Потом я натыкаюсь на взгляд Игоря и чувствую, что мне становится нехорошо. В темных глазах плещется бездна, она обещает мне самые страшные муки, стоит только оступиться, принять решение, неугодной этому дьяволу во плоти. — Хорошо, — медленно говорю я. — Можно прочесть? Я быстро читаю то, что он протягивает. Наверное, внутренне жду подвоха. Мне кажется, Игорь просто обязан попытаться как-то меня обмануть, чтобы не отдавать деньги своего отца, но это действительно просто бумажка, в которой написано, что я ознакомилась с завещанием. Что ж, обман не имеет смысла — если бы Крестовский хотел, он бы сделал все гораздо раньше и не одевал бы меня, как куклу, в дорогие шмотки. Завещание лежит рядом, все части, где говорится обо мне, выделены стикерами. Там действительно под три сотни страниц, как и говорила Стася. Вся недвижимость, драгоценности, машины и так далее. Но меня касается лишь часть про деньги. — Хорошо, Анна Артемовна. Еще один аспект. Пресса, безусловно, начнет копать и к этому вы должны быть готовы. Впрочем, дети олигархов — не самый лакомый кусочек. Если хотите полезный совет, не участвуйте в скандалах и не пытайтесь пробиться на эстраду. Он многозначительно хмыкает собственным мыслям. — С этим мы разобрались. У вас есть вопросы? — Почему я? — вырывается у меня. Селехов вздыхает. — Не знаю, Анна Артемовна. Но я вас уверяю, мы ищем. И очень надеемся найти раньше, чем о вас пронюхает пресса. У вас нет никаких идей? Качаю головой. — Я не могу быть дочерью Олега Александровича, это исключено, я знаю, что вы мне не верите, но… Игорь многозначительно усмехается, я одаряю его гневным взглядом, телепатически пытаясь напомнить об утренней перечнице. Но этого не пронять. — В этом мы скоро убедимся, но я прошу вас подумать хорошенько. Может, знакомство родителей? Может, у вашей мамы или у вашего папы был одноклассник по имени Олег? Друг? Знакомый, которому они помогли давным-давно? Связь определенно существует. Думаю, нам всем хочется узнать, какая. Я киваю, но больше из вежливости. Прошло столько времени… конечно, я не помню ни одного друга или знакомого родителей. Тем более такого богатого. — Тогда еще один момент, и вы свободны. Вот моя визитка, запишите номер и звоните в любое время. В целях безопасности я проверяю и веду все договоры Крестовских. Если будут какие-то сделки, открытия счетов, иски или штрафы, звоните мне. Соответственно, если вдруг случится арест, можете тоже звонить сразу мне. — А лучше мне, — добавляет Игорь, — чтобы я успел как следует наподдать. — Я не собираюсь попадать под арест. — Попадать или попадаться? Я стискиваю зубы и перевожу взгляд на адвоката, но он поднимается и убирает бумаги в папку. — Пришлю вам с курьером вторые экземпляры контракта и завещания. Поздравляю, Анна Артемовна, совсем скоро вы станете очень богатой молодой девушкой. — Спасибо, — бормочу я. А сама думаю, что с этим богатством вообще буду делать? Игорь вызывает Стаею: — Отпусти Ивана домой, Анна едет в моей машине. Завтра меня не будет до обеда. Он поднимается, мне ничего не остается, как последовать за ним. По правде говоря, я предпочла бы ехать одна или вовсе на метро, но теперь о таком остается только мечтать. Я могла отказаться, хотя бы попытаться, удрать или отбиться от неожиданного подарка судьбы, но согласилась и теперь глупо бунтовать на ровном месте. Ну и Ваню жалко. Он, бедняга, целый день пакеты таскал, пусть хоть немного передохнет. В машине, этой жутко огромной махине (кажется, даже бронированной) жутко тесно. Я вжимаюсь в дверь и старательно смотрю в окно, чтобы не видеть, не слышать и не чувствовать присутствие Крестовского. Хотя и не выходит. Здесь все принадлежит ему. Запах окутывает меня, касается кожи и навечно на ней остается. Игорь смотрит что-то в планшете, не обращая на меня внимание, и я расслабляюсь. Но, как выясняется, зря. Машина заезжает во двор и останавливается у входа, я отстегиваю ремень и собираюсь выходить, но дверь не открывается. Водитель выходит, но не спешит меня выпускать. — Что такое? — поворачиваюсь к Игорю. Он задумчиво на меня смотрит. Затем медленно протягивает руку и приподнимает мою голову за подбородок, чтобы я взглянула ему в глаза. — Сначала, — непривычным, бархатистым и чуть хрипловатым голосом говорит он, — я выясню, кто ты такая и как оказалась в жизни моего отца. А потом мы поговорим о том, чему я тебя научу. Усилием воли я стряхиваю оцепенение, а вместе с ним и руку Крестовского. — Что ж, от меня вам тоже лучше кое-чему научиться. — Интересно, чему же? — с усмешкой интересуется он. — Человечности, — бросаю я и стучу в окно, чтобы меня уже выпустили из этой проклятой машины. Я слышу, как Крестовский смеется и мне хочется его убить. Сама не знаю, почему безобидные подколки вызывают во мне бурю эмоций. Порой с девчонками мы шутим друг над другом и грубее. А здесь я вспыхиваю мгновенно и долго потом прокручиваю в голове несостоявшиеся диалоги, придумываю ставшие ненужными колкие фразы. Вслед за Игорем я захожу в дом. По привычке собираюсь разуться, но вспоминаю, что