Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 2 из 25 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Народ с радостью поспешил из зала заседаний. По периметру стен холла бесшумно работали кондиционеры и озоновые люстры, ионизирующие воздух, и поэтому здесь пахло морем. Стены украшали копии полотен некогда известных земных художников прерафаэлитов. Как говорил дедушка, это направление в живописи родилось во второй половине девятнадцатого века в противовес закоснелых правил викторианской эпохи и узких рамок традиций, считавшихся академически непогрешимыми. Художники прерафаэлиты чувствовали личную духовную связь с флорентийскими мастерами ранней эпохи Возрождения, писавшими картины до Рафаэля и Микеланджело. Они хотели возродить стиль незаслуженно забытых живописцев: Джованни Беллини, Фра Анжелико и Перуджино. Я не поленилась и познакомилась с их творчеством, и могу уверенно сказать — братству прерафаэлитов вполне удалось воплотить изначальный замысел в жизнь. Я прошлась вдоль жёлтой стены, эффектно оттеняющей киноварно-зелёную палитру древних художников. Много сюжетов на библейские темы. Картина «Светоч мира» — аллегория, написанная Уильямом Холманом Хантом. Фигура Христа стоит около запертой двери, заросшей бурьяном. Левой рукой он держит фонарь с огнём, правой стучит в дверь к хозяевам. Ниже рамы прямо на стене выдавлен текст с цитатой из Откровения Иоанна Богослова: «Се стою у двери и стучу. Если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною». Стою перед полотном, гляжу на не выцветшие древние краски и размышляю. Мысленно преклоняюсь перед мощью человеческой мысли художника Ханта. — Очень символично, — сказал кто-то за моей спиной. Обернулась и увидела адмирала космического каравана, его задумчивый взгляд был погружен куда-то очень глубоко в себя и свои ассоциации. — Вы правы, сэр. Прерафаэлиты мечтали создать символичное направление, восходящее к мастерам Флоренции, эпохи раннего Возрождения. Похоже, они свою задачу выполнили на ять, — вежливо подтвердила я и тихонько поспешила дальше, стараясь не мешать созерцательному настроению пожилого человека. Он оглянулся и строго посмотрел в мою сторону, потом неожиданно одобрительно кивнул и показал большой палец: — А ты молодец, разбираешься в живописи! — и вновь вернулся к созерцанию картины «Светоч мира», несомненно, великого творения прерафаэлита Уильяма Ханта. — Спасибо, — пробормотала я, польщенная вниманием важной персоны. Кажется, что присутствующие в холле люди, обсуждали не столько картины, сколько моё смелое обращение с адмиралом, не по уставу. Хотелось тут же испариться или стать невидимкой. Перешла к другой картине. Ещё одна аллегория от Уильяма Ханта, — бедный «Козёл отпущения» обрамлен библейскими цитатами: «И понесёт козёл на себе все беззакония их в землю непроходимую, и пустит он козла в пустыню» и далее: «Но Он взял на Себя наши немощи и понёс наши болезни; а мы думали, Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом». Проснулось моё «Я» и начало язвительно и скептически разбирать древнюю идею. Спорный вопрос об участи животного, которого ни за что, ни про что выгнали из сытого хлевав голодную местность. Следом возникло удивление: «И в этом жертвоприношении состоял весь праздник Йом-Кипур? Жалко красивую породистую животину, лучше бы евреи милосердно съели его! — подумала я и поймала себя на мысли. — Что в этом случае будет истинным милосердием: съесть козла или выгнать на волю в пустыню»? Череда полотен будоражила воображение и взывала к прекрасным и возвышенным думам. Хорошо выписанные формы человеческих тел, чуть задрапированных лёгкой тканью, сегодня мне показались анахронично гротескными. Большинство членов экипажа Скитальца — тоненькие и хрупкие по сравнению с тяжеловесными формами землян, весьма отдаленно напоминали о том, что между нами имеются какие-то общие родственные корни расы людей из Солнечной системы. Космолётчики до сих пор надеются, что мы не