– То есть? – Чтобы не было ущерба репутации. Честь надо беречь смолоду. – Олеська – дрянь! – Это понятно. Но вопрос нам придется решать своими силами и очень осторожно. Чтобы о тебе не пошло гадких сплетен. Сама понимаешь, то ли он украл, то ли у него украли, а история была нехорошая. – Не хочу! Кира смотрела с такой надеждой, что Аня не выдержала. Притянула, поцеловала. – Кирюша, солнышко, это бывает. Не переживай. Мы вместе, мы справимся. Кира улыбнулась. Вот теперь она и не переживала. Она точно знала, что все будет хорошо. * * * Боре Анна решила рассказать сама. Сначала без Киры. И не прогадала. Сначала Борис Викторович швырялся молниями, не хуже Зевса-Громовержца. Потом чуточку поостыл и стал напоминать кипящий чайник. Потом перешел к конструктивному диалогу. – Кто такая Рябченко, я знаю. Стерва. – Слушаю внимательно? – Да чего тут слушать? Базарная баба. Начинала колбасой торговать на рынке, сейчас торгует ею в павильончиках и магазинах. Хотя колбаса у нее дрянь. И сама она хабалка и выжига. Анна кивнула. Принцип она поняла. Купец купцу рознь, честно говоря. Есть те, кого и торам у себя принять не зазорно. А есть… из грязи в князи! Это бывает. Гадкие существа, но часто встречающиеся. Мать Олеси относится ко второму типу. Что ж, случается. – Договориться с ней реально? – Нет. Ничему плохому про любимую доченьку она не поверит. – А Киру обольют грязью с ног до головы, верно? – Совершенно точно. – Такие дамы… весьма активны. И сильно пахнут, – вежливо выразилась Анна. – Вот именно. Очень сильно… скунсы завидуют. – Боря, скажи мне, тот полицейский, который… с которым ты разобрался. Или кто-то другой… нам нужен профессионал, который будет не особо разборчив в средствах. – Для чего? – подозрительно уточнил Борис. Анна коварно улыбнулась. Обошла стол, уселась на колени к мужчине, и шепотом поведала ему о своем плане. Борис задумался: – Пожалуй, это реально. Если Кира справится. – Кира? Справится! – У нее такие хорошие артистические способности? – Боря, Кира очень талантливая девочка. Я не отдала бы ее в актрисы, это неприлично, но ты бы видел, как она играла на косплее! Небольшую роль в домашнем театре она вполне осилит. – Да и критики там будут далеко не Станиславские, – согласился Борис. – А почему – неприлично? – Но это же актеры! Анна тоже удивленно посмотрела на Бориса. В ее-то время актерство считалось ремеслом решительно неприличным, из актрис подбирали себе любовниц и содержанок, нравы в этой среде царили более чем вольные… да что там! Актеров даже хоронили за церковной оградой[17]. Впрочем, Борис не стал вдаваться в подробности. Любимая женщина на коленях волновала его намного больше, чем весь Голливуд оптом и в розницу. А Олегу Лейкину он потом позвонит. Обязательно. И еще раз Боря порадовался за себя. Как же хорошо, что он решил нанять Анну в гувернантки к Кире! Какой он умный, что не прошел мимо девушки в агентстве! А ведь мог бы упустить свое счастье. Яна, Русина Совет был не слишком большим, но весьма серьезным. Валежный. Плюс еще четыре его генерала. Яна их знала по именам, но пока еще путала. И тихо завидовала Анне. У той проблем никаких не было, она могла запомнить сорок человек зараз и не перепутать потом. Яна не могла. Увы. Плюс Изюмский. Ну и еще с десяток разных разностей. Купцы – две штуки. Торы – семь штук. Митя Ромашкин – одна штука, но весьма ехидная. Сидит, ухмыляется. А чего ему? Свое он получил, колечко от Гаврюши Яна ему отдала. Сидит, любуется! Яна подумала и решила еще и второе добавить. Оно ценой поменее, но ценна ведь и история вещи? А уж как Митя порадовался, глядя на полуседого и дрожащего тора Вэлрайо! Ни в сказке сказать, ни пером описать! Улыбка там была такая… надоел ему лионессец до зеленых ежиков! Тащи, пои, следи… И к Яне диверсант после увиденного относился весьма и весьма уважительно. Надо ж уметь – отъявленного гада до такого довести! Хотя сама императрица подозревала, что она тут ни при чем. Так… кусочек силы Хеллы прорезался. Вот и огреб негодяй. И еще огребет! Хелла – что! Пока еще помрешь, пока тебя достанут! А вот как тебе еще на земле придется, с ее величеством Элоизой, которой Яна отписала честь по чести… Как медом по душе! Даже подумать приятно! Впрочем, за мыслями Яна не забывала и следить за происходящим. Валежный прокашлялся и взошел на импровизированную трибуну. Сколотили на скорую руку. – Торы и жомы. Сегодня ее императорское величество попросила меня собрать здесь всех, кто принимает непосредственное участие в нашей войне. Кто будет причастен равно к победе и к поражению. Нам надо обсудить очень серьезный вопрос. Все уважительно слушали. – Ваше императорское величество, вам слово… Яна кивнула. Спокойно подошла к трибуне, поднялась по шатким ступенькам. Не хватало еще навернуться… ну не выносила она торжественности и пафоса ни в каком виде. На выпускном и то умудрилась так удачно споткнуться, что директора с ног до головы грязью обдало. Не повезло… Внутри ее всю колотило, руки так и норовили сжаться в кулаки, свербело в центре ладоней, крутило живот, а лицо, казалось, навсегда стянуло в улыбающуюся маску. – Торы, жомы, добрый день, – спокойно начала она. Хотя теперь еще и затошнило. Почти истерика. Только контролируемая. Пальцы до боли впились в доску. – Я вас собрала здесь и сейчас для решения важного вопроса. Вскоре нам выступать в поход на Звенигород. Разумеется, я пойду с армией. Не знаю, чем закончится эта война, но полагаю, что все понимают: я править – не смогу. Если бы Яна начала стриптиз танцевать, и тогда она бы такого эффекта не добилась. Глаза у всех были квадратные. Даже анимешные. Это когда словно доской по затылку… Наслаждался представлением только Ромашкин. Зараза! Яна невольно улыбнулась, вспомнив такое определение героев аниме, и чуточку расслабилась.