— Мы и так здорово отстаем, — выступивший вперед мужчина, полностью седой, но тем не менее стильный, шагнул вперед. — Поэтому сейчас закончим то, что намечено на сегодня, а после завершения съемочного дня я представлю новый график, в который нам придется вливаться в ритме. Прошу всех с пониманием отнестись к тому, что работать придется жестко и быстро. Все. Теперь продолжаем. Он взглянул на меня. — Эсса Ладэ, у вас, насколько я знаю, есть телефон Ленарда Харинсена. — Есть, — отозвалась я. На всякий случай сунув пальцы в карманы. — Будьте любезны мне его сообщить. — Зачем? Брови режиссера приподнялись. — Затем, что мне нужно сообщить ему, что каникулы закончились. — У него не каникулы, — сказала я, с трудом сдерживая рвущееся из груди рычание. — У него родители погибли. — И это очень грустно. Но, к моему величайшему сожалению, я не могу позволить себе срывать съемки даже по такой страшной причине. — Вы всегда можете найти его телефон в документах, — хмыкнула я и направилась в сторону гримерных. Подальше от Гайера, подальше от этого идиота, потому что внутри все клокотало. Ногти до боли вонзились в ладони, но я почувствовала это, только когда врезалась плечом в угол на повороте. Меня качнуло назад, Рон подхватил, но я вырвалась и зашагала еще быстрее. Пытаясь понять, что я могу сделать. Прямо сейчас. Позвонить Леоне? Гроу мне потом голову оторвет. Он никогда не примет от нее помощь, да и что она может сделать? Надавить на Гайера? О да, это будет незабываемая тема для журналистов. Я влетела в гримерную, когда Гелла с кем-то говорила по телефону. Заметив меня, резко обернулась, ассистентки повскакивали со своих мест, как виары, заметившие еду. Гелла тут же нажала отбой и сунула мобильный в карман джинсовых брюк. Вообще не представляя, что буду делать дальше, опустилась на стул и зажала руки между коленями. Дверь за моей спиной распахнулась, и в гримерную влетел сначала режиссер, а затем Единичка с напарником. — Если вы считаете, — мужчина шагнул ко мне, ноздри его раздувались, — что можете говорить со мной в таком тоне и пытаться уронить мой авторитет в глазах остальных, то вы сильно заблуждаетесь, эсса Ладэ. Если такое еще раз повторится, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы покинули проект. Я ясно выражаюсь? — Куда уж яснее. Вы так орете, что вас слышно в соседних павильонах. Лицо режиссера побагровело. — Еще раз. Если вы хотите сниматься в моем проекте… — Хочет или не хочет, — скрестив руки на груди, вперед выступила Гелла, — но не будет. По крайней мере, сегодня. — Что вы сейчас сказали? — Мужчина повернулся к ней. — То, что вы слышали. — Гелла вскинула брови. — Сегодня она точно сниматься не будет, потому что лично я ухожу. Ставленник Гайера изменился в лице. — Ваше право, эсса Кархарн. — Он пристально посмотрел на Геллу. — Неустойку по вашему контракту вы должны будете возместить… — Я знаю сроки. — Она направилась к встроенному шкафу и не снесла Джельза, который был выше ее на две головы, со своего пути только потому, что он вовремя отскочил. Абсолютно ошалевшие ассистентки моргали, переводя взгляд с нее на режиссера, а я поднялась. — Вы тоже куда-то собрались, эсса Ладэ? — ядовито осведомился он. — Ага. Не могу же я работать без руководителя гримерной команды. — И это, разумеется, единственная причина, по которой вы уходите? Я перехватила предостерегающий взгляд Рона и пожала плечами. — Нет. Еще вы мне просто не нравитесь. В эту самую минуту в гримерную влетел запыхавшийся Бирек. — Это что, правда?.. — Увидев наши говорящие лица, стилист осекся. — Это правда, эсстерд Мирн. — Голос режиссера дребезжал от злобы. — Надеюсь, у вас нет проблем с субординацией? Бирек покосился на него, потом на нас с Геллой и, не говоря ни слова, направился за нами. — Вы пожалеете, — донеслось нам в спины, но мы уже шли по коридору. Что характерно, даже не глядя друг на друга, не перекинувшись ни единым словом, за нами вышагивали вальцгарды. Взгляд Единички буравил мне затылок, но я решила, что с ним объяснюсь позже. Чем ближе становилась съемочная площадка, тем сильнее меня колотило, причем натурально. Я не представляла, чем это все обернется, но точно знала, что без Гроу работать не буду. Не буду — и все. Мы вышли из коридора под десятки взглядов и обнаружили два символических лагеря. В одном собрались гаффер, моя ассистентка и еще несколько актеров, в том числе девушка, которая играла Эсмиру. В другом — Рихт, Сибриллия и остальные. Увидев, что остальных существенно больше, я немного воспряла духом: Сибрилла без Гроу тоже не останется, и по чешуе, что мне с ассистентками не везет. Гайер рядом с телохранителями выглядел так, словно перебрал озверина, а когда увидел меня, его перекосило еще сильнее. — Саботаж, значит, — процедил он, резко шагнув ко мне. Впрочем, тут же остановился: присутствие вальцгардов вернуло его с небес на землю. — Вы за это ответите, эсса Ладэ… — Хм, — сказала Гелла. — Как бы велико ни было желание спихнуть все на нее, это начала я. У Гайера сделался такой вид, словно он сел голой задницей на раскаленный стул. — Это правда? — кисло осведомился он у вылетевшего вслед за нами Джельза. — Правда, — процедил тот. — На вашем месте я бы подумал, прежде чем это сделать. — Гайер наградил ее яростным взглядом. — Насколько я знаю, ваш муж нуждается в постоянном и весьма дорогостоящем медицинском уходе. Муж? Гелла замужем?! — Вас это совершенно точно не касается. — Она пожала плечами. — Я буду работать только с Джерманом Гроу или не буду никак. Прежде чем Гайер успел что-то сказать, в нашу сторону направился гаффер и те, кто стоял рядом с ним. — Присоединяемся, — коротко пояснил он, приблизившись. Я же почувствовала себя так, словно меня ударили под дых: то есть все те, кто стоял… Рихт и Сибрилла?! До Сибриллы мне, по сути, не было никакого дела, пусть даже Гроу привел ее в проект, но… Рихт?! Я встретилась с ним взглядом, и он мне его вернул — спокойный и жесткий. — Танни. Танни! — Единичка снова попытался меня перехватить, но я уже бросилась к Рихту. Мне было плевать на всех, кто там собрался, плевать, хотя еще утром я считала их своими друзьями и отчаянно стремилась к ним, но только не на Рихта. Нет. — Рихт, — сказала я, тщетно пытаясь сдерживать эмоции, которые меня охватили. В присутствии собравшихся сделать это было гораздо труднее, учитывая десятки взглядов, впивающихся в меня иглами. Да что там, двумя иглами сейчас впились в меня глаза Рихта, знакомо потемневшие до черноты ночи Даармархского. — Танни? — Ты серьезно? Ты считаешь, что он, — я кивнула себе за спину, — сделает этот фильм лучше?! Голос даже не дрожал, всю дрожь я затолкала поглубже, поэтому со стороны, наверное, выглядела даже слегка отмороженной. На это, в общем, мне тоже было плевать, главное — не сорваться. Главное. Не сорваться. — Уверен, что он сделает его достойно. Слова Рихта окончательно выбили из меня воздух.