— А во-вторых, хрен ты их отпустишь, пока смена не придет. Его ноздри по-прежнему едва уловимо подрагивали, а зелень из глаз никуда не девалась. Зрачки то вытягивались в полоски-лезвия, то раскрывались во всю ширину радужки, и тогда у меня начинало едва заметно покалывать кожу. Прежде чем я успела спросить, что это вообще такое, к нам приблизились вальцгарды. — Это ваше. — Гроу бесцеремонно перехватил ошейник Бэрри у меня из рук, подталкивая виари к вальцгардам. — Парк внизу, всем доброго утра. И, не дожидаясь ответа, рывком увлек меня к лифтам. Нет, я, конечно, понимаю, что он злится, и все такое… — А помягче нельзя? — поинтересовалась я, когда мы снова остались один на один. — Помягче нельзя, — ответил он. — После того, что ты выкинула. Началось. — Думаешь, мне весело? — поинтересовалась я. — Весело знать, что из-за меня Рихта и еще двух парней ждет разбирательство? — У Рихта и двух парней есть свои головы, — заметил Гроу. С ним вообще творилось что-то странное, потому что таким спокойным я его еще никогда не видела. То есть спокойным после такого. Я бы сказала, неестественно спокойным. — Что касается парней, они вообще могли набрать ближайший наряд и сказать: вытащите блохастую из такой-то квартиры в убежище. Все, проблема была бы исчерпана. — То есть ты не считаешь, что я поступила неправильно? Лифт щелкнул, раскрывая двери. Просторный холл уже был залит восходящим солнцем, притаившиеся по углам кадки с зеленью стали единственными свидетелями емкого вердикта: — Я считаю, что ты заслужила хорошую трепку. На этой оптимистичной ноте меня втащили в квартиру, холл которой немногим уступал общему. Впрочем, это была последняя мысль, которая успела оформиться в моей голове, потому что меня толкнули к стене, запечатав между рук и обжигая звериным взглядом. Не только взглядом, в меня словно потоком ворвалась его сила, заставляя все волосы на коже вытянуться пружинками, дыхание сорваться, а желудок — бодрячком подкатить к горлу. — За то, что рисковала собой, — прорычали прямо в лицо. — Поэтому, пожалуйста, Танни, будь хорошей девочкой. Не зли меня еще больше. Не зли меня еще больше?! — Я ее спасала! — выдохнула, мотнув головой в сторону входной двери, за которой где-то там, в парке, сейчас выгуливали виари. — Только поэтому я с тобой сейчас разговариваю. Потому что тоже считаю, что бросать друзей в беде нельзя. А теперь смотри мне в глаза. Учитывая, что я и так смотрела ему в глаза, последнее было излишним. Равно как и то, что я почти не могла пошевелиться, чувствуя, как искрящее внутри напряжение протягивается по венам резкими ударами сердца. — У меня интоксикация пламенем. Такое очень редко, но случается. — Гроу говорил медленно и очень спокойно, и, кажется, только сейчас я начинала понимать почему: боялся сорваться. — Случается, когда было общение с драконом, но впоследствии силу долгое время приходилось удерживать в бездействии, как произошло во время ареста. Поэтому сейчас я пойду в душ, а ты будешь сидеть на первом этаже и ждать, пока я выйду. Там вода, мне станет легче. Ты не зайдешь ко мне, что бы ни услышала, это понятно? — Понятно, — тихо сказала я. Понимая, откуда все эти чувства: продирающая до дрожи звериная ярость и боль. — Надеюсь. — Он оттолкнулся от стены и направился в сторону лестницы, уводящей на второй этаж двухуровневой квартиры. Махнул рукой. — Кухня там. В холодильнике даже есть что пожрать. Он это сейчас серьезно? То есть он сейчас серьезно думает, что после слов «у меня интоксикация пламенем», после всего случившегося я сяду у него на кухне и буду жрать?! Наверху хлопнула дверь, и только тогда меня отпустило. Я сделала пару шагов в сторону кухни и остановилась. Нет, сидеть на кухне я тоже не буду. Гостиная у Гроу оказалась огромной, но я пересекла ее в два шага, а точнее, в два удара сердца. Положила руку на перила, чувствуя, как от ладони пульс вбивается до самой груди. Интоксикация пламенем. Я не представляла, что это такое, и представлять не хотела, но точно знала: не хочу оставлять его с этим один на один. Найти ванную труда не составило, вернее, я просто толкала все двери подряд, пока не нашла нужную. Увидела валяющуюся на полу рубашку и спину Гроу. Мощную, под смуглой кожей перекатывались напряженные мышцы. Реакция у него была отменная: вдох — и вслед за яростным взглядом в меня врывается ярость пламени, оглушая, отбрасывая назад все лишнее, кроме одного-единственного желания. Быть со стоящим рядом со мной драконом единым целым. Выдох — и вместо пламени я чувствую пустоту. — Ты сказала, что все поняла, Танни. Это уже не голос человека, это рычание зверя, и вертикальный зрачок, объятый пламенем, гипнотизирует. — Я не сказала, что не пойду за тобой. Между нами было несколько шагов, и я сделала первый. — Ты понимаешь, что творишь? — процедил он. — Ты понимаешь, что зверь воспринимает тебя как самку? — А ты? — Я сделала еще шаг. Может, это и было глупо, но я слишком долго убегала, чтобы сейчас просто уйти. — Танни, — хрипло произнес он. — Уходи. Еще пара секунд — и я тебя уже не отпущу. Еще шаг — и я уже могу дотянуться до его лица. Касаюсь резкого подбородка, чувствуя под пальцами жесткую щетину. И так же хрипло выдыхаю: — Не отпускай. А потом рывком подаюсь вперед и впиваюсь губами в жесткие губы. Не отпустил. Одно движение — и меня уже вжимают в стену. Губы тоже не отпуская, выпивая выдохи, возвращая вдохи, прикусывая кожу, из-за чего по телу проходит волна сумасшедшей дрожи, вслед за которой в меня врывается огонь. Заставляя всхлипнуть и податься вперед. Еще ближе, еще острее, еще ярче. На миг, когда Гроу прерывает поцелуй, воздух течет по горящим губам жидким льдом. Этот миг кажется безумно длинным, когда мой пульс бьется в браслеты его ладоней. Мои руки он тоже вжимает в стену, впиваясь в меня совершенно звериным взглядом. Пламя течет сквозь него, окутывая меня струящейся дымкой, заставляя соски стянуться плотными твердыми горошинами. Он это замечает — взглядом скользнув по вырезу моего платья перед тем, как раскрыть мой рот новым глубоким поцелуем. И в этот раз места дыханию уже не остается: губы обжигает укус, и я кусаю в ответ, слыша утробное рычание, рвущееся из груди. Из моей, из его — непонятно. Есть что-то совершенно безумное в том, чтобы целоваться, не закрывая глаз. Безумное и невероятно притягательное, потому что когда его зрачки раскрываются на полную, я вжимаюсь бедрами в его пах. Вжимаюсь так сильно, что даже сквозь платье и джинсы чувствую каждую клеточку его пресса, всю твердость его желания, вдоль которого скольжу, слегка приподнимаясь на носки. И тут же резко вниз, срывая теперь уже точно его рычание, эхом отзывающееся во мне. Пальцы на моих запястьях сжимаются сильнее, по губам снова скользит ледяной воздух. Впрочем, сейчас мне уже не до льда, потому что во мне пламя — живое, бегущее по венам, