На войне – не просто страшно. На войне умирают. Пехота? Так и на пехоту нашлось свое средство. Железная ж дорога! То есть – дрезины. Которые тихо-тихо, без шума, подошли ночью в нужное место, которые подвезли нечто нужное. Особой пехоты у Счастливого не было, но были орудия. А вот и… Грохотнула пушка. И еще раз, довершая разгром… Или… Не пушка?! Никон, который с удовольствием наблюдал разгром врага, даже не вступая в бой сам (он что – идиот Алексеев?) обернулся. Грохот донесся не с той стороны, в которую подвезли пушки. Грохот донесся… Проклятие! Алексеева-то Никон разнесет в пух и прах! Но есть подозрение, что железная дорога тоже потеряна. * * * Когда до Белкина донесся шум боя… Не может такого быть? Да вот еще как может! Когда сшибаются несколько тысяч людей и с одной, и с другой стороны, слышно очень хорошо. И пушки. И пулеметы… А еще – дрожит земля, которую обильно поливают кровью. Кровью людей, которым жить бы да жить. Кровью родных ее детей… Она дрожит и плачет, она стонет и трепещет от ударов. И это тоже чувствуется… Белкин знал, что идет бой. И… это не стычка, на которую рассчитывал Алексеев. О нет! Здесь все серьезнее. А голоса пушек и вообще слышны издали. – Тор, никак наши бьются? Пахом был рядом. И чему бы тут удивляться? Белкин вздохнул. – У нас есть приказ. Выполняем. А пока… Федот, Силантий – давайте-ка назад. Посмотрите, что там за обстановка, да и доложите. Мы вас подождем… в леске. Разведчики покосились на лесок и дружно кивнули. Они сходят. А рота пока займется полезным делом. Установит мины, запалы… что бы там ни происходило, приказ командира надо выполнять. И разведчики совсем не удивились, услышав взрыв. * * * Илью нашли после боя. Прошли бы мимо, а то и добили, но… решили выслужиться. Ясно же! Мундир генеральский, весь вызолоченный, оружие дорогое… ладно! Оружие прикарманили. И деньги изъяли в свою пользу, пока тащили. Привели. Бросили под копыта коня Никона. Счастливый смотрел с отвращением. Хотя… и чего было возмущаться? Илья всего лишь опустился до его уровня. До уровня человека, которому никого не жалко, который спокойно режет и расстреливает мирное население… да, этим грешил и Счастливый. Только не в своей волости. А вот когда война пришла подобным образом к нему в дом… понятное дело – обидно! Когда он раздает оплеухи – это драка правильная. А вот когда он их получает, уже гораздо хуже. – Генерал Алексеев, – с издевкой протянул Счастливый. – И что мне с вами делать? Илья чувствовал себя откровенно плохо. Полет в кусты не прошел для него даром, крепко тошнило, кружилась голова, а сотрясение мозга было невооруженным глазом видно. Но пресмыкаться перед этой мразью? Никогда! Все равно убьют, так хоть душу отвести. Витиевато и изобретательно Илья послал атамана в пешее эротическое путешествие. Счастливый выслушал, не поведя бровью. Какая ему разница, что там кричит поверженный враг? Да пусть хоть с березы закукарекает! Решать, что с ним делать, все равно Никону. Кстати, о березах… Нагнуть две крест-накрест, привязать Алексеева за ноги – и отпустить. А что останется, вороны расклюют. Атаман спрыгнул с коня. Вот играть на публику он умел отлично. Никон подцепил Алексеева за воротник мундира, рванул… «Счастливчики» генерала пока не ободрали до конца. Да и смысл? Свое они еще соберут, а этого можно и так привести, чтобы атаман поверил – ему не пустышку подсунули. – Ты пришел на мою землю как враг. Ты не жалел никого. Ни старого, ни малого. Ты обрек на гибель от голода моих людей. Ты приговорил к смерти целые семьи… Алексеев почти не слушал. А потом открыл рот – и цинично блеванул атаману на сапоги. Злонамеренно. А вы что ожидали после сотрясения мозга? Даже если его там и немного было, и тот спинной? – Ах ты!.. – пробрало Никона. Зараза такая! Всю малину… обблевал! Испортил картину атаману… не сволочь, а? Даже насчет берез желание улетучилось. – Повесить его, – бросил Никон, отворачиваясь. Илья даже не дернулся, когда его поволокли к березе. Да, видно судьба такая была у этого дерева. Сорвали мундир, рванули с шеи цепочку медальона… – Отдай! – рявкнул Илья. Анна. Гошка. Может, Анна и простит его, когда узнает, что он ушел вслед за сыном. Рывок вышел такой, что двоих «счастливчиков» разбросало в стороны. Обернулся даже Никон, который брезгливо обтирал сапоги о траву.