Полковник удостоил ее злобного взгляда. – Вы, Кира Борисовна, в другом месте остроумничайте. – Простите, но я не понимаю, что вы от меня хотите услышать, – развела руками Анна. – Я просто не могла оставаться на месте. Я бы предложила себя вместо детей, но не успела. Террористы просто упали и умерли. А уж чего они там наглотались или накурились… я не знаю. Но словами у нас вроде бы пока не убивают? – Слов у меня нет… Боря! Ну хоть ты им скажи! – А что сказать? – Борис Савойский тем более не собирался сдавать свою семью. – Анна, конечно, поступила неправильно. Но, думаю, ее оправдают все. Анечка, ты же больше так не поступишь? – Никогда! – уверенно пообещала Анна. – Если моих детей опять не захватят в заложники. Любая мать на моем месте поступит именно так. Прорвется хоть куда и будет умолять убить ее, а не детей. Разве нет? – Разве да, – проворчал полковник. Крыть было нечем. Он не просто подозревал, он нюхом чуял, что Анна причастна. Но… Доказательств не было. Никаких. Камеры и те подохли, разом и по всему центру. Кстати – их тоже словно поморозило. Запись не сохранилась нигде. И как так жить? Надавить! Не дадут. Вон в коридоре Яков Александрович ждет. И долго он там ждать не будет. Сейчас такую телегу накатает, что о звездочках только мечтать останется. – Между прочим, – все же попробовал он еще раз, – репортеры ждут сенсаций… Анна не испугалась. Этих зверушек она с Русины отлично и знала и дрессировала. – Тогда мы можем идти? Если люди нас ждут? Полковник бросил ручку на чистый бланк протокола: – Идите. И подумайте как следует. – Выйдите, пожалуйста. – Борис коснулся плеча Анны. – Я на секунду задержусь. Анна послушно взяла за руки детей и вышла. Савойский повернулся к другу. – Серега, я тебя предупреждаю. Если еще раз. Ты или кто-то другой. Полезете к моей семье… пеняй на себя. Выглядел он так, что его стоило бы испугаться. Как опасной змеи. Полковник и испугался, но виду не показал. – Боря, надо мной тоже начальство есть. – Знаю. Но ты можешь сильно замять это дело. Скажем, моя жена по глупости ворвалась в здание, а вы – вслед за ней. И дело решилось штурмом. – Не поверят… – А ты напиши покрасивее. Не мне тебя учить. Террористы мертвы, своей цели ты добился… не путай сюда Анну. Не то… Борис не договорил. Повернулся и вышел. Умному – достаточно. А Сергей Рудов дураком не был никогда. * * * – Что вы скажете о случившемся в развлекательном центре?! – Правда ли, что там были ваши дети?! – Сколько там было террористов?! – Вы пережили клиническую смерть?! Вспышки били в глаза, словно солнце. Анна на секунду остановилась, но потом мило улыбнулась. С прессой надо общаться. Только говорить ровно столько, сколько надо тебе. Не им. Иначе… они все равно скажут. Только придумают, переврут… Женщина подняла вверх руку, останавливая вопросы. – То… – чуть не сказала – торы. – Товарищи, прошу вас, секундочку внимания. Сначала я расскажу вам, что именно произошло, а потом, если захотите, вы зададите свои вопросы. Товарищи прониклись и заткнулись. Анна улыбнулась еще очаровательнее, не обращая внимания ни на растрепанные волосы, ни на порванное платье. Не важно! Здесь купальники бывают более откровенными. – Сегодня я узнала, что наши дети попали в заложники. По страшному стечению обстоятельств мы с мужем ненадолго оставили их в развлекательном центре. Мне понадобилось в аптеку за таблетками от головной боли, и пришлось выйти. Муж пошел со мной, чтобы я не упала в обморок. И мы узнали… казалось бы – пять минут. И так все поменялось! Мы бросились обратно, но нас, конечно, не пропустили к детям. Даже к центру. Муж решил поговорить с полицейскими, а я… я не выдержала. Я взяла ключи – и на джипе влетела прямо в развлекательный центр. Репортеры закивали. Знают. Искалеченный джип, кстати, как раз вытягивали из дверей. И похоже было, что это – не страховой случай. Хорошо еще, если хозяева центра не попросят возмещения за искореженный вход. – Надеюсь, вы меня поймете, я была… в отчаянии. И снова кивки. Если найдется хоть один «непонимающий», его коллеги сами фотоаппаратами забьют. – Я влетела в центр, а там были дети. И террористы. Я хотела попросить, чтобы они отпустили моих детей, чтобы лучше убили меня вместо них, сделала пару шагов – и упала. Врач сказал, гипертонический криз. Наверное, сосуды не выдержали. – А потом? – не выдержал заодно и кто-то из репортеров. – А потом я очнулась – и террористы мертвые, – распахнула глаза Анна. – Наверное, наша полиция воспользовалась случаем и просто перестреляла их. – А говорят, они все замерзшие были? – влез кто-то из репортеров. – Я не могу сказать ничего определенного, – развела руками Анна. – Если бы я не упала, было бы проще. А я пропустила все самое интересное. Увы… – Но заморозка? – Может, их жидким азотом облили? – Борис вывернулся из двери и подхватил Анну под руку. – У вас по химии что было, молодой человек? Судя по круглым глазам репортера – тройка. Из жалости. – Я не знаю, что придумали наши спецслужбы, но не сомневаюсь в их эффективности, – отрезал Борис. – А теперь – с дороги! Пресса послушно расступилась. Остановился перед крыльцом «Мерседес». Второй, тот, что не джип, а легковой автомобиль, седан. Роман распахнул двери и помог семье Савойских погрузиться. А потом стартовал домой с провизгом шин. Кажется, штрафы ему придут. Но… наплевать! И всем остальным – тоже. На заднем сиденье четверо человек крепко прижались друг к другу, не разбираясь, кто и где. И спать они сегодня будут так же. И еще долго Анна будет вздрагивать и бояться оставлять детей одних. А Борис потихоньку приставит к своим родным охрану. Страшно терять любимых. * * * Дома… В дом они войти и не успели. Вылетела во двор Роза Ильинична, вылетели во двор горничные, да и Роман не выдержал. Тоже обнял малышню. В результате весь клубок рук-ног-голов оказался на газоне. Кот по имени Сталин вспрыгнул на скамеечку и полюбовался сверху.