единственная раса разумных существ в нашей Галактике. Картинная галерея порождала некоторые дискуссии, связанные с притчами и их толкованием. Тем не менее, библейские и исторические сюжеты, изумительно быстро умиротворяя людские страсти, оживляли обстановку в холле, делая её уютной и дружелюбной. Жёлтая стена закончилась. Я вздохнула полной грудью только лишь, когда интерес других членов экипажа и командного состава переключился на чаепитие. Следом моё внимание привлек тот самый паренёк с загорелой кожей и открытой улыбкой. Его добродушное круглое лицо настолько располагало к разговору, что хотелось просто так поболтать с ним о чем-нибудь. Я взяла чашку с чаем и стала грызть печеньице, разглядывая эту странную компанию молодых людей издали. На нашем корабле я их точно ни разу не видела. Молодой человек оживленно что-то рассказывал друзьям и бойко жестикулировал. Он не робел, не смущался, был совершенно раскован. Дедушка перехватил мой взгляд, потрогал пушистые рыжие усы и подкрутил их кончики вверх, добродушно подмигнул: — Что Васка, я вижу ты — не промах у меня! Знаешь на кого глаз надо положить! Молодец, внученька. Глаз-алмаз. Точно в цель попала! — Да я ни на кого и не смотрю вовсе, дедушка. Мне показалось, я их не видела раньше на нашем корабле, вот и всё, — попыталась я оправдаться и смутилась. — Не робей, девонька! Хочешь, я познакомлю тебя с ним? — Нет. Не хочу, — воспротивилась я из вредности и отвернулась за другим печеньицем. — Дедушка, хочешь ещё чаю? — Налей-ка, голубушка, да я подойду к старому знакомому. Вон к тому стреляному воробью. Спасибо, внучка. Ну, не скучай, да ворон не лови, а то твой красавчик сбежит скоро! — Да куда он сбежит? Здесь и бежать-то некуда. Разве что на другой корабль в нашем караване? Или его в гибернацию отправят? А? Дедушка, миленький, ты что-то знаешь, расскажи, будь другом? — Ну-ну, Васка! «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали». Скоро перерыв закончится, а я ещё не со всеми друзьями поздоровался. Пойду к ним. Пилот Васка, смирно! И не дрейфь! Дедушка взял чашку и направился к пёстрой компании в дальнем углу гостиной. Я опять украдкой взглянула на тех загорелых красавцев. От них отделился запримеченный ранее загорелый паренёк и направился ко мне. — Привет, зеленоволосая и зеленоглазая хозяюшка медной горы! Меня зовут Дэнвил, а тебя Васка, не так ли? — Васка, — кивнула я: «О! Он назвал моё имя»!? — Дэнвил, откуда ты знаешь моё имя, мы прежде не встречались как будто? — Хм, разведка донесла, — довольно ухмыльнулся он. — Скажи, пожалуйста, Васка, ведь это ты утром забила четыре мяча в ворота команды «Греков»? — Ага, я. Ничего особенного в этом нет, я играю иногда за «Римлян», когда у меня нет дежурств. — В рубке «Скитальца»? — Я пятый пилот и второй штурман, — скромно сказала я и потупилась. — Ты красиво прыгаешь с вышки и отчаянно играешь в водное поло, я утром зашёл в зал с бассейном и был потрясён увиденным зрелищем. Здорово! Искренне восхищён! Я совершенно смутилась и мои щёки, а вместе с ними и уши опять стали розовыми. Если бы Дэнвил сказал ещё пару комплиментов, то, наверное, я бы почувствовала, что мои уши не просто пылают, а вовсю жарятся и дымятся. Но он переменил тему, чему я была весьма рада. Перерыв подходил к концу, и совет Мудрейших готовился продолжить обсуждения по программе дня, когда произошло нечто. Глава 3 Опасное сближение с двойной звездой Внезапно корабль тряхнуло, потом снова. Вазочки с печеньем и розетки с вареньем накренились и дружно поехали сначала к одному краю стола, а затем строго в противоположную сторону. Корабль изрядно затрясло и …пропало тяготение. Посуда с печеньем и вареньем вместе с другими угощеньями приподнялись над столом и тут же приклеились обратно, — это включились электромагниты под столешницей, и магнитное поле притянуло всю металлическую посудуобратно. А вот те печеньица, которые были не в магнитных пакетиках, поплыли над столом в совершенно произвольном направлении. Кабачковое варенье нехотя приняло форму шара и пока покоилось на дне розетки. Мне было интересно, победят ли силы смачивания вареньем поверхности стекла или же победит невесомость и инерция движения звездолёта. «Вот, если бы последнее»! Я уже представила, как варенье выплывает из своего гнёздышка и направляется в сторону, в сторону… Я мучительно размышляла, в чью бы сторону отправить воображаемый шар из варенья, но тут нас опять встряхнуло. Может быть, стоит размазать этот липкий шарик по физиономии нашего обожаемого и всегда невозмутимого старпома, Вина Локвуда? Хм! Это была бы ещё та, картина экспрессионистов! Ха! Я живописно представила полученный казус. Прямо как в кино! Но тут на всю мощь заработали громкоговорители, издавая непонятное шипение и треск. Общекорабельное радио что-то пробормотало совершенно нечленораздельно. Динамик захрипел и смолк. От испуга из-за не прекращающейся вибрации мы, схватившись за канатные поручни, пролегающие вдоль стен, выбежали в коридор, а затем по трапам на ближайшую обзорную палубу.
— Что, что произошло? — спрашивали люди друг у друга. — Двойная звезда!!! — Где? Не вижу. Да где же? Мы прилипли к иллюминаторам. Сначала мы ничего не могли понять, но потом, присмотревшись, вдруг увидели нечто. Двойная звезда, состоящая из пары гигантских огненных шаров, индифферентно смотрела на нас, не замечая, но притягивая окружающую материю, словно медовые соты мошек. В принципе в обозримой части космоса большая часть звезд — двойные или тройные системы. Казалось бы, ничего удивительного здесь нет. Прежде всего, важно то, что двойная система оказалась слишком близко к нам и лежит почти прямо по курсу нашего звездолёта. А это таит в себе немалую опасность!!! Экипаж Скитальца-1001 как-то не сразу, но постепенно вспоминая астрофизику, астрономию и баллистику для движения малых тел в сильных полях тяготения, начал уяснять реальное положение вещей. Ощущение мышей, загнанных в клетку с коброй, по мере осознания происходящего усиливалось. Двойная система уже не казалась равнодушной — это её уловка, — хищница, пожирательница масс, караулит добычу на космической дороге, не таясь и широко улыбаясь в усы фотонных струй. С каждым мгновением звездолёт ближе, а когти хищницы вот-вот блеснут и схватят его за стальные бока. — Что такое двойная звезда? — робко спросила, оказавшаяся рядом со мной маленькая девочка в оранжевых бантиках. — Это система небесных тел, состоящая из двух гравитационно-связанных звёзд. Правда, ты можешь возразить, что любые две массивные звезды связаны между собой силами тяготения. Так ведь? — сказала я, наклоняясь к ней. — Так, — серьёзно кивнула девочка. Бантики закрывали её прелестную головку, словно пышный цветочный куст. — Тебя как зовут, малышка? — Лаура. А тебя зовут Васка, я знаю, ты хорошо с вышки прыгаешь. Ты смелая, Васка! Я тоже хочу также с вышки прыгать, научишь? — Научу, когда время будет. Знаешь, Лаура, на самом деле в двойной звездной системе есть маленькая хитрость. — Какая же? — Полная энергия двойной есть отрицательная величина! — Да? Разве такое бывает? Я знаю, что если звезда движется в космическом пространстве, у неё всегда есть кинетическая энергия. Всем известно, что энергия движения больше нуля. Если у звезды есть ещё потенциальная энергия, то их сумма не может стать меньше нуля! — сказала малышка твёрдым голосом. — Нас так учили. На корабле дети умом взрослели быстро, и им приходилось, чуть ли не с пеленок, осваивать знания, связанные с окружающим миром. Миром холодным, суровым, но в то же время и прекрасным. — Это утверждение, Лаура, справедливо лишь для одиночной звезды. Двойная система не подчиняется этим правилам. — Она что сумасбродка? — удивилась девочка. — Точно так. Сумасбродка. Хочешь, сейчас расскажу почему? Каждая звезда в двойной системе движется по эллиптической орбите в строго ограниченной области, вращаясь вокруг общего центра масс, и не может оттуда никуда вырваться. Обе звезды