Флинт был не единственным Силовиком, которого вызвали в тот день, но остался только он. Кельдек не знал, как отразилась на людях битва Дувака и Буана, все Силовики, даже порабощенные, замолкали, когда кто-то говорил об этом. По возвращению в Летний форт Флинт видел, как люди по одному или по двое ходят к месту, где повесился Буан после боя. Там всегда кто-то стоял и молчал, словно поддерживал тень Буана в том, что выбора у него не было. Каждый Силовик видел в тот день, что он убил товарища так быстро, как только мог. Он справился с этим, и его товарищи простили ему это деяние. Но Буан не смог простить себя. Что-то изменилось в людях в тот день, не только в отряде Котика, откуда были те двое, но и среди большинства остальных. Это затронуло даже лидеров отрядов, Флинт чувствовал это на совете перед тем, как покинул Зимний форт, когда Абхан, что служил очень много лет, поддержал его предложение не убивать добрый народец. Может, перемены эти продержатся недолго. Но пока он был рад им. Если так он сможет убедить своих людей, что с добрым народцем можно говорить, его можно слушать, сделать союзником, то это к лучшему. В его голове появлялся план, что мог позволить ему работать на короля, но и готовиться к мятежу. И для этого ему нужно было оставаться на шаг впереди Бридиана. Он был потрясен, увидев Нерин в Летнем форте, хотя, к его облегчению, у нее была убедительная история для прикрытия. Она не покидала его мысли, что бы он ни делал. Он верил, что она поддержала бы его план. Жаль, он не мог рассказать ей, но ее прибытие сюда уже было риском, да и его дела не позволяли им пересечься. Он мог придумать причину, чтобы прийти в лазарет, но не стал, ведь даже если бы они хорошо скрывали правду, кто-то мог понять, что между ними что-то есть. Он не понимал лишь, зачем Нерин сделала такой опасный шаг так рано и с одним спутником. Тали такой план одобрить не могла. Но он давно не связывался с ней. Может, ситуация изменилась. Для своего плана он воспользовался временем ужина. Бридиан и Эстен всегда ели в относительной роскоши крепости. Отряд Оленя ужинал в комнатах Силовиков, вход оттуда был со стороны тренировочного поля. Добрый народец под опекой Флинта мог готовить себе еду, слуги приносили им продукты и хворост для костра. Они ужинали в лагере. Эстен так уставал от ежедневной работы, и Флинт решил, что Эстен покинет крепость после ужина только в крайней необходимости, если другие справиться не смогут. Бридиан мог прийти внезапно, но обычно он был рядом с Эстеном. И это привело к идее Сумеречных советов. Первые несколько вечеров он приходил один без железа. Привычная команда из отряда Волка охраняла лагерь. Пока Эстен спал, управлять нужно было с помощью железа, хоть это и было жестоко. Но если бы он приказал отряду Волка отложить мечи и ножи, то пленники могли одолеть людей и сбежать раньше, чем прибыло бы подкрепление. Массовый побег не привел бы ни к чему хорошему. Это могло привести к тому, что их с Роаном бросили бы за решетку или казнили. И с Эстеном король мог просто собрать новую армию доброго народца. Его план был сложнее. Если он сработает, а он надеялся, что поможет присутствие Нерин в Летнем форте, то ужасный поступок Эстена удастся перевернуть на голову, и призвать пленников не для демонстрации мощи, а как часть восстания. Возможно ли это? Он не знал точно, но Шалфей уже дважды сама говорила с ним. Он должен попробовать. Приходя в лагерь, он приказывал людям отряда Волка отойти подальше, надеясь, что это уменьшит неудобства, что причиняло железо даже самым сильным из этого народца. Это не могло обеспечить ему мгновенное доверие доброго народца, он этого и не ждал. Но он приносил еду каждый день и ждал, что его пригласят к костру. Он говорил с ними, как с ребятами из своего отряда, спрашивал, как прошел день, как они себя чувствовали, подходит ли им еда. Многие пленники были в плохом состоянии, у них были повреждены или тела, или разум из-за постоянного влияния железа. А те, что могли отвечать, или рычали, или плевали, или бросали в него камнями. Но шли дни, он не сдавался, и они начинали кивать ему, когда он приходил к ним. На седьмой вечер существо, похожее на сову, пошло за ним, когда он пересекал открытые земли от тренировочного поля. — Времени мало, — сказало ему создание. — И я назову свое имя. Я Шепот. И я с Севера. А это южники, у них неплохое сопротивление железу, иначе они так долго не продержались бы. Но даже южники не могут столько терпеть. Еще три или четыре дня, и они падут жертвами разрушительной силы железа. Твой король