Я поняла, что кое-что забыла до этого. У меня был талант, что мог привести меня в Зимний форт. До своей смерти бабушка начинала учить меня навыкам травницы и целителя. В Тенепаде я часто помогала Фингалу в лазарете. Если эти особые силы будут тренировать в Зимнем форте, им понадобятся целители. Сердце колотилось, хотя я не шевелилась. Мы станем желанной парой — муж, сильный боец, что хочет стать Силовиком, и жена, знающая исцеление. Такое было возможно. Это могло сработать. Я буду в одном здании с Кельдеком. Могу оказаться в одной комнате с королевой Вардой. А могу застрять в лазарете и не пересечься с пленным добрым народцем. Может оказаться так, что я смогу лишь следить день за днем за ужасами, что будет творить этот новый Зовущий. Хватит, Нерин. Никакой вины, паники, ожидания худшего. Если я решила идти туда, нужно идти с уверенностью, что я смогу всего добиться, хоть риск и велик. Был еще один аргумент в пользу моего плана. Кельдек и его свита отправятся в Летний форт, когда потеплеет. И мой воин-муж, Силовик-новичок, пойдет с ними, а за ним — я. И я буду там, где Тали хотела бы меня видеть. Дыши, Нерин. Это ты сможешь. У тебя получится. Всю ночь я перебирала варианты, уснула перед рассветом, и мне приснился Флинт. Сон был нечетким. Он, казалось, смотрел из окна башни на юг. А потом был в темноте, его глаза были тенями на белом лице, нас разделяла решетка. Я протянула руку, и он прижал пальцы к прутьям, но, как бы я ни пыталась, я не могла дотянуться до него. Не могла коснуться. Я пыталась говорить, сказать, что все хорошо, что я рядом, но голоса не было. «Нерин, — сказал он. — Нерин, где ты? Я тебя не вижу, — а потом. — Слишком поздно». Я проснулась в слезах. Свет пробивался в щели меж ставен, было утро. Сильва и Крея были уже одеты. — Нерин, — Сильва села на край моей кровати. — Мы идем на утренний ритуал к камням. Пойдешь с нами? Она заметила, конечно. И она была мудрой. Лучше быть снаружи, на солнце и с друзьями, чем лежать здесь, пока голова полна ужасных мыслей. Я встала и потянулась за одеждой. — Жить одним днем, — прошептала Сильва, передав мне тунику. — Так я себе говорю. Быть смелой еще один день. Продержаться еще один день. Так проще, чем думать про весь месяц, время года, жизнь, — она помогла мне с юбкой. — И ты теперь плачешь из-за меня. — Ничего, — я вытерла слезы. — Плохой сон приснился, — я обулась и стянула волосы в узел. — Я готова. Калланские камни были хорошо защищены. Между ними и фермой росли кусты, что были готовы резать, царапать, вредить всем, кто здесь идет. Ежевика. Боярышник. Крапива. И это далеко не все растения здесь. Мы вышли на площадку, покрытую травой. И здесь были камни: девять лежало кругом, самый высокий был вдвое выше крупного мужчины, а маленькие доставали мне до плеча. Многие лежали так, словно спали. В свете утра их тени были длинными и серыми на траве за ними, напоминая мантии. Камни были старыми. Мох смягчал трещины, лишайники оставили лиловые, золотые и коричневые пятна на их поверхности. Вокруг была тишина, словно земля в этом защитном круге была отделена от обычного мира. Я шла с девушками, отвечала молитвам Сильвы, но в мыслях было белое лицо Флинта, его рука на прутьях, боль в голосе, когда он сказал: «Я тебя не вижу». Я напомнила себе, где я и что делаю, принялась дышать успокаивающе, как учила меня Карга. Я открыла сознание, сделала его пустым, готовая принять мудрость. Голос Сильвы, ясный и звонкий, отражался эхом в пении птиц в траве у древних камней. У нас были подношения: кувшин чистой воды, веточка розмарина и медовое печенье. Мы оставили это на каменной плите в центре круга. — Примите наши дары, Белая леди, — тихо сказала Сильва. — Мы приносим это вам с любовью и надеждой. Благословите эту землю своим присутствием. Пусть это место будет спокойным на нашей страдающей земле. Ритуал был завершен, и мы повернулись, чтобы уйти, но Крея вскрикнула. С самого высокого камня прилетел кроха, принялся летать вокруг головы Сильвы, крылышки мерцали в утреннем свете. Свирель был здесь, был в безопасности. Теперь была моя очередь вскрикивать, ведь за ним из-за камня появились двое других, один сиял серебром, другой — розовым, и они втроем танцевали, изображая над Сильвой корону. Мы покинули круг камней, а крохи улетели к своему укрытию, пропали из виду. Я снова плакала. Что со мной такое? Я провела рукой по щекам. — Нерин, — тихо сказала Сильва. — Плакать можно, — ее глаза тоже были мокрыми. — Мы сделали хорошее дело. Она была права. Мы совершили важное дело. Мы рисковали, но потому Белая леди осталась с нами. Она была жива и становилась сильнее. — Знаю, — может, было правильно плакать, пока я была среди друзей. В Зимнем