании выписок из трудовых книжек, заверенных работниками отделов социального обеспечения. В них значилось, будто Золотарь с 1936 по 1962 год непрерывно работал рыбаком Дальневосточной флотилии. В делах имелись справки о размере заработной платы. С помощью лупы я установил, что печати и штампы на документах Золотаря подделаны. — Здорово мы ему наступили на мозоль, теперь не выкрутится, — потирал руки. Тутов. — С Золотарем у нас все ясно, а вот кирюхинская компания пока не сдвинулась с места, — напомнил я Тутову. — И из Симферополя — ничего. Вскоре привезли Золотаря, и, как я и предвидел, он задал нам много хлопот. О фикции с пенсиями он рассказал без запирательства. В течение пяти лет Золотарь получал четыре пенсии. Всего — свыше двадцати шести тысяч рублей. У читателя может возникнуть вопрос, каким образом можно одновременно получать пенсии в нескольких местах, поскольку для назначения пенсии необходимо представить справку с места жительства, а прописаться одновременно в нескольких населенных пунктах невозможно. Золотарь пользовался халатностью работников отдела социального обеспечения и коммунальных отделов. Например, в Ровеньках ему назначили пенсию, не потребовав справки с места жительства. Трудовую книжку ему заполняли со слов. Так поступил Кирюхин. Что касается штампа о прописке, то его ставили или в гостинице, куда он устраивался на временное жительство, или на частной квартире, как произошло в Павлограде. У хозяйки он занимал одну комнату, исправно платил квартплату, но не проживал. Это устраивало квартиросдатчика и, конечно, Золотаря, так как стоимость жилья была ничтожна по сравнению с получаемой пенсией. Деньги он получал в собесе лично или же через своих знакомых, которым выдавал доверенности. О своих преступных связях с артельщиками Золотарь умалчивал. Лишь новые обстоятельства, возникшие впоследствии, принудили его развязать язык. А произошло следующее. Был субботний день, на работу я пришел рано. Около прокуратуры стояла женщина средних лет, худенькая, просто одетая. Увидев меня, пошла навстречу. — Вы следователь? — робко спросила. — Да, я, проходите, пожалуйста, — ответил я. Зашли в кабинет. Прикрыв за собой дверь, она остановилась у порога, осмотрела кабинет и тут же произнесла: — Удивились, почему я так рано?.. Я уже приходила вчера. Вас трудно застать… Знаю, вы ведете дело об утильщиках. — Слушаю вас. Она спохватилась, будто очнулась, и нерешительно произнесла: