— Ты вообще понимаешь, что такое десять процентов? Представляешь, сколько получишь? — Бесплатный сыр бывает в мышеловке. — Все условия в завещании. — Я не понимаю причин. — Я тоже, именно для этого ты сделаешь ДНК-тест. Ставлю на то, что ты — внебрачная дочь отца. И под старость лет ему стало стыдно, вот и вписал тебя в завещание. Мне пришлось потратить кучу времени, чтобы тебя найти. Я дал тебе всю информацию, которой располагаю. Сама видишь, в какой я ситуации. Его голос звучит так холодно, что у меня сомнений не остается: не лжет. Условия отца ему противны, я вызываю только досаду. Но он, в отличие от меня, отказаться не может. А могу ли я? — Не сказать, чтобы вам совсем ничего не досталось, — хмыкаю, снова перечитывая документы. — Я хочу все. — Не сомневаюсь. Некоторое время мы снова молчим. Я перечитываю абзацы про себя несколько раз, но ни на йоту не приближаюсь к разгадке этой тайны. Совершенно точно, что фамилию Крестовских я никогда не слышала, но вот Олег Крестовский, очевидно, хорошо меня знал. Как минимум он знал отца, поэтому и оставил его данные для моего поиска. Идея с родством? Бред. Я не похожа на папу, но лишь потому что мамина копия. Когда мы жили с отцом, я видела ее фотографии. Лет в тридцать наверняка буду выглядеть так же. А еще я видела их фото с мамой, и если кто-то попытается убедить меня, что мама изменяла отцу, я с уверенностью скажу — наглая ложь. Они были счастливы настолько, насколько вообще могут быть счастливы двое. Мамина рука чувствовалась в квартире даже спустя много лет с ее смерти. Может, кто-то из бывших учеников? Или друг, давний однокурсник, достигший высот, узнал о сироте и решил помочь. Но почему с такими условиями? Почему после смерти? — Как умер ваш отец? — спрашиваю я. — Проблемы с сердцем. — Игорь пожимает плечами. — Ничего особенного. А что, появились гениальные идеи? — Нет, — вздыхаю и отдаю папку амбалу. Тот, к моему удивлению, беспрекословно ее куда-то убирает. — Может, они вместе учились или работали. Или папа учил кого-то близкого вашему отцу. — Ага, и в благодарность он оставил тебе десять процентов от состояния. Ты действительно ничего не знаешь о моем отце. — Рада, что убедила вас в этом, — холодно парирую и отворачиваюсь к окну. Мы едем долго, несмотря на ранний час. Выезжаем за город и катим по уютной двухполосной дороге, с обеих сторон окруженной пушистыми елками. Мне хочется вдохнуть запах хвои, но окно заблокировано. Мысленно закатываю глаза: неужели им в голову пришла мысль, что я попробую сбежать через окно? Большего бреда и вообразить нельзя. Однако стоит признаться самой себе: сбежать вообще не выйдет, разве что пешком через лес тащиться. На протяжении всей дороги я не вижу ни одного автобуса. А когда из утреннего тумана начинают появляться очертания особняков, понимаю, что мы находимся в одном из коттеджных поселков в черте города. И да — рейсовых автобусов здесь нет, потому что каждый обитатель таких домов (наверное, даже домашние коты) имеет машину. Мы сворачиваем у особенно высокого монолитного забора, водитель выходит из машины и лично набирает код открытия ворот. Медленно две тяжеленные пластины разъезжаются, пропуская нас на огромную территорию дома. Дома? Дворца! Я видела такие лишь в кино. Поместье Крестовских (я назвала его именно так, ибо называть эту громадину домом не поворачивался язык) расположено в глубине сада. На первый взгляд сад можно принять за обычный лес, но ухоженные асфальтированные дорожки, незаметные фонари среди листвы и несколько садовников, подстригающих кусты, развенчивают это первое впечатление. Амбал выходит первым и открывает дверь с