– Не будем… – эхом повторила королева и согласно склонила голову. Тонкая шея, маленькая голова, увенчанная копной великолепных темно-каштановых волос. Его первенец, Аркей, унаследовал этот цвет – головенка сморщенного орущего человечка уже при рождении была покрыта густыми темными волосенками, вызвавшими у Редьярда целый шквал противоположных чувств – от умиления до брезгливости. – Давай начнем заново? – он положил руку ей на плечо, и она вздрогнула – то ли от страха, то ли от отвращения. Что же он делал с ней все это время, раз она не выносит его прикосновений? – Я тебя не трогаю! – Редьярд убрал ладонь. – И больше не трону, ежели на то не будет твоего желания, обещаю! Она обернулась так резко, что у него потемнело в глазах. Мгновение в выражении ее лица надежда боролась с рассудком. И рассудок победил. – Сейчас ты сядешь рядом со мной, Рэд, как то подобает доброму супругу, – негромко и абсолютно спокойно сказала она, – и расскажешь мне все об этом ребенке… И тогда мы вместе решим, что с ним делать! Король смотрел на эту хрупкую женщину сверху вниз и впервые со дня смерти отца не ощущал себя одиноким. * * * Матушку разбудили теплые губы любимого. Она ответила на поцелуй, улыбаясь и не открывая глаза. Опустившийся рядом с ней на пол Кай потрепал преданно изображавшего подушку волкодава по загривку и поинтересовался у обоих: – Без меня разгульничаете? – Ой! – окончательно проснулась Бруни. – Я уснула? Ну надо же! А сколько времени? – Время ужинать, родная! Тебя ждут Туссиана и еще несколько горничных. Они помогут переодеться. – Но зачем?… – начала было Матушка. И замолчала. Привычка придворных переодеваться после каждого чиха не раз высмеивалась уличными труверами. Принц помог ей подняться, засмеялся, когда она пошатнулась – голова закружилась от выпитого. Воистину, гаракенское оказалось коварным вином! – У меня есть пьяная женщина! – прошептал он на ухо невесте, разворачивая и прижимая ее к себе. – И это так здорово! Не отвечая, Бруни потянулась к его губам. Пресветлая, как, оказывается, она соскучилась по нему за долгие зимние дни и ночи! Жадно целуя, Кай подхватил ее на руки и отнес на диван. – А как же горничные? – так же жадно отвечая, поинтересовалась Матушка. – Мы быстро! – по-мальчишески улыбнулся принц. Они действительно управились быстро. Лишь позволили себе полежать немного после, молча и счастливо улыбаясь, прижавшись друг к другу на тесном для двоих диване. Затем Аркей поднялся, чтобы переодеться – слуги для этого ему не требовались, что Матушку несказанно порадовало. Она впервые посмотрела на его сильное тело взглядом собственницы и не собиралась позволять подобное еще кому-то. Потому свежую рубашку подавала ему сама и пуговицы на камзоле – ужин ожидался приватным, и принц не надел мундир – застегивала тоже сама. Кай не мешал ей, кажется, наслаждаясь процессом. – Тебе нужна гардеробная, – констатировал он наконец, когда она, вытащив рукава его белоснежной рубашки из-под обшлагов камзола, расправила на них кружева. – Мне не нужно ни единого помещения вне этой башни! – взглянув на него потемневшими глазами, промолвила Матушка. Аркей улыбнулся и зычно крикнул в сторону двери: – Войдите! Спустя пару минут створку открыл Кройсон, впустил первую горничную Сузон и шестерых девушек, несущих упакованное в чехол платье. Все семеро дружно, будто на показательных выступлениях, сделали книксен. Глазенки младших служанок от любопытства блестели, как у мышат, учуявших сыр. Бруни чуть не рассмеялась, так они были похожи на них! Заметив одобрение в глазах Туссианы, она и вовсе воспряла