Безвременье Хелла смотрела на висящую перед ней душу. И не могла определиться. Сожрать? В том-то и дело… Можно. Но… неохота. Хелла смотрела и улыбалась. Вот из кого получилась бы идеальная жрица. Идеальная аватара. Холодная, рассудочная, безжалостная, жестокая… полная льда и холода. Никого и ничего не пожалевшая на своем пути. Никогда… Анна сделала ей королевский подарок. За такую душу можно сотню других списать. – И что же мне с тобой делать? – вслух произнесла богиня. – Что? Душа молчала. Здесь и сейчас права голоса у нее не было. И это тоже было – наказанием. Богиня поразмыслила еще немного и прищелкнула пальцами, открывая окно в мир. Ледяной. Холодный. Заснеженный. Полный полярного сияния. – Ты родишься там. И проживешь там. Там, где твоей душе будет хорошо. Там, где ты научишься заботиться о других превыше, чем о себе. Там, где не выжить без взаимопомощи. И если ты пройдешь эту жизнь достойно, я дам тебе шанс послужить мне. А если нет… Тогда и не жалко. Все задатки у этой души есть. Ей только надо научиться тому, чего у Хеллы никогда не было. Человечности. Полярный круг отлично этому учит. Будешь мразью – не выживешь. Не протянешь руку – не выживешь. Не научишься заботиться о других вперед себя – тоже… Снег многое скрывает, но многое и показывает. И Хелле хотелось посмотреть на результат. Она улыбнулась краешками губ – и прищелкнула пальцами. И в одном из чумов громко заплакал ребенок. Девочка. Ледяной ад? Хелла не помнила, кто это сказал. Но была не согласна. Скорее, чистилище. Вот и почистим с души все наплывы. А потом посмотрим, что получится. Слишком хороший ресурс, чтобы просто так им раскидываться[9]. Русина, Звенигород – Тощий, ты издеваешься, что ли? Митя Ромашкин смотрел с искренним возмущением. Давний его поставщик взрывчатки по кличке Тощий тоже смотрел. Со смущением. – Митяй, ты не злись. Правда, считай, что и нет ничего… – Серьезно? – Все взяли. Подчистую выгребли. И не только у меня. У Сизого взяли, у Феоктиста… Митя поднял брови. – Для чего? А правда, кому и для чего может понадобиться несколько сотен килограммов взрывчатки? Сразу предчувствия такие… неприятные. – Не сказали. Тебя вот спроси, ты ж не скажешь? – Не скажу. А только и ты не первый день на свете живешь. Тощий, ты меня за дурака держишь? Чтоб ты – и ничего не разнюхал? – Ну… есть немного, но сам понимаешь… – Не нукай, по делу говори. Чего боталом звенишь, как на колокольне? – Говорят, для освобожденцев скупают. Те хотят подходы к городу заминировать, а если кто сюда пойдет… ты понял? Митя понял. Надо бы отписать Валежному. А для начала поговорить с Тигром. Но это потом, потом… а пока – где же можно разжиться взрывчаткой? Прямо хоть ты юность вспоминай да и садись смешивать… Нет! Это дилетантство! А для наших гостей из Лионесса только самое лучшее! И побольше, побольше… Увы, удача была не на стороне Мити. Взрывчатки решительно не отыскалось. Пришлось корректировать план. Не обращаться же к жому Тигру с просьбой отсыпать пару килограммов на карман? Не поймет… * * * Есть такое место, куда даже короли пешком ходят. Увы… Новомодная придумка, ватерклозет, на беду, не работал. Можно бы и ночной вазой воспользоваться, но имелся у тора Вэлрайо такой пунктик: не выносил он этого запаха в комнатах. За то и ночные вазы не любил. В доме их, считай, и не было. Приходилось топать на двор, в небольшое деревянное строение. Из-за этого Освобождения, увы, главная насосная станция Звенигорода не работала. Когда освобожденцы заняли город, нашелся там энтузиаст-монархист. Ну и испортил всю систему. А починить – это не средний ум нужен. Это и голова, и руки… Одним словом, топай, дружок, на двор. А зимой холодно. А летом воняет. Но – куда деваться[10]. Дикая страна, дикие люди… О том, что в просвещенных Лионессе и Ламермуре нечистоты просто вывозили за стены города, тор Вэлрайо не думал. Он в таких местах не живет. Его это не касается[11]. Посол чем-то изволил отравиться. Увы… благородного тора пробрал вовсе даже не благородный понос. Понятно, повара приказали выпороть, но пострадавшего это не спасло. И пришлось отправляться на двор. Впрочем, от поноса его вылечили радикально. Представьте себе ощущения. Сидишь ты, расслабился, размышляешь о судьбе мира, как гордый орел на высокой скале, и тут открывается дверь, на пороге вырастает темная фигура и под горло тебе упирается длинный клинок. Ты не видишь, конечно, но по ощущениям это именно оно – острое и очень холодное. И такой же холодный голос информирует: – Вякнешь – пропорю насквозь и спихну вниз. От заражения сдохнешь. Тут-то понос и перешел в запор. Каким чудом благородный тор еще в дырку-то не провалился? Хотя Митя его бы за шиворот удержал, не дал погибнуть во цвете лет… И вежливо предложил: – Ты штаны-то натяни. А то некрасиво получается. Штаны тор Вэлрайо натянул. И даже застегнул. А потом получил по голове – и ничего уже не помнил. К его большому счастью.