Оставалось только в сражение. Только в буре он обретет покой. Так что приказ выступать в сторону Хормельской волости Илья принял с восторгом. Ида, Свободные герцогства Армандо был уже научен горьким опытом, а потому не стал ломиться в дверь. Сидел и ждал. В экипаже, напротив знакомого дома. Только никто так и не появлялся на пороге. Сидел час, сидел два… потом встревожился. В это время Ида уже выходила со своей мерзкой шавкой… отравить его все-таки, что ли? Не хотелось бы. Но что еще-то делать, если ничего другого не получается? Мало ли? Может, шавка отравленную крысу сожрала и околела? Надо обдумать этот вопрос. Но сейчас-то они где?! Даже если с Идой что-то… шавку все равно должны были вывести! Что происходит?! Тор Рессаль плюнул на все, вылез из экипажа и пошел стучать в дверь. Дверь долго себя ждать не заставила и распахнулась, едва не попав тору по лбу. На пороге возникла тетка, с которой Армандо уже сталкивался. Этакая Брунгильда, кровь с молоком. Не пройдешь… Она уперла руки в бока и хмуро поинтересовалась: – Чего угодно, тор? – Мне угодно повидать тору Иду. – А ее нет. – ЧТО?! Армандо почувствовал себя как обиженный ребенок. Вот перед тобой в вазочке лежала конфета. Большая, вкусная, ты на нее облизывался, вокруг ходил, и тут кто-то приходит и уносит вкусняшку у тебя из-под носа! Люди добрые, да что ж это делается-то?! Где в мире справедливость?! Жама Эльза презрительно поджала губы. На нее все эти хлюстячьи ужимки не действовали. Вот еще не хватало хозяйке такого… с-счастья! От слова «счас-с-с»! – Тора уехала. – А когда приедет? – Не сказала. – Но дом она не продала? Жама Эльза пожала плечами: – Она думает. Что дом не продан, Армандо мог уточнить в две минуты. Но… вдруг он решит, что тора Ида уехала надолго? Есть же шансы! – Думает… уехать насовсем? Жама Эльза подняла бровь. А что бы не заработать на этом… паразите? Армандо понял все правильно, хоть и паразит. И в карман передника Эльзы скользнула золотая монета. Женщина сделала вид, что смягчилась. – Хозяйка говорила, что очень уж от вас устала. Хотела съездить куда в другое место, развеяться… – А куда? Жама Эльза пожала плечами. Опять же, узнать, куда тора Ида брала билет, было невозможно. Жама Эльза лично его покупала. До именных билетов оставались еще годы и десятилетия, так что с этой стороны за Иду можно не волноваться. Жама выразительно потерла пальцы. Испачкались, наверное… Армандо опять все понял. И после еще трех золотых жама Эльза призналась. – Хозяйка меня посылала на вокзал. Взять билет до Ламермура. А что до Ламермура она не доедет, сойдя на полпути, ну кто об этом узнает? Получилось чуточку дороже, но безопаснее. Армандо воодушевился. Ламермур? Там-то птичка от него никуда не скроется! Мысль, что ему могли солгать, даже не пришла в красивую голову. Он же заплатил! Разве ему могут солгать, за его-то деньги?! Жама Эльза проводила его насмешливым взглядом. И пожелала, чтобы он не возвращался. И подольше, подольше… пусть найдет себе в Ламермуре какую-нибудь девку и забудет обо всем! Или с семьей будет разбираться. Или… Да пусть хоть на крышу ратуши залезет и петухом кукарекает! Лишь бы ее хозяйке на дороге больше не попадался! Не нужен ей такой… Ей нужен защитник и опора, а не эта свистушка в штанах, так-то! Яна, Русина Валежный в гневе был страшен. Он не орал, не топал ногами, не угрожал всех расстрелять и повесить, что останется. Но глаза у него были… Народу оставалось только разбегаться. Кто успел. Алоиз Зарайский разбежаться не мог. А хотелось, так хотелось… Но куда там! Компания была тесная и непринужденная. Генерал Валежный, тор Изюмский, жом Зарайский. И лично ее величество. Валежный попытался было намекнуть, что некоторые сцены не для дамских глаз, услышал пару предложений из «курса экстренного допроса в походно-полевых условиях» и как-то сбледнул с лица. Потом поинтересовался, кто именно говорил о таком рядом с императрицей. Услышал сакраментальное «освобожденцы» и успокоился. Действительно, эти могли и ерша засунуть. Именно туда. Или еще чего похуже! А уж облить керосином и поджечь… да, именно ТАМ облить! Запросто! Хотя их оппоненты тоже не стеснялись. Аргументация с обеих сторон шла такая, что святая инквизиция бы за голову схватилась. Или спешно помчалась опыт перенимать. На гражданской войне не бывает беленьких и черненьких, обе стороны одинаково серы. И страшны. Так что… Потрошить жома Зарайского было необходимо. Но, может, попробовать сначала не калечить? Пока… Если не будет запираться. Однако проводить беседу в подвале Валежному это не помешало. В специально оборудованной на скорую руку пыточной камере. С жаровней, крестовиной, палачом и прочими приятными на вид артефактами. Зарайский храбрился изо всех сил. И ругал себя последними словами. Дурак! Какой же он дурак! Неужели обычная женщина смогла бы проехать в такую пору через половину Русины? Да никогда! А он расслабился, понадеялся на себя, дурак! Баба же! На что она может быть способна?! Тьфу! Вот и получил. Спасибо, не убила. Или – жаль, что не добила? Меньше бы помучился? Зависело от того, что ему хотят предложить и что желают услышать. Закладывать жом Зарайский собирался всех. Не одному ж пропадать? Это даже и не комильфо как-то… Первым начал разговор Валежный. – Ваше императорское величество, может, все же его повесить? Сразу? – Повесить всегда успеем, – сыграла доброго следователя Яна. И тут же разрушила это впечатление: – Сначала поспрашиваем. Потом пытать будем, чтобы убедиться, что негодяй все рассказал. А потом и повесим.