духом. Сузон аккуратно поставила рядом с ней малиновые туфельки с золотыми пряжками, а девушки принялись распаковывать платье. – Я подожду тебя в кабинете, – сказал принц и вышел. – Что пили, моя госпожа? – помогая Бруни раздеться, шепотом поинтересовалась Туссиана. – Так заметно? – расстроилась та. – Красивый румянец, – деликатно усмехнулась горничная. – Так что это было? – Гаракенское розовое. – Поднимите руки… Вот так… Оно, к счастью, легко выветривается! Катарина! Темноволосая девушка тут же отозвалась: – Да, госпожа Туссиана? – Сбегай к мэтру Жужину за букетиком разумицы. Такие мелкие цветочки, – она повернулась к Бруни, – нежно-розового цвета. Они подойдут к новому платью, а их аромат приведет вас в чувство. – Туссиана, что бы я без вас делала! – пробормотала Бруни. Горничная иронично блеснула глазами, однако ничего не ответила. Новое платье оказалось темно-малиновым, вышитым редкими золотыми звездами. Бруни в жизни не видела подобной роскоши! – После ужина вас будет ожидать мастер Артазель, – пояснила Сузон, зашнуровывая обновку. – Так туго? Нет? Вот и хорошо… Свои шедевры он шьет только по ночам, говорит, старческая бессонница суть движитель вдохновения! Так что ваше свадебное платье обещает быть чем-то выдающимся! – Только этого мне не хватало! – вздохнула Матушка, представив себя в белом, пышном и выдающемся – кочан капусты, а не невеста! * * * – «Твое участие в его судьбе вызовет слишком много любопытства и кривотолков»… Так Рейвин сказала тогда! – Редьярд снова выпил ласуровку, не чокаясь. А шут, слушая друга, позабыл о выпивке. Подпер подбородок длинными сплетенными пальцами, глядел с горечью. В год рождения Арка Дрюня еще не был королевским шутом. Просто приятелем, с которым весело проводить время в бесконечных попойках. Те попойки он прекрасно помнил, а вот о событиях, происходивших во дворце, слышал из уст Редьярда впервые. – И она была права, как, впрочем, и всегда! – вздохнул его величество и вдруг улыбнулся. – Рассудительная Рейвин… Порой мне не хватает ее мудрости, веришь, брат? – Верю! – улыбнулся в ответ тот и вновь разлил напиток. Королеву он помнил прекрасно. – За ее величество! Виват! – Виват! – согласился Редьярд. – А ведь были моменты, когда мне хотелось ее придушить! – Полагаю, у нее тоже были, – лукаво блеснул глазами Дрюня, – но ты продолжай исповедоваться, братец, я слушаю! * * * – Присядь, дорогая! Фирона послушно села. Раз Рейвин разрешила ей сесть в ее присутствии, значит, разговор пойдет серьезный. – Довольна ли ты службой Первой фрейлины королевы? – между тем принялась спрашивать королева. – Устраивает ли тебя жалованье, выделенные покои? Северянки не умели притворяться. Фирона поднялась, нервно комкая в руках платок. – Ваше величество, со мной вы можете быть откровенной! – воскликнула она. – К чему эти заходы издалека? Вы собрались отправить меня обратно в Узамор? Рейвин посмотрела на нее с изумлением. – Почему ты так решила, Фирона? Разве я слыву среди людей неблагодарной? Разве забываю тех, кто был рядом со мной в трудное время? Зрачки фрейлины расширились. Бледность будто присыпала мукой веснушки на некрасивом лице. – Вы хотите… – прошептала она. Быстро подойдя, королева взяла ее за руки. – Только если ты тоже захочешь этого, дорогая! Приданое, пышную свадьбу, все, что полагается, я обеспечу! Не смогу дать тебе только любви будущего мужа. Ее ты должна будешь добиться сама! Фирона молчала. – Ну же! – мягко произнесла Рейвин. Посмотрев в глаза королеве, фрейлина успела увидеть отголосок боли, давно знакомой обеим. Но все же спросила: – Кто он?