— Что? — Что нужно сделать, чтобы ты отсюда убрался? У тебя есть список желаний? Можно поделить на группы: во сколько обойдется второй этаж? По кельям или по людям? Условный Эмиль меньше Наташи с Васей? Кирилл растер руками лицо, опасаясь, что еще не проснулся. Он думал, Костик кинется к старцу, будет негодовать или давить на жалость, но вот такого бухгалтерского подхода не ожидал. — А что не весь монастырь? Отмахнулся. Не нужен ему монастырь. А кто именно нужен? Ради кого он согласен… Кирилл сжал кулаки, заставляя себя говорить спокойно. — Список, говоришь? Ну, запиши всех по мере значимости, обсудим. — А ты пока тоже примерный список составь, ну, чтобы я хоть приблизительно знал… — Чего ожидать? Такого стыда Кирилл не испытывал давненько. А этот сидел и смотрел на него светлым иноком, доверчиво сведя брови. Как в меме про колобка: ну как тебя, такого… Блядь. — Точно. — А что, ругаться и проклинать не будешь? Геенной грозить? — Могу. Могу даже поотбиваться, если это тебя заводит. Ты записывай, я потом изучу, обещаю. Костик слегка улыбался. Кирилл понял, что именно представляет, только наткнувшись на слишком понимающий взгляд. — Ты трезвый вообще? — Кирю… Кир, ты как-то не очень выглядишь. Может, водички? Кирилл хохотнул, и Костик согласно потупился. — Ок. Давай хоть окно открою. У тебя тут как в бане. Кошмары сниться начнут. Кошмары, угу. Наяву. А как еще это назвать? Кирилл был женат. Кирилл любил девушек. Кирилл пялился на задравшуюся футболку и глотал слюну. Ну почему, блядь? Почему именно сейчас, именно он? За что? Костик прикрутил батарею, с сомнением осмотрел Кирилла, подобрал телефон. — Ну, я пока пойду? Мы договорились? — Примерно. Кирилл-то точно договорился. Лет так на «от трех до семи» при удачливом адвокате. Да еще на чувство вины, которое ело поедом и толкало на глупости, и это не говоря о других чувствах. Да его не на больничный надо, а пинками из органов. Прав был тесть, абсолютно прав: «Кирюш, ты лох серебристый, эта служба не для тебя». Утром Кирилл проспал: откликнулся на молитву и рухнул снова. Глаза открылись, когда по коридору засновали с ведрами. Уборка шла вовсю, пришлось поспешно сдирать с кровати белье и тащить в цоколь. Даша устроила выговор за то, что не пришел на утреню, а на обратном пути на глаза попалось прекрасное: Александр прислонился к перилам и выставил ногу, а Костик присел и завязывал ему шнурок. — Ух ты! Это что же за композиция? Пророк на коленях? Что скажет паства? Костик вскочил и спрятал за спину руки, как ребенок, пойманный с ворованной шоколадкой: — Привет. Александр радостно улыбнулся: — Доброе утро. У меня спина болит, а тут шнурок развязался. — Ты в гости? Надолго? — До вечера. — Ладно, не буду задерживать, еще увидимся. — И повернулся к Костику: — Список жду. Тот неопределенно кивнул и пообещал: — В понедельник вечером. — Сашу туда впиши. — Обязательно. Улыбкой то, что перекосило лицо светлого инока, Кирилл бы и в страшном сне не назвал, но остановиться не мог. — Отдельной строкой. — Как скажешь. Александр, успевший подняться на пролет, позвал сверху: «Кость?», и Костик на секунду замешкался, словно ждал разрешения. Кирилл кивнул, отпуская, и побрел застилать постель. Само паскудное: ему нравилось; вот эта игра в хозяина положения, и измываться над беззащитным Костиком нравилось тоже. И то, что тот не может скрыть уязвимость, дает увидеть, где его пробивает, было так сладко. В пору действительно исповедаться: настолько гадкого нутра в себе Кирилл не подозревал. — Кирилл, можно вас на минутку? Вера Сергеевна снова подошла неслышно. Кирилл привычно утонул было в голубых омутах, но обнаружил, что они, хоть и хороши, не дотягивают до Костиковых ни голубизной, ни бездонностью, ни размером, хотя Верины были аккуратно подкрашены, а Костик с утра хлопал опухшими и красными от недосыпа глазами. — Да, Вера Сергеевна? — Не могли бы вы еще раз мне помочь? — Конечно. В комнате на первый взгляд все было на месте. Кирилл ждал, что скажет хозяйка, но она молчала. Зато постель была красноречиво разобрана, белела отглаженным чистым бельем. Если хочешь — пойми правильно, если нет, просто отвернись. — Кирилл? Он мог бы, конечно. И никакие сомнения ему бы не помешали. И даже то, что ее звали как бывшую — мало ли Вер на свете — но, глядя на призывно приоткрытые губы, он вспоминал другие, тоже узкие. Они с Костиком были в чем-то похожи — глаза, губы, тонкие носы, внимательный взгляд. Раньше бы Кирилл подумал, что хочет ее, теперь — что она напоминает… — Вера! Костик влетел и затормозил на пороге, рассматривая их, как внезапно вернувшийся муж. Вера повернулась к нему: — Что? — Я передумал! Она пожала плечами. — Кирилл, пожалуйста, помогите Костику отнести фоно к нему в комнату. Кирилл подхватил пианино, сдержал желание извиниться и подтолкнул Костика к выходу. Вера закрыла за ними дверь. В комнате за компом сидел Федор, а Костик так явно не хотел разговаривать, что Кирилл поставил пианино, куда показали, и ушел. Ничего, в одном доме долго бегать друг от друга не получится. За обедом Александр сидел рядом, а вот Костика нигде не было. — Где наш герой? — не сдержался Кирилл. — Кто? — Вы же все утро не разлеплялись, а теперь он куда делся? — А, Костик, — сообразил Александр. — Ему позвонили, пошел встречать. — Это кого? Ответ стал не нужен: в трапезную влетел Костик, таща за собой Дарью. — Здравствуйте.