У него едва не разрывалось сердце, он не мог перевести дух, но все было неважно. Когда Доран добрался до основания шеи Солары, то оттянул ее воротник и прикусил плоть. От этого одна половина нервных окончаний переместилась в язык, а вторая – в уши, потому что все ниже пояса вдруг онемело. Зато от тихих стонов и вздохов Солары у него просто звезды перед глазами плясали. – Доран, – прошептала она. Он посмотрел на ее губы и вдруг понял, что ни разу еще их не целовал – хотя неделями об этом фантазировал. Однако когда попытался воплотить мечту в жизнь, то ничего не почувствовал. Ни соприкосновения кожи, ни ласки языков, ни трепета. Словно у дантиста под наркозом. Похоже, Солара тоже ощутила невидимый барьер, потому что отвернула лицо и выдохнула: – Не получается. Я тебя не чувствую. – Я тебя тоже. – Доран перенес вес на один локоть и попытался отдышаться. – Губы онемели. Кожа. Все. Солара пихнула его в грудь, и он улегся на траву. Когда оба немного успокоились, то еще долго лежали бок о бок, хихикали или приказывали лунам остановиться. Доран уже хотел сказать, мол, эти грибы лучший анестетик, чем настоящий наркоз, когда его вдруг осенило. Он резко сел: – Я знаю, что хочу на память. – Ну? Доран взял Солару за руку и погладил пальцем нежную кожу: – Давай сделаем одинаковые татуировки, чтобы никогда, никогда не забыть этот день. – Отличная мысль! – восхищенно ахнула она. – Правда? Так ты пойдешь со мной? – Проснитесь и пойте, чокнутые детишки. Кто-то пнул ногу Дорана. Ему не надо было открывать глаза, чтобы понять – солнце уже встало. Оно прожигало мозг прямо сквозь сомкнутые веки. Голова болезненно пульсировала. Доран со стоном перекатился на бок и сжал виски. Руки укололись обо что-то сухое. Он приоткрыл глаза и обнаружил, что лежит на коричневой траве. Траве? – Выглядишь паршиво, – сообщил голос, очень похожий на Кейна. – Ну хотя бы вы не валяетесь голышом на лужайке Первого пресвитерианского прихода. Такого вам бы не простили. – Точно, – прибавила Кассия. – Могу подтвердить. – Капитан поручил притащить ваши пьяные задницы на борт – его слова, не мои, – продолжил Кейн. – Мы должны были отправиться час назад. Доран рывком сел, хотя половина мышц протестующе взвыла. – Мы не пьяные, – просипел он сухим горлом. Проклятье, как же хотелось пить. Доран оглянулся и увидел, что Солара лежит у стены амбара и массирует лоб рукой с почему-то перевязанным запястьем. При виде бандажа в памяти вдруг всплыли все подробности ночи. И даже не глядя на свою руку, Доран знал – она тоже замотана. И кожа больше не немела. На самом деле она горела огнем. – О нет, – простонал он. – Что мы натворили? Риторический вопрос. Доран помнил каждое слово, каждый смешок, каждое неловкое обжимание, а главное – перепачканную чернилами иглу, которая позаботилась о том, чтобы они уж точно об этом всем не забыли. Он хотел получить сувенир – вот и получил, в виде четырех старинных пиратских мечей, образующих восьмерку. Символ Братства изгоев. Ну и как объяснить это тем, кто носит его по праву? Солара прижала ладонь к глазам: – Пожалуйста, скажи, что все это сон. Что нас не разрисовывал вышедший на пенсию бухгалтер, который месяц ходил на курсы боди-арта. – Затем глянула под край повязки и всхлипнула. – Нет. Не сон. – Я бы спросила, что вы делали, но уже и так знаю, – с улыбкой заявила Кассия и нагнулась рассмотреть шею Солары. – Да вы животные! Кейн рассмеялся и ткнул подругу локтем: – В тихом омуте. Доран встретился взглядом с Соларой, затем посмотрел на ее шею и побледнел. Сплошные засосы. Она его убьет, когда увидит себя в зеркало. – Прости, – произнес он, но тут вспомнил, как гриб перепаял ему мозг и подарил своего рода слуховой оргазм. Все это казалось настолько нелепым, что Доран невольно рассмеялся. – Не ставил девушкам засосы класса с седьмого, – выдавил он сквозь смех. Лицо Солары цветом почти сравнялось с шеей. – С тебя визит к специалисту, который сведет татуировку, – заявила она, вставая. – А это, – указала между ними, – больше никогда не повторится. Затем умчалась прочь в сопровождении Кассии, которая явно изо всех сил старалась не расхохотаться. Доран еще смеялся, но понимал: это ненадолго. Судя по спазмам в животе, вскоре ему предстоит визит к безжалостному фаянсовому богу. Кейн сочувственно поморщился и подал ему руку: – Я уже такое слышал. В прошлом году, после фестиваля адских ягод. – Она меня простит, – заверил Доран, принимая помощь. – Со временем. Кейн со смехом вздернул его на ноги: – Ага, я тоже так думал. – И похлопал Дорана по плечу. – Удачи. Она тебе точно понадобится. Глава 22 Засосы исчезли уже через неделю, но подколки членов команды походили на вонь сгоревшей каши – черта с два отделаешься. – О, ты сегодня без шарфа? – заметил капитан, указывая на шею Солары. – Похоже, наконец победила насморк. – Вряд ли у нее был насморк, – задумчиво произнес Ренни. – Держу пари, это скорее пылесосная простуда. – Ой, я о ней слышала, – подхватила Кассия. – От нее же такая сыпь, похожая на засосы, да? Жутко заразная, особенно в сочетании с симпатичными парнями и кристаллайном? Ренни кивнул: – Она самая. Та еще гадость. Может привести к серьезной лихорадке. В попытке скрыть раздражение Солара уткнулась в тарелку. Если вскоре насмешки не прекратятся, можно всерьез задуматься о том, чтобы поднять бунт при помощи недавно обретенного шокера. Ибо нельзя бесконечно давить на девушку. Капитан хмыкнул и кивнул Дорану: – А ты готов после ужина явиться на мостик с докладом? Или чувствуешь первые симптомы лихорадки?