моей стороны. Сидеть, надувшись, внутри глупо, и я выхожу. Случается долгожданное: я вдыхаю вожделенный запах хвои, от которого кружится голова. Хотя скорее кружится она от кислорода и чистого воздуха. В городе такого не почувствуешь. — Пошли, у меня мало времени, — бросает Игорь. Не оборачиваясь, он идет по направлению к дому, и мне ничего не остается, как последовать за ним. Глава вторая Меня не покидает ощущение, что мы в музее. Я смотрю на большую лестницу и не понимаю, как вообще оказалась в этом доме. Он… странный и очень богатый. Никогда не разбиралась в стилях интерьера, но этот обозвала бы “европейской деревней”. Все вокруг деревянное, блестящее от лака и пахнущее свежей мебелью. Новая? Тщательно ухоженная? Как бы то ни было, в простоте и отсутствии лишней мебели этот дом смотрится словно сошедшим с картинки журнала. Нет ничего, что выдавало бы хозяев: раскиданной обуви, книг, тарелок. Слева виднеется часть гостиной и — тут я замираю, ибо видела такое лишь в кино — огромного панорамного окна. Мне хочется увидеть всю комнату, хочется против воли разума, иррационально. Я осознаю, что смотрюсь как те умилительно-бедные дети, что смотрят на витрины магазинов сладостей, не имея возможности ничего купить. Но я ничего не могу поделать с этим чувством. Этот дом не подходит мне, а я не подхожу ему. Мы из разных миров, а когда они встречаются, происходит катастрофа. В данный момент катастрофа происходит в семье Крестовских. — Серж! — кричит Игорь. — Алекс, Крис! Спускайтесь немедленно, у меня всего пара минут, я и так опоздал! Я проглатываю замечание о том, что мог бы и не опаздывать — если бы не похищал ни в чем не повинных девиц. Наверху слышатся шаги, и перед нами появляются двое: девушка и парень. Девушка невероятно красива. Ее светлые волосы уложены небрежными крупными кольцами, а классическое черное платье дополняет шикарный ярко-красный пиджак. Я всегда удивлялась подобному чувству стиля. Мне бы и в голову не пришло так соединить эти вещи, а у нее получилось шикарно. Я даже немного завидую. — Где Серж? — спрашивает Игорь. Оба молчат, в упор рассматривают меня. Минута слабости берет верх, и я пытаюсь спрятаться за амбала, но вдруг обнаруживаю, что он куда-то бесшумно исчез. Прятаться некуда. — Где Серж? — Голос Крестовского становится громче. — А я знаю? — огрызается девушка. — Я не нянька. — Понятно. Крис, Алекс — это Анна Калинина, я вам о ней говорил. У меня нет времени водить ее по дому, так что организуйте тут экскурсию и покажите ей ее комнату. Анна, — поворачивается ко мне, — Алекс и Крис — мои брат и сестра. Вечером обсудим все моменты нашего сотрудничества. — Погодите-ка… — начинаю я, но отвлекаюсь: Крис первая разворачивается и несется по лестнице наверх, за ней следует и брат. Их враждебность я ощущаю даже на расстоянии. — Я сказал до вечера, — отрезает Игорь. — Можешь попробовать сбежать. Через лес не рекомендую, долго и холодно, а по дороге ездит патруль и я их предупредил. Так что давай-ка по-хорошему. Так всем будет проще. Все, располагайся. Про еду спроси у Крис. С этими словами он уходит. С грохотом захлопывается дверь, а я… я стою посреди этого огромного дома, совершенно одна. Не имея понятия, что делать дальше. С горечью понимаю, что мужчина был прав: идти пешком до города — вариант не из лучших. Я не знаю дороги, а телефон даже если и покажет ее, все равно зарядка не продержится долго. Останусь посреди леса. Или в полиции… что еще больше разозлит этого психа-миллионера. — Наро-о-од? — осторожно зову. — Может, покажете, куда идти? Ответом мне становится тишина, и она же приносит с собой злость. Или даже ярость — я готова что-нибудь сломать, так сильно во мне кипит возмущение! Я должна их выручить, я — ключ к их наследству, но ощущаю себя какой-то золушкой во дворце у злобной мачехи. Я совсем не думаю в этот момент о других условиях завещания. После бессонной ночи мне хочется лечь и закрыть глаза. Может, все окажется сном? Я очнусь в комнате на окраине, позавтракаю осточертевшей гречкой и поеду на работу: драить непрекращающуюся череду унитазов. Думать, что все это странный сон — легко и приятно. Я решаюсь побродить по дому и первым делом направляюсь в ту комнату с панорамным окном. Это гостиная: половину стены занимает огромный плазменный телевизор. А под ним… я зачарованно смотрю на камин, где весело пляшут языки пламени. Он весь украшен причудливой резьбой, это великолепие завораживает. Вкупе с огромным окном камин кажется мне и впрямь атрибутом королевского дворца. Здесь же стоит диван, на вид крайне удобный и мягкий. Несколько секунд я колеблюсь, но потом бросаю сумку на пол и сажусь. В конце концов, их проблемы, что я не знаю, куда можно присесть. И что никто не удосужился показать, где можно разуться. Сил думать о произошедшем просто нет. От голода и недосыпа меня тошнит. Я лишь на секунду, крохотную частичку времени, закрываю глаза, чтобы справиться с головокружением, как проваливаюсь в темноту. — Проснись! — Голос врывается в реальность и вытаскивает меня из сладкого глубокого сна. — Проснись, я сказал! Я с трудом фокусирую взгляд и очень долго вспоминаю, где вообще нахожусь. Сначала сердце пропускает удар: неужели я уснула на работе?! Затем снова бьется, когда видит камин, окно… вот только за ним уже сумерки и весь лес освещен забавными круглыми фонарями. Надо мной стоит Игорь Крестовский, мрачный, как сама Смерть. Он сложил руки на груди и явно недоволен. — Какого черта ты здесь делаешь, да еще и с вещами? Я, кажется, велел тебе идти к себе. — Во-первых, не велел, а просил, — нарочито долго зеваю и улыбаюсь. — Я же не ваша собственность. Во-вторых, к сожалению, в школе мне забыли выдать диплом телепата, так что определить, какая из комнат предназначена для моих вещей, я не смогла. Подайте в суд на министерство образования. — Что ты имеешь в виду? — Где уборная, не подскажете? Он молча, взирая на меня, как удав на кролика перед обедом, показывает в сторону коридора, на неприметную дверь в углу. Мелькает глупая мысль, что в таком огромном доме на туалетах обязательно должны быть таблички. На самом деле эта провинциальность веселит даже саму меня. А вот Крестовского, похоже, раздражает. Можно представить, как он зол на отца за это завещание. Я долго умываюсь и жалею, что не взяла с собой расческу. Из зеркала на меня смотрит изможденное и усталое лицо. Сон в положении сидя не пошел на пользу, а еще я с трудом поворачиваю голову. Должно быть, шею продуло. Жалкое зрелище. Неудивительно, что Крестовский чуть ли не кривится, когда меня видит. Когда я возвращаюсь, он холодно интересуется: — Итак, поясни, по какой причине ты здесь разлеглась и почему ты не в своей комнате. — Потому что я понятия не имею, где находится моя комната. Ваши родственники не пожелали мне ее показать, а бродить по дому, открывая наугад все двери, не имею никакого желания. Вдруг случайно наткнусь на пару семейных скелетов? Я чувствую, что злюсь. Он похитил меня, силой привез сюда, собирается заставить тут жить, и еще недоволен, что я уснула в гостиной? Пусть скажет спасибо, что не поставила на уши весь интернет! Так и вижу заголовки: миллионер, похитивший сироту, заключен под стражу. Наверное, на моем лице отражается все это, потому что Крестовский хмурится.