здесь действуют иные правила. Конечно, Крестовские не ходят по дому в уличной обуви, как в кино, но и не носят тапочки. Как я поняла, у каждого из них есть обувь для дома. Стася взяла мне целых три пары мягких тканевых балеток. Очень удобных и довольно милых. — Переоденься к ужину во что-то приличное, — бросает мне Игорь. У меня даже нет сил огрызаться, к тому же, джинсы и футболка за день мне изрядно надоели. Я поднимаюсь наверх, к себе в комнату, куда Ваня уже принес все покупки. Сумочек, пакетов и коробок столько, что ими завалена вся вторая часть комнаты. Причем сначала водитель явно старался, аккуратно расставляя все на столике и креслах, а вот потом уже бросал все сверху и явно из последних сил тащил книжки — их он положил на кровать. Я тоже понятия не имею, в каком из этих пакетиков что, беру ближайший, обнаруживаю в нем белое, в голубую полоску, платье- рубашку, и решаю, что сойдет. Платье отличное, из плотного хлопка, совсем не облегает, но сидит очень хорошо. Я закатываю рукава до локтя, собираю волосы в высокий хвост и, спустя некоторое время, нахожу балетки. Новая Анна Калинина, смотрящая из зеркала, мне нравится. Крестовские ужинают в столовой — большом зале, смежным с тем, где я в первый день уснула. Стол, рассчитанный как минимум на десяток человек, смотрится пустым. Во главе сидит Игорь, по его праву руку — Серж, а напротив с хмурым видом ковыряются в тарелке Алекс и Крис. Приборы для меня стоят рядом с Сергеем. — Добрый вечер, — здороваюсь я, — приятного аппетита. Серж, не отрываясь от мяса, машет мне ножом, Игорь едва заметно кивает. Алекс игнорирует, словно меня здесь нет, а вот Крис… Крис обжигает меня ненавидящим взглядом и резко встает, едва я подхожу к столу. — Я наелась. — Голос у нее такой ледяной, что мне не по себе. — Сидеть, — рычит Игорь, и я невольно подчиняюсь, хотя рычит он не на меня. — Я не буду есть за одним столом с ней! — Можешь не есть, но сидеть будешь, пока я не разрешу уйти. Напомнить, куда я обещал тебя отправить жить, если будешь меня бесить? Однушка в Вишневинках тебя ждет, перспективный микрорайон, новый, на стенах в подъезде, наверное, даже слово «х*й» еще не нарисовали. Сколько там сейчас стипендия? Две пятьсот повышенная? Ты, конечно, на повышенную не тянешь, но так и быть, докину до социального максимума. Красная от злости, Крис медленно опускается на стул. — Что ж, вновь знакомлю. Это Анна Калинина, с этого дня она будет жить в этом доме. Любить не прошу, но жаловаться не позволю. Я не жду, что вы станете дружной семьей, но рассчитываю, что этот дом обойдется без свар и скандалов. «Иначе выпорю», — совершенно не к месту приходит в голову. — Анна проживет здесь пять лет. Затем получит свое наследство и будет вольна им распоряжаться. Пока же все ее расходы оплачиваю я. Поясняю, что это значит. Если в порыве бессильной злобушки кто-нибудь из вас решит сделать ей гадость, поцарапать машину или что-то такое, то считайте, что на бабки вы подставили меня. Один раз я, может, и прощу, а вот второй… Вишневинки и стипендия. Всем ясно? Раздался нестройный и унылый хор голосов. Зачем он заставляет меня это слушать? Неужели не может поговорить с семьей наедине? — Такхотел отец, для него это было важно, поэтому давайте уважать волю того, кто сделал вас миллионерами. — Вас, — поправляет его Крис. — Нам с Алексом он показал огромный волосатый хер, а не наследство. Почему ей не поставили условие открытия бизнеса? Я, значит, должна копаться в этом дерьме, а она поживи пять лет рядышком и получи свою долю? — Ну, тут вариантов два. Либо папа считал ее разумнее тебя, что, в общем-то, довольно вероятно, либо ему было плевать, как она разбазарит наследство, а за тебя он переживал. Выбери сама вариант, который тебе нравится и прекрати трахать мне мозги, Крис. Я уже говорил, я понятия не имею, почему он оставил Анне деньги. Мои люди работают над этой загадкой, может, мы и докопаемся до правды. А может, нет. Папа умел хранить секреты. Но как бы то ни было, Анна теперь живет рядом с вами, ест за одним столом с вами, тратит деньги наравне с вами и получает, в случае косяка, тоже наравне с вами. — Что, отправишь ее в Вишневинки? — усмехнается Крис. — Нарушишь завещание? — Ее Вишневинки не пугают, она выросла в сарайке. Для нее отдельная система наказаний. — Не хочу знать, оставь свои фантазии при себе, — кривится Крис. Игорь поднимает брови. Я краснею. Серж улыбается в тарелку, а Алекс стандартно мрачен. — И еще. Анна едет с нами в августе. — Что? — вскипает Крис. — Игорь, это слишком! — Одну ее здесь я не оставлю. Сбежит еще. Решение не обсуждается. Всем приятного аппетита, кто наелся, может быть свободен, но услышу, что лезете ночью на кухню — закрою лимит на картах. Крис и Алекс, с грохотом отодвинув стулья, уходят наверх. Серж… Серж методично и спокойно уничтожает еду. Вот уж у кого нервная система в порядке, мне-то кусок в горло не лезет. — Куда я еду? — спрашиваю я. — В отпуск. Я выкроил семь дней, чтобы съездить на море. Это не обсуждается и идет под грифом «обязательное мероприятие».