Дюшка ткнул меня в бок. Странная девушка, на самом деле странная. Просто ведь все, надо сказать, что отец послал, всего и делов-то. А старшеклассникам да пэтэушникам и так продают. Правда, она на старшеклассницу не очень похожа, как и на пэтэушницу. Слишком… – Курю? – спросила девушка с непониманием. Продавщица Лидия поглядела на меня в поисках сочувствия. Я вздохнул. Дюшка хихикнул. Дурацкая ситуация. – Мне нужна пачка сигарет, – в третий раз повторила девушка. Уже как-то нервно. Из склада показалась молоденькая продавщица с моей бутылкой масла, мутного, богатого витаминами, очень хорошо от глаз помогает. – Каких тебе сигарет? – тоже нервно спросила Лидия. – Я же говорю, «Шипка», «Рейс»… Дюшка злорадно улыбнулся, он любил скандалы. А мне скандалы не нравились. – Пачку… сигарет… – девушка сунула руку в карман штанов и достала деньги. Она протянула Лидии деньги на ладони. Сразу много мятых засаленных рублей, а еще трешку. Бумажные деньги, а протянула их как мелочь. Продавщица Лидия покачала головой. Молоденькая продавщица поставила масло на весы, поглядела на девушку с сочувствием. – Девочка, какие сигареты твой папа курит? – спросила она с расстановкой, точно обращалась к пятилетнему малышу. – Какие именно? Девушка растерялась. И положила горсть мятых бумажек в миску для сдачи. – «Шипку», – сказал я. – Ее папа курит «Шипку». Лидия посмотрела на меня. «Шипку» мой отец курил, всегда меня за ней посылал. – Ну, так бы сразу и сказала, – с облегчением выдохнула Лидия. – Тебе сколько? Блок, что ли, сразу? – Пачку, – повторила девушка. – Пачку так пачку. Лидия положила перед девушкой пачку «Шипки», щелкнула на счетах. – Еще чего? – Хлеб. Лидия указала на хлебную полку. Девушка подошла и взяла первую попавшуюся буханку. Тоже неправильно, хлеб так никто днем не покупает. Надо сначала вилкой пощупать – не черствый ли? Утром, когда только привезли, можно смело брать, а сейчас нет, наверняка Лидия к утренним остаткам еще вчерашних добавила. Так что лучше щупать. Наверное, все-таки из города. Из большого, где хлеб часто привозят. – Буханка черного, – Лидия щелкнула счетами. – Еще… В магазин вошел мелкий пацан с рюкзаком. Было ему лет десять, рюкзак выглядел гораздо старше, мелкий поглядел на свисающие с потолка липкие ленты, усеянные мухами, и хихикнул. Одет в куртку. Вроде летчицкой, но не кожаная, а брезентовая, с карманами и ремнями. На молнию застегнута и явно со взрослого плеча. – И еще… – девушка поглядела на полки. – Еще… – Бланшированный минтай, – сказал мелкий, отвлекшись от мух. – Три… Четыре. Продавщица Лидия достала с полки банки. – И борщ, – добавила девушка. – Две банки. Борщ в стеклянных банках совершенно несъедобен. Как-то мама уехала в командировку, и отец сварил этого борща. Так соседской свинье и отдали. Лидия выставила на прилавок борщ. Щелкнула счетами, взяла из кучки скомканных денег три рубля. – Туристы, что ли? – усмехнулась Лидия снисходительно. – Туристы, – девушка собрала оставшиеся деньги. – У нас каникулы. – Понятно, у всех каникулы… Мелкий в куртке сгрузил продукты в рюкзак, девушка закинула рюкзак на плечо, поправила, взяла с прилавка сигареты, внимательно их изучила и убрала в карман штанов. После чего оба направились к выходу. – А сдачу? – удивленно спросила молодая продавщица. Девушка и мелкий остановились, переглянулись. – Сдачу забыли. – Лидия насыпала в миску медяков. Девушка вернулась и выгребла монеты из миски. После чего они с парнем удалились. – Психи, – шепнул мне Дюшка. – Их летом выпускают, вот они и рыщут. Вряд ли психи, подумал я. Скорее, из дома сбежали. Позапрошлым летом один из Второй школы удрал на Байконур, ракеты смотреть, поймали лишь в Казахстане. – Тебе только масло? – спросила Лидия. Я расплатился за масло, убрал бутылку в лесковую сетку. Вышли на улицу. Ни девчонки с рюкзаком, ни мелкого пацана видно не было, видимо, на Пионерскую свернули. Руки замаслились от бутылки, я сорвал подорожник и вытер. – Психи из Эстонии, – сказал Дюшка. – Почему из Эстонии? – не понял я. – Там все белобрысые, как эти, – пояснил Дюшка. – По-русски плохо понимают, разговаривают не так, консервы с хлебом купили. Денег много у них… – И почему тогда психи? Может, туристы. – Может, и туристы, – согласился Дюшка. – Может, на байдарках плывут. У меня тетка в Эстонии живет, там многие на байдарках любят. Вот поплыли на байдарках, перевернулись, остановились еды купить. Все-таки, наверное, на самом деле туристы. Консервы купили рыбные, суп из них легко варить… Хотя из минтая плохой суп, лучше кильку уж тогда или сайру. Да кто их знает, вдруг у них в Эстонии как раз так и варят? – Она не курит, – сказал вдруг Дюшка. Не курит. – Зубы белые, – пояснил он. – И ногти не пожелтели. Братан всего месяц смолит, а и зубы пожелтели и ногти. – Зачем ей тогда сигареты? – спросил я. – Не знаю. Может, моль травить. – Моль лучше папиросами, – возразил я. – Или махоркой, так дешевле. – Ну, не знаю. Какая разница? Пойдем на мост. – Зачем? – не понял я. – Да просто. Не хочет домой возвращаться, подумал я. Сорняки полоть не хочет. Через мост длиннее. – Посмотрим, как старшаки ныряют, – придумал повод Дюшка. – На той неделе один до воды не долетел, об опору грохнулся и руку сломал, а? Орал как ненормальный. Мне тоже домой особо не хотелось, не потому что сорняки, а потому что делать нечего. Масло купил, но сразу пошлют за гвоздями. Вообще-то нас всем классом в июне хотели бросить на лесопосадки, но передумали, решили вместо лесопосадок в июне отправить на картошку в сентябре. Жаль, лесопосадки лучше. Идешь за сеялкой с лопатой, саженцы в борозды закапываешь – и все дела. И работа обычно до обеда – потому что после обеда саженцы заканчиваются и можно домой спокойно отчаливать. Да и обед у леспромхозовцев всегда хороший, привозят из рабочей столовой борщ, котлеты с пюре, пельмени. А на картошке одни макароны с хлебом. И работать с утра до вечера, а то пойдут дожди, а то картошка загниет, а то план не выполнится, агроном бешеный на мотоцикле надзирает, чуть ли не с кнутом по полю бегает, матерится хуже пастуха. Хижина дяди Тома сплошная. И холодно уже в сентябре. Я бы лучше месяц сосны сажал, чем неделю картошку копал. – Пойдем на мост, а? – снова предложил Дюшка. – В машины, что ли, поиграем. В машины интересно вообще-то. Мост делится, одна сторона моя, другая Дюшкина, с чьей стороны машина показывается, тот и выиграл. А кто проиграл, тому фофан. В прошлый раз играли, так с моей стороны военная колонна пошла, я Дюшке двадцать семь безжалостных подряд вколотил, до шишки. С тех пор Дюшка отомстить хочет, он злопамятный. – На что? – спросил я. – Как обычно, – Дюшка потрогал лоб. – На щелбаны. – А лоб не треснет? – усмехнулся я. – Не треснет, не боись. Дюшка потер лоб. Отправились к мосту. А мне что? Мне в таких играх почему-то везет, а если и проигрываю, то не сильно, не как Дюшка. Он проигрывает почти всегда, что в мост, что в орлянку, но чем больше проигрывает, тем больше ему играть хочется. Вот он все про пятьдесят копеек юбилейные рассказывает, ну, что нашел на прошлой неделе, вроде как удача улыбнулась. Врет. А если и нашел, то давно купил на них лотерейный билет и теперь ждет выиграть холодильник.