– Угу. Вкусный ты варишь кофе, кстати, – ответил Архипов, смакуя последний глоток. – Расскажи мне, что удалось выяснить. Он отставил кофейную чашку и внимательно посмотрел на жену. – Опа! Никак опять мою любимую попросили помочь, – догадался Руслан. – Почему сразу попросили? Мне нравится этот актёр. Выразительное лицо, благородные роли, – попыталась возразить Клептоманка. – Ты даже телевизор не смотришь, а он, в основном, в сериалах снимается. Какой тут любимый актёр?! Ты пытаешься запудрить мне мозги, дорогая, – сказал Архипов и с укором склонил голову в бок. – Ну, ладно, ладно. Раскусил ты меня. Приходила Алёнка, плакала, закрывала лицо руками, ты же её знаешь. В общем, я обещала ей помочь. – Как?! – Найти настоящего убийцу. Как ещё?! – Регина, ты ждёшь нашего первенца. Какие к чертям собачьим убийцы?! Регина надула губы и пошла мыть посуду. Она сама не поняла, почему в чашку закапало, а лицо стало влажным. Ручейки слёз полились сами собой. "Каррр!" Ворон подлетел, подволакивая сломанное крыло, и сел на раковину. "Скажи ему про медицинский центррр! Что ты болото ррразводишь? Горррмоны выплескиваются что ли"? – Ну и что там Григорий тебе советует? – спросил Архипов, отрываясь от смартфона. Руслан знал, что его жена понимает домашнюю птицу и иногда разговаривает с ней. Они секретничали даже в его присутствии. – Ничего, – ответила Ростоцкая дрогнувшим голосом. – Подожди, подожди, ты что плачешь? Архипов встал и подошёл к Регине. Развернул её к себе, выгнулся, пытаясь поймать её взгляд – она его прятала. – Стыдно плакать по пустякам, – сказал Руслан и прижал её к себе. Она положила голову ему на плечо. Он гладил её по спине и распущенным чёрным волосам. Руслану они очень нравились – мягкие, шелковистые, с небольшой волной. И тут Регина разрыдалась. – Алёнка обещала устроить меня в перинатальный центр "Мать и дитя" и оформить контракт на программу "Комфортные роды". Знаешь, какие там врачи? – спросила она, всхлипывая. – Самые лучшие в области, – ответил Архипов, продолжая гладить волосы. – Вот. А у меня угроза. И вообще, я – старородящая-я-я-я, – рыдала беременная. – Ну, ну, успокойся. Ты для меня всегда будешь молодой. Руслан продолжал гладить. – Не плачь. Хорошо, я тебя беру в расследование и допускаю к материалам дела. "Уррра!" – закаркал Гриша, прыгая на столешнице. – Спасибо! – сказала Ростоцкая, оторвав голову от плеча мужа. Слёзы мгновенно высохли. Глаза засияли. Только покрасневший нос выдавал недавнюю истерику. – Но с одним условием, – добавил Архипов с серьёзным видом. "С каким?" – С каким? – одновременно с вороном спросила Ростоцкая и немного отодвинулась от мужа. – Давай заключим договор. Если у нас родится мальчик, то его называешь ты, а девочку назову я. – Хорошо. Договорились, – после небольшой паузы ответила Регина. – А как ты назовёшь девочку? – Алла, – ответил Архипов и вышел из кухни. "Будет как попугай". – Это ещё почему? – спросила Ростоцкая, возвращаясь к недомытой посуде. "Алла Руслановна Архипова. Сокращено – АРА". – А, понятно. Я всё-таки думаю, что будет мальчик. "Лишь бы здоровый". – Точно! В салоне автомобиля по дороге на работу Архипов рассказал, что удалось выяснить. – Докладываю. Лев Амурский родился в Старграде в одна тысяча девятьсот девяносто втором году. В нашей школе, кстати, учился. Только вряд ли ты его помнишь. – Не помню. – Потому что он был лет на восемь нас моложе. Снимался в дешёвых сериалах. Известность приобрел после роли в фантастическом боевике. Этой весной ему предложили роль героя-земляка в патриотическом фильме, и Лев приехал в Старград. Вчера утром таксист нашёл его труп с ножевыми ранениями в кустах у дома, где проживал Амурский. Пока всё. Архипов высадил жену у архива, поцеловал, взял с неё обещание не расстраиваться из-за пустяков и