хочет армию мертвецов? — Спасибо, что заговорил со мной, Шепот. Как ты уже знаешь, я Оуэн Быстрый меч. — Айе, это одно из твоих имен. Флинт посмотрел на него. Они замерли. — У меня есть вопрос, — сказал Флинт, понизив голос, хотя никого из отряда Волка рядом не было. — Я мало понимаю в том, как Зовущий использует свой дар, но вижу, как на всех вас влияет Эстен. Он заставляет вас действовать против вашей воли, — он смотрел в большие совиные глаза, желая, чтобы они могли поговорить начистоту. Но каждый из народца мог притвориться союзником, а потом доложить все Бридиану. — Айе, — сказал Шепот, — Зовущий способен на это. Но ты упомянул вопрос. Но не задал его. Он понизил голос еще сильнее. — Когда Зовущий спит ночью, вы свободны от его силы? Шепот промолчал, но слегка склонил голову. — А остальные? Они могли бы убежать, если бы стражей или железа не было? — Я не могу говорить за южников. У них свои правила. — Ты можешь озвучить догадку. — Железо удерживает их, айе. Среди них есть воины, что могут одолеть ваших стражей, если бы железа было меньше. Но… все мы боимся Зовущего. Ты видел, что он умеет делать. Он может превратить тело в студень, пронзая болью. И если мы восстанем, он тут же придет или позовет из-за тех стен и снова окутает нас ужасом. Когда он делает это… это боль худшего кошмара. Кожу словно понемногу срезают, словно жарят на костре медленно и до смерти. А голова готова разлететься на кусочки. И хотя он сейчас в здании, угроза сильна, и даже самые смелые из них послушны, — Шепот замолчал и окинул взглядом лагерь. — Но ты не послушен. Ты говоришь то, что может привести тебя к беде. — Айе. — Значит, даже с такой угрозой ты можешь думать и действовать сам. Почему ты не улетишь над головами моих стражей, чтобы они не достали оружием? Шепот помрачнел еще сильнее. — Со мной немного сложнее. Я могу, айе. Но не стану. У меня есть долг, знаешь? — Перед южниками? — это было маловероятно, судя по тому, что он слышал о добром народце. Шепот мог намекать, что он союзник? Часть мятежа? — Долг куда больше, чем этот, хлопец. Насчет того, что я могу говорить то, что думаю, то так не было, когда Зовущий впервые подавил нас. Я какое-то время был потерян. Но что-то изменилось. Я начал чувствовать это, когда ты вел нас вдоль озера. Кто-то был близко. Она теперь в Летнем форте. Друг, с которым меня разделили. Та, чей голос я слышу, даже когда она не говорит. Она близко, и мой разум прояснился. Но остальные не так открыты ей, они гибнут. Но… если бы она позвала, может, они бы услышали. Сердце Флинта колотилось. Нерин. Шепот говорил о Нерин. — Не говори об этом остальным, — сказал он. — Иначе угроза нависнет и над ней. — Не говори мне об этом, хлопец. Я не дурак, — пауза, они смотрели друг на друга. — Есть у меня догадка, если ты хочешь послушать. — Хочу, — Флинт присел, чтобы быть ближе к Шепоту. — Если хочешь что-то от южников, не проси прямо об услуге. Предложи им сделку. Еда и хворост, отсутствие каменных стен — это первый шаг, айе. Они знают, что это сделал ты, и это доброе дело позволяет тебе ходить среди них, а не оказаться без головы после нападения тех троих увальней. Ищете воинов? Уверяю, они показали лишь толику силы, и Зовущий не заставит их выдать больше. — Ясно. Предложить им что-то. Но чего они хотят? Я не могу отправить их домой, — если он спросит у них, они потребуют свободы. Но он не мог пока что дать им это. — Свобода для них — погибнуть от железа раньше, чем ваш король их использует, сотрудничать с ними сложно. И мало шансов сделать это, не раскрыв секреты. Но я могу сказать, с кем вести переговоры. — С тремя, о которых ты говорил? — Сначала с ними. Лидеры среди их кланов. Они не стали бы союзниками, но их сплотило несчастье. Созови совет, сделай его официальным, даже если будете лишь ты и они, если у тебя нет других людей, что не боятся показать свое мнение. — И нужно проводить совет в сумерках или позже. — Пока Зовущий спит, айе? И его опекун. Флинт кивнул. В лагере на них смотрели многие, он не видел стражей из отряда Волка в тенях от огня, но представлял, что и они смотрят и удивляются. Ему нужно заканчивать разговор. — Спасибо, — прошептал он. — Если это поможет, уверяю, что твой друг в порядке. Но я не могу поговорить с ней. И у меня есть еще вопрос для тебя. — Айе? — Эстен. Управляет южниками и тобой, угрожая использовать тот болезненный зов. Если он или его опекун узнают, что мы говорили так долго, не узнает ли он от тебя все, о чем мы беседовали, используя этот зов? — Могу спросить это же у тебя, — сказал Шепот. — Здесь много