форте плакать я не смогу. Я буду там сильной. Бесстрашной. Мне придется прогонять ужас, что охватывал меня лишь от мысли о грядущем. * * * Как только люди Фораса поняли, что я не передумаю, с ужасающей скоростью начали придумывать план. Форас был лидером, как и Тали, он понимал, что нужно сделать, и как это сделать. Он знал, как все осуществить. — Не так просто паре пройти в Зимний форт и сказать, что кто-то хочет быть Силовиком, — сказал он мне, когда мы сидели на совете на третий день моего пребывания здесь. С нами было немного мятежников, включая Бренна с темной бородой, который решил сопровождать меня. — Если у человека хорошие навыки сражения, то люди короля сразу спросят, как он пришел к ним, откуда он, почему ушел, почему до этого не хотел стать Силовиком. Я рос на ферме и узнал от братьев, что когда человек использует оружие, фермером ему уже не быть. Бренн может сказать, что он из-за границы Олбана, что его обучали в армии другого короля, но тогда ему нужен акцент, чтобы обмануть советников короля. Будет сложно все время это помнить. — К счастью, — вмешался Бренн, хитро глядя на меня, — у нас есть другая идея. Можно рассказать? — он посмотрел на Фораса. — Вперед. — Ты знаешь, что наш атаман, Гормал, поддерживает мятеж. Он выбрал опасный путь, и чем ближе лето, тем опаснее становится. И так для любого лидера, что решил поддержать нас на Собрании. Гормал уже озвучил свою стратегию своему заместителю, мы это знаем. И, наверное, рассказал и тем своим подчиненным, кто должен это знать. Его люди должны быть готовы. Но мы граничим с Эреваном из Скури, а тот верен королю. Гормал не может рисковать, нельзя, чтобы слова о его предательстве дошли до людей Эревана. Потому ему приходится допускать людей короля ездить по его земле и собирать новые силы для Кельдека. Ему нужно молчать, не привлекать внимания до лета. Но он может нам немного помочь. — Нельзя говорить Гормалу обо мне, — испуганно возразила я. — Это подвергнет риску все восстание! — Нам нужно лишь сказать ему, что нам нужна история для прикрытия, — спокойно сказал Бренн. — Он это обеспечить может. Его заместитель, наш друг, прикроет его, если нужно. Нас обеспечат вещами и оружием, что подойдут для истории. А история будет в том, что меня отпустил со службы Гормал, чтобы я смог исполнить свою мечту и стать Силовиком. Почему сейчас? Потому что я недавно женился, и мне нужно обеспечивать жену, которая, как оказалось, умелый целитель. Складно. Даже слишком. — А какой будет моя история? — спросила я. — Как только они увидят навыки Бренна, ты их интересовать не будешь, — сказала одна из женщин, Марнит. — Сделай своей родиной неизвестную часть Гленфаллоха, скажи, что тебя учила бабушка всему, что ты знаешь, и никто не станет задавать вопросы. Есть у них такая слабость. Полезная. — Как долго мы будем говорить с теми людьми и получать вещи и оружие? — спросила я. — Тебе не стоит пересекаться с той волшебной армией по пути на север, — сказал Форас. — Я отправил людей следить за ними. Они движутся в Зимний форт, но мы ждем подтверждения, что путь для вас чист. Мы хотим, чтобы Бренн сам предложил себя в Силовики, а не был забран в особые силы. Пока мы ждем, мы организуем прикрытие. Я кивнула, понимая, что в таких обстоятельствах это лучший план. — Если прилетит еще птица, когда я уйду, — сказала я, — я о посланнике Тали, то расскажете ей, что происходит, — Тали хотела отправить Горта без магических способов. Он мог уже быть в долине, ведь погода это уже позволяла. Но он не мог меня найти. И в Зимнем форте он меня искать не сможет. — У меня есть вопрос, — сказала Марнит. — В первый день, когда ты рассказывала о себе, ты сказала, что добрый народец тянет к тебе даже без зова. Ты рассказала, что кроха разрывался между тобой и другим Зовущим, чувствуя влияние обоих. Если это так, почему не проявить свое влияние на той армии? Почему они не ощутили твою магию? — Это не магия. Не моя магия. Зов идет из уже существующего. Из земли, воздуха, огня и воды. И из духа, что глубоко внутри. Может, они меня чувствовали, хотя я не звала. Но другой Зовущий был к ним ближе. А еще там были Силовики с железом, окружали их, — я видела неозвученные вопросы на лицах товарищей. — У нас есть лишь один шанс победить, и он на Собрании. Попав в форт, я не буду сражаться силой пленников с людьми короля. Я не буду проверять, сильнее мой дар или нет. Не раньше середины лета. Но я хочу, чтобы они знали, что они не одни. Что свобода близко, — я подумала о Шепоте, идущем в конце армии, его большие глаза были пустыми, на белых перьях алела кровь. Эана приведут к ним, в ряды испуганных юношей, и их с добрым народцем, большим и маленьким, сильным и слабым, заставят