уехал. Ах, впрочем, может беременным полезно иногда выпускать лишнюю влагу из организма? Регина пришла на работу, поздоровалась и первым делом включила компьютер – работы сегодня непочатый край. Села и чуть не захлебнулась слюной. С круглого столика доносились немыслимые ароматы. Зинаида Ивановна принесла домашнее печенье. Ореховое. Рассыпчатое. Тающее во рту. – Нет! Это невыносимо вкусно. Зинаида Ивановна, Вы меня раскормите, и я превращусь в слона, – упрекнула Ростоцкая, уплетая третье печенье подряд. – Ничего, ничего. Ты же за двоих теперь ешь. Родишь, набегаешься с малышом, схуднёшь. Будешь опять как тростиночка, – сказала Глушко, отпивая горячий чай и прищуриваясь от пара, исходящего из чашки. – Слышали, Льва Амурского убили? – спросила Регина. – Знаете такого актёра? – Кто же его не знает? Тоже мне новость. Весь Старград гудит как полный улей. Такой лапочка был. Красунчик. Эх, была бы я помоложе, давно бы его охомутала. Регина улыбнулась самоуверенности коллеги. Красавицей Глушко трудно было назвать, тем более сейчас, когда она в возрасте и сильно располнела. Всё-таки кулинарные способности напрямую отражаются на фигуре. Надо принять во внимание! Но вот её обаяние, чувство юмора, вечный позитив и бронебойная харизма могли сломить любое сопротивление. – А про семью его что-нибудь слышали? – на всякий случай спросила Регина, раздумывая брать ли ей четвёртое печенье. – Батько его частенько в администрации города ошивался. Там его иногда Зинаида и встречала. Видный мужчина, предприниматель. Товар ширпотребный возил что ли. Не помню. А мати Лёвкина при товаре этом была. – На рынке продавала? – уточнила Ростоцкая, доедая печенье. – Ага. Торговала, значит. Хата у них – полная чаша была. Гостей со всех волостей собирали. Столы ломились от харчей, от деликатесов. А в девяностых с продуктами плохо было, если помнишь. – Помню, да. Кризис случился, инфляция. – Да, да. Так вот. Мати Лёвкина, добрая душа, помогала, кто что попросит. Делилась. У соседки сын захворал, так она ему на лекарства и на операцию денег дала, не поскупилась. Братья, сёстры, племянники, десятая вода на киселе – все у Амурских столовались, с протянутой рукой как в банк ходили. И что ты думаешь? – Что? – Когда родителей в машине взорвали, говорят, что конкуренты расправились, ни одна тварь сиротам не помогла. Все отвернулись. – Не может быть! А как же братья, родня как же? – удивилась Регина. – Эти братья первые добро из магазинов растаскивали. Друзья, так называемые, дом стороной обходили. Только одна бедная соседка ходила к сиротам, то супом накормит, то дровами поделится. Так и выкарабкались. Дивчина старшая – Лизой кличут, зараз пошла работать в больницу, санитаркой, кажись, а хлопец – Лев Амурский, доучился в школе и в Москву уехал. На актёра, вишь, выучился. – Печальная история, – сказала Ростоцкая, встала из-за стола, убрала за собой посуду и пошла работать. Печенье ей больше не хотелось. * * * Архипов посмотрел на санитара с равнодушно-пропитым лицом. Почему он не мёрзнет? Привык, наверно. Руслан передёрнул плечами и пожалел, что не взял с собой пиджак. Июньская жара не проникала в морг. Под тонкой голубой рубашкой следователь покрылся мурашками. – Да. Это он, – сказала женщина слегка за тридцать, погладила посиневшую руку лежавшего на железном столе мужчины и отвернулась к кафельной стене. Мышиный хвостик – волосы невнятного цвета, перехваченные резинкой, затрясся. Женщина заплакала. Архипов тоже хотел плакать. Его выворачивало от тошнотворного запаха. Он, конечно, не кисейная барышня, но походы в морг его не радовали. Ни виды мёртвых, иногда растерзанных людей, ни холод, пробирающий до костей, а именно этот едва уловимый запах смерти заставлял его желудок сворачиваться в клубок. Зачем он вообще пошёл в полицию с таким желудком?