твоих стражей, и они точно удивлены, что мы долго говорим. — Силовики докладывают лидерам отрядов, а не советникам. Я лидер отряда. Эти люди выбирались осторожно, они уважают мой способ решать дела, они разделяют мой взгляд, что подготовка воинов — не дело советника или Зовущего. Я доверяю им, но если они подведу, я готов к тому, что последует. — Почему я не удивлен? — в совиных глазах отражалась улыбка. — А я, если так все будет, сделаю так, как ты предложил: улечу. Не расскажу. Клянусь. Флинт кивнул. — Идем, — сказал Шепот, — поговорим с теми великанами. Эта встреча стала первым Сумеречным собранием. Стражи из отряда Волка были далеко и ничего не слышали, а он потом сказал им, что он старался наладить отношения, чтобы обучение шло проще, и это было правдой. Шепот помогал, и он говорил с тремя великанами, напоминавшими людей, но с некоторыми отличиями. Кожа одного мерцала огоньками, звали его Ожогом. У другого были нормальные глаза, нос и рот, но на лице, похожем на камень с трещинами и дырами, откуда порой вылетал пар, и его звали Испарением. Ноги третьего напоминали лапы большой птицы с когтями, похожими на лезвие косы, на голове вместо волос были алые перья. Его звали Блеском. Каждый из них был бесстрашен в бою, мог убить человека. И потому их Эстен контролировал сильнее всего, и они не были рады Флинту. И только присутствие Шепота не давало им сжечь или разорвать его без лишних разговоров. Зная, что другого шанса может не быть, он объяснил им ситуацию, а потом озвучил предложение. Он рассказал, что король не спешит отправлять их в бой, что он хочет показать их силу на Собрании, показать навыки людей и волшебных воинов в бою против друг друга. Он не сомневался, что такое случится, ведь все были готовы работать вместе. — После того, что с нами сделали, — прорычал Испарение, — с чего нам хотеть работать с вами? Ты не заметил, что привели нас сюда против нашей воли? Нас заставили не вмешиваться, пока крох пытали и убивали. Нас окружили железом, насмехались, пока малыши сходили с ума. С чего нам тебе верить? — Потому что я здесь, вне стен, — тихо сказал Флинт. — Потому что я пришел один, без оружия, зная, что вы можете меня убить. Потому что иначе все продолжится так, пока не погибнет еще больше ваших товарищей. Потому что у меня есть предложение. — О, айе? — Ожог не скрывал недоверия. Он скрестил большие руки. — И что же ты предложишь? Больше еды, пока мы смотрим, как наши умирают от злых чар Зовущего? Погладите по голове и отведете к королю? — он говорил так, словно на языке был яд. — Дайте ему объяснить, — сказал Шепот. Он не боялся этих великанов. — За сотрудничество сильных, способных сражаться и противостоять железу, я освобожу слабых. Я прикажу стражам дать им сбежать ночью, отыскать путь домой. Мы сделаем это за несколько ночей, чтобы уменьшение количества не бросалось в глаза. Тишина. Они были удивлены. — План звучит неплохо, — сказал Испарение. — А что с остальными? Не жди, что мы поверим, что ваш король посмотрит на нас на вашем Собрании, а потом поблагодарит, бросит пару монеток и отпустит. Становилось опасно. — Как бы я заставил вас поверить в то, что сам не считаю возможным? — сказал Флинт. — Я прошу о сотрудничестве до дня, когда вас попросят показать себя на Собрании. Мы отрепетируем постановку боя, все будет подготовлено заранее. С вами будут биться юноши, что почти не умеют сражаться, они будут в Летнем форте к концу месяца, и мы будем учить вас вместе. Когда мы выступим перед королем на Собрании, там будет и Зовущий. Тут я ничего поделать не могу. Но… — Скажи уже! Флинт посмотрел на Шепота. — Он хочет сказать, — продолжил Шепот, — что это нужно скрывать, ясно? Вы видели человека, что присматривает за Зовущим, все видели его взгляд. Он не обрадуется, узнав, что с каждой ночью нас становится все меньше, но трупов нет, айе? — он посмотрел на Флинт, тот кивнул, потрясенный пониманием крохи. — План никто не должен знать. Я не верю, что тот человек станет с нами говорить, но если станет, мы — глухи и немы. — А Зовущий, проклятье на его злое сердце? Если он прикажет, нам придется рассказать. — Насчет этого, — сказал Шепот, глядя на Ожога. — Вы могли ощутить, что со временем хватка Зовущего стала ослабевать. И вы можете бороться с этим. — О, айе? — Ожог недоверчиво смотрел на него. — Айе, — сказал шепот. — Это правда. Откройте себя переменам, попробуйте ощутить. Я не могу сказать больше. Разговор подходил опасно близко. — Вы можете пообещать, что будете молчать, пока сможете? — спросил Флинт. — Не только о плане, но и обо мне?