участвовать в этой жестокой и разрушительной игре. — Я хочу принести им надежду. * * * Все было готово: одежда и оружие, еда в дорогу, узелок целителя, что был больше и лучше, чем тот, с которым мы покинули Ульи. Мне немного изменили внешность, хотя вариантов было не много. Крея обрезала мне волосы до плеч и выкрасила в рыжевато-красный с помощью смеси из скорлупы грецкого ореха и сока свеклы. В Зимнем форте мне придется повторять процесс, когда начнет показываться натуральный цвет. Одежда на мне была из богатой ткани и была сшита лучше, чем то, что я носила раньше. Это соответствовало статусу Бренна у Гормала. Женщины из Калланских камней научили меня ходить как леди, показали, как заплетать волосы в гладкий пучок, чтобы не торчало ни прядки. Я училась приседать в реверансе. Я напоминала себе, что в Тенепаде не было слова невозможно. Люди Фораса сообщили, что путь чист, армия добралась до Зимнего форта и вошла в крепость, воины-фейри, юноши-фермеры и остальные. Бренн подозревал, что Силовикам придется превращать эту толпу в силу для боя. И время у них могло быть ограниченным, но они захотят такого человека, как Бренн, который уже был многому обучен, чтобы он хотя бы играл роль стража. Мне придавало сил спокойствие спутника. Но я не знала, понимал ли он, куда мы идем. — Ты когда-то бывал на Собрании? — спросила я в ночь перед тем, как мы собирались уйти. — Старался избегать, Нерин. Но я слышал достаточно. — Я тоже думала, что слышала. Отец рассказывал. Но ничего меня не готовило к этому. И… — Что? — До середины лета тебя могут попросить сделать то, что идет против всего, во что ты веришь. Ужасные и жестокие поступки. И тебе придется слушаться беспрекословно. — Знаю, — он говорил мягко, словно с ребенком. — Я годами в группе Фораса. Я думала о том, как годы двойной жизни сказались на Флинте. Тяжкий груз, что он нес каждый день, подавленный взгляд, что появлялся у него часто. Я не переставала думать про тот сон. — Ты еще этого не делал, — сказала я. — Это скажется. На нас обоих. Бренн серьезно посмотрел на меня, прищурив темные глаза на сильном бородатом лице. — Я знаю, что может ждать впереди. И тут пришел Форас с чем-то в руке. — Вам нужно это, — сказал он, передавая нам по маленькому свертку. — Ты знаешь правило, Нерин? — У меня есть свой, — сказала я. Болиголов, способ избежать пыток. Кодекс мятежника означал, что человек лучше убьет себя, чем выдаст секреты. — Принимать только в экстренных случаях. Кельдек использует теперь добрый народец, и твоя роль для нас еще важнее. Я должен сказать, хоть мы уже спорили много раз, что я не уверен, что ты делаешь правильный выбор. Даже с Бренном ты будешь уязвима при дворе. Я буду задерживать дыхание до самого Собрания, не зная, не помешал ли я стратегией нашему шансу на успех. Я выдавила улыбку. — Не ты помешал, Форас. А я. — Что ж, готовы? — его бодрый тон был фальшивым. «Жить одним днем, — вспомнила я слова Сильвы. — Быть смелой один день. Преодолевать один день». — Готовее некуда, — сказала я. * * * Следующим утром я пошла к камням с Сильвой, вдвоем, и я взяла барабан. Сильва произнесла молитву, и мы возложили свежие цветы к самому высокому камню. А потом Сильва отошла, и я села, скрестив ноги, на землю с барабаном в руках. День был прохладным, солнце скрывалось за облаками. Если птички и вылетали за едой в высокой траве, они это делали в тишине. Я сидела безмолвно. Не звала. В Зимнем форте мне придется скрывать дар. Мне нужно будет казаться обычной. Я буду девушкой, потрясенной тем, что оказалась при дворе короля. Но не испуганной, потому что это привлечет внимание. И какая бы девушка не боялась бы не так поставить там ногу? Я видела, как король и королева обходятся с теми, кто ошибался, хоть ошибки и были мелкими. Через какое-то время я прошептала в барабан. — Вы здесь? Я пришла попрощаться. Времени было мало. Путь был чист, и Форас хотел, чтобы мы уходили как можно скорее. Мы будем не идти, а ехать. Точнее, ехать будет Бренн, а я — сидеть сзади. За два дня мы должны были добраться до Зимнего форта. Я увидела, как Сильва вдруг вскинула голову, и через миг три — нет, четыре — крохи вылетели и опустились двое мне на руку, а двое — на волосы. Я не надеялась, что Леди заговорит со мной в Калланских камнях, ведь крох было так мало, и не было закрытого места для ее голоса. Но я смотрела, как появились еще крохи, устроились на моей руке у барабана. Свирель изобразил, как лежит на моей ладони, прислонив голову к коже барабана, а потом сел с удивленной и радостной улыбкой. Я улыбнулась в ответ. Я подняла барабан и поднесла к уху, стараясь не потревожить крох. Я медленно дышала и ждала. И голос пришел, слабый, но точно ее.