Женился, завел детей. Вроде бы даже был счастлив. А что уж там у человека в душе? Душа – по другому ведомству. И с бухгалтерией не согласуется. Лионесс – Она выиграла. Глаза у ее величества Элоизы были пустые и тоскливые. И у ее сына – тоже. – Она выиграла, – тихо повторил Корхен. – Короновалась, села на трон, вышла замуж, – перечислила ее величество. И не удержалась, сорвалась: – СУКА!!! – Матушка, – Корхен был образцом почтительного сына, чему весьма способствовали переломы, – может, не стоит так-то… Дама сверкнула глазами: – Стоит, не стоит… ты не понимаешь?! Корхен понимал. Интрига была построена великолепно. Если бы все удалось, если бы Русина действительно попала в руки освобожденцев, они бы на долгие года получили свободу рук на континенте. Развлекайся – не хочу! Опять же, от Русины можно было оторвать вкусные кусочки… Освобожденцам много времени потребовалось бы, чтобы освоиться, чтобы набрать авторитет… а сейчас что? Анна села на трон. И бразды правления она из рук не выпустит. Не стоит даже сомневаться – все сделает. Чего не умеет, тому научится. А еще в глазах всего мира ее династия… Михеевы-Вороновы? Да и плевать, она могла любую фамилию взять, главное, что династия не прерывается. Как была – так и осталась. А что там было внутри Русины? Кому какая разница? В доме у аристократа может происходить все, что желается аристократу. И никто не вправе туда заглядывать. Так-то. Деньги придется вернуть. Русину придется поддерживать. Натравить на нее Борхум? Или Чилиан? Лучше пока об этом не думать. И вообще дышать через раз. Потому как Дрейл прислал паническое письмо… Все Анна знает. И Вэлрайо у нее под надежной охраной. А о дружбе с Лионессом, которую так практиковал Петер, доверяя приятелям все, вплоть до самой жизни, теперь и мечтать не стоит. Не убьют – уже спасибо. Вот как тут не яриться? Как тут не рвать на клочья батистовый платочек? Когда девчонка, сопля, дрянь мелкая, изодрала на клочья все планы! Любимые, выстраданные, годами выношенные… – Что мы можем сделать? Элоиза качнула головой: – Пока – ничего. – Пока? – уловил его высочество. – Да. Пока – да. – Матушка, а потом? Элоиза сверкнула глазами: – А потом, дорогой сынок, будет потом. Через год-два, не спеша, попробуем поиграть. Многие откровения прокисают со временем, иные дорожки закрываются, да и люди смертны… – Матушка, стоит ли? – Стоит, сынок. Стоит. – А благословение Хеллы? – Не повод спускать все с рук мелкой дряни! – отрезала Элоиза. Корхен качнул головой, но вслух ничего не сказал. Понятно же – матушка закусила удила. Теперь ее не остановить. А вот он бы пока не стал ни во что ввязываться. Понаблюдал бы, может, аккуратно урвал свое от Борхума, может, еще чего… Переломы болели. И кашель все еще мучил. И… доходчиво у Хеллы получилось. До него дошло. – Да – год-два, – повторила ее величество. И уставилась в окно. Она еще не знала, что не проживет этих двух лет. Что сгорит от неведомой болезни. Что Корхен, глядя на агонию маменьки, положит под сукно все ее планы и заречется злоумышлять против Анны Первой. И будет прав. Хелла отняла у Анны и Яны возможность убивать словом, но оставила свое благословение. А оно именно так и работало, заворачивая все зло, направленное на девушек. Элоиза ненавидела – и погибла. Корхен был умнее – и остался жив. Но с Русиной впредь не связывался. И детям закажет. А те – внукам. Может, пройдет сто лет. Может, сто пятьдесят… Лионесс еще себя покажет, ведь людскую алчность не переломить ничем. Но – не в этом поколении. Определенно, не в следующие полвека. Яна не будет знать об этих причинах. Но результат ее вполне устроит. Яна, Русина – Жеваные мухоморы!!! Нет, ну жеваные мухоморы!!! Тигр, которому донесли секретари, влетел в кабинет к супруге – и остановился на пороге. Яна хохотала. Буквально корчилась на столе, не обращая внимания ни на разлетевшиеся документы, ни на упавшую чернильницу, ни на… Даже на свою беременность, которая стала уже заметна. – Яна?! Жена подняла на него совершенно шальные глаза, потом подхватила со стола какой-то лист бумаги и протянула мужу. И принялась хохотать дальше. – Ох, не могу!!! Тигр, которому, наверное, и до старости не избыть этого прозвища, перехватил лист, вчитался – и тоже принялся хохотать. Вытащил из-за стола жену, перетянул к себе на колени, и смеялись они долго. Сидя на полу. Чтобы с комфортом. Секретарь заглянул, понял, что это не психоз, это новости – и исчез. Мало ли что могло рассмешить императорскую чету? Да что угодно, если так посмотреть…