– Получается, тебе светит прекрасная награда, – без тени насмешки ответил на это Трэш и вернулся к наболевшему: – Ну, а что там с умением? – Ты говорил, что можешь им управлять? – Да. – И каким способом? – уточнил знахарь. – Я сжимаю его. – Мысленно сжимаешь? – Не знаю как, но я это делаю не руками. – Ну так возьми то, чем ты это делаешь, ухвати этот маленький шарик и затащи его в большой. – Не понял? – напрягся Трэш. – Что ты не понял?! – чуть не взвыл знахарь. – Да пойми же ты, я ведь сам не знаю, что и как должно делаться. Но я знаю, что надо провести объединение. То, как у тебя устроено, – неправильно. Похоже на то, как у некоторых иммунных не проходит слияние. Оно само по себе должно получаться, при развитии умения, но у некоторых бывают сбои. Контузия не вовремя приключится, или по башке сильно врежут, или просто на ровном месте. И все ползут ко мне с глупыми вопросами! Вот им тоже самим надо себе вправлять умения. Знахарь только направить может в таком деле, сам он вряд ли что-то сделает. – Понял, – кивнул Трэш. – Сейчас попробую. Удивительное дело, но получилось сразу. С первой попытки. Так легко и естественно, будто он всю жизнь только тем и занимался, что вставлял светящийся шарик в такой же яркий мячик. Это до того естественно, что хоть бери и начинай костерить себя последними словами. За то, что без помощи не разобрался. – Я сделал это, – осклабился Трэш. – У меня получилось. – Ну да, это понятно. Хоть у тебя рожа и похожа на дверь сортирную, но видно, что сильно обрадовался. И чего тебе дальше надо от Лопуха? – Видишь ли… – замялся Трэш. – Дело в том, что я не всегда был таким. – А то я всегда руками вокруг тупых голов водил, – хмыкнул знахарь. – Все мы здесь когда-то были совсем не такими. Трэш продолжил еще более неуверенно: – А можно как-то исправить?.. Вернуть назад… Убрать то, что со мной сделали. Знахарь покачал головой: – Парень, да я понятия не имею, что с тобой делали. Ты весь какой-то ненормальный. Таких не бывает. Я ведь знахарь, я бы о таких знал. – Я не местный. Издалека пришел. – И какого ж тебе дома не сиделось? Вот там и спрашивай, как с тобой такое получилось. – Некоторые моменты я знаю, – сказал Трэш. – Но, к сожалению, не все. Так получилось, что я на несколько лет выпал из жизни. – Ну а я чем могу помочь? Мне подсказки нужны. Вот вроде той, когда ты про шарик с мячиком рассказывал. Я не понимаю, что с тобой сотворили. Мне надо знать все. До последней мелочи знать. Я почти уверен, что ты – случайность. Стечение много чего всякого в одном месте, в одно время. Трэшу не хотелось делиться деталями своей биографии, поэтому он попытался рассказать о себе с минимумом конкретики: – Я был обычным человеком. Потом попал сюда, в этот мир. И так получилось, что сразу принял черную жемчужину. Потом внешники ставили надо мной всякие эксперименты. Знаю точно, что вначале не давали живец. От этого я вроде бы переродился. Или случилось что-то, очень похожее на перерождение. Потом не знаю, что было. На несколько лет полностью из жизни выпал. Вроде как кормили только растительной пищей, мяса ни грамма ни разу не давали. И опыты всякие ставили. Однажды приложили электроды к затылку и подали высокое напряжение. Вроде электрошока устроили. Вот с того момента я и начал что-то понимать. Потом получилось сбежать от них. Долго бродил, пока сюда не добрался. Знахарь печально вздохнул: – Лучше бы ты к нам не добирался, от тебя сплошной геморрой. Мне то, что ты рассказал, вообще ни о чем не говорит. Но мне понятно, что Улей к тебе руку приложил свою. Крепко приложил. Что-то такое случилось или случалось, о чем ты сейчас не рассказал. – Я рассказал то, что знал, – возразил Трэш. – Тогда надо не тебя спрашивать, а тех, кто опыты над тобой проводил в те годы, о которых ты ничего не помнишь. Трэш медленно кивнул и проурчал Псу простой приказ: – Принеси большую бутылку, из которой я живец делаю. – Сделаем живца и съедим этого вонючку? – оживился лотерейщик. – Нет. Просто надо дать этой… этому человеку выпить немного. – Хорошо, если он от этого станет вкуснее, – радостно заявил Пес, удаляясь в сторону склада. Знахарь, покосившись на мучителя, вздохнул облегченно. У него даже плечи поникшие при этом расправились. Близость лотерейщика на Лопуха действовала резко угнетающе. Надо взять на заметку, что спонтанно родившаяся идея с «веселой клеткой» весьма эффективна. Мало ли, вдруг придется склонять к сотрудничеству других упрямцев. Трэш развернулся и уставился на юг. Туда, где за прочными стенами скрываются люди, у которых есть столь нужные ему знания. Уж они-то помнят наверняка, что именно происходило в потерянные годы. Для них это всего лишь эксперименты, а не пытки. И это открывает кое-какие перспективы. Дело в том, что всякая научная деятельность подразумевает строгую фиксацию. Все записано если не в памяти исполнителей, то в лабораторных журналах. Здесь у Трэша все нормализовалось. Жизнь налажена. У него есть прекрасная база с неиссякаемым запасом пищи. Есть возможность увеличивать и усиливать стаю. Есть знахарь, который поможет разобраться со старым умением и с новыми умениями, которые, возможно, появятся. Есть местные внешники, они теперь даже смотреть в сторону странного кваза побоятся. И есть то, что скрывается в нем. То, что не дает ему сидеть на месте, объедаться говядиной и не думать ни о чем серьезном. Он панически боится потерять разум, как уже потерял тело. Этот мир очень непрост. Кто знает, может, и существует какой-то выход. Если не искать, не найдешь. Разговор со знахарем – первый шаг поисков. Сколько еще придется сделать таких шагов? И приведут ли они к цели? Неизвестно. Трэш, не сводя взгляда с точки на юге, где красноватая синь предзакатных небес сливается с чернотой, зловеще ухмыльнулся. Люди, которые издевались над ним восемь долгих лет, еще не знают, что к ним собирается наведаться тот, кто доберется и до их памяти, и до их лабораторных журналов. Но скоро узнают. Конец второй книги