попадают в этом случае в гравитационную воронку. Любое тело, случайно залетевшее в ловушку, может иметь лишь три вида траектории: — Какие траектории? — девочка картаво и старательно выговаривала незнакомые ей слова. — Залетевшее тело, пусть это будет случайный астероид, может двигаться по окружности или эллипсу. Такое движение происходит по замкнутой траектории, поэтому сумма кинетической и потенциальной энергий будет отрицательной величиной. Если у случайного тела будет выполнено это условие, оно никогда не сможет вырваться из поля тяготения двойной звезды. Понятно, что даже неодушевленному телу не хотелось бы свалится в яму, на дно гравитационной воронки, поэтому оно будет вращаться с бешеной скоростью. Это, во-первых. Я надеялась, что девочку скоро утомит моя академическая лекция, и она сбежит от моих нравоучений. Но не тут-то было. — А во-вторых? — спросила девочка. — Во-вторых. Если наш звездолёт внезапно выключил бы все свои двигатели, (чур-чур, нас!!) тогда это как раз соответствовало бы второму случаю. Полёт случайного гостя может напоминать параболу, когда сумма обеих энергий равна нулю. Тогда пришелец сможет вырваться из цепких лап поля тяготения двойной, но далеко он всё равно не улетит. — Нам же надо далеко улететь, да, Васка? — Да, дорогая, конечно же. Поэтому, скажу тебе по секрету, в запасе у природы есть третий, — наиболее счастливый для нас вариант. Если держать наши двигатели постоянно включенными вблизи полей тяготения двойной звезды, то траектория Скитальца будет гиперболой. В этом случае полная энергия звездолёта положительна, и мы можем смело продолжить наш полет по заданному курсу. Никакая двойная звезда нам не страшна, потому что не поймает. Поняла? — Ага, здорово! — Лаура обрадовано затрясла головой. Оранжевые бантики затрепетали на её макушке, словно листочки осины. Корабль ещё раз изрядно тряхнуло. Люди, стоящие на палубе обзорной галереи, стали судорожно хвататься за поручни, ручки, прикрученные к стенам скамейки, и за все выступы подряд. Уши заложило так, как будто мы очутились в переходном люке барокамеры. Перепад давления и температуры датчики климат-контроля не успевали отслеживать. На миг выключились маршевые двигатели, звездолёт стал рыскать носом по курсу и потерял ориентацию. Изменился импульс нашего тысячу первого «Скитальца», и появился некомпенсируемый боковыми двигателями вращательный момент. Динамик, висевший под арочным сводом обзорной галереи, прохрипел: — Внимание экипажу! Нас сносит к полости Роша двойной системы бета Лиры-2. Объявляется оранжевая опасность! Всем пассажирам и членам экипажа занять положенные места. Командир экипажа, Ирвин Нельсон, приказывает всему запасному и дублирующему составу пилотов, штурманов и лоцманов подняться в рубку управления! Программисты, не спите, вас это тоже касается! Я стремглав побежала в свою каюту, благо до неё была минута хорошего бега. Сорок пять секунд, и мой рабочий лётный комбинезончик приятно обтёк и обжал тело. На всякий случай, поверх надела экзоскелет, умеющий бороться с невесомостью. Ровно через три минуты после сигнала тревоги, даже не запыхавшись, я уже стояла около лифтовой шахты. Индикатор пульса и частоты сердечных сокращений на браслете показывал норму. — А что такое полость Роша, — спросила пытливая девочка Лаура, поправляя на голове оранжевые бантики, подвязанные под косичками. Но ей никто не ответил. Двери лифта бесшумно закрылись, и всё кругом замерло. Сквозь стены лифта я видела, как подбежавшая испуганная воспитательница сердито схватила любознательную девочку за руку и потащила в детский отсек. По дороге в лифт женщина назидательно махала указательным пальцем перед её пуговичным носиком и, яростно гримасничая, что-то очень строгое шептала ей на ухо. — Хм. Интересно, закон «двойственности» в действии: — оранжевая опасность и оранжевые бантики. Просто совпадение? — пробормотала я тихо, хотя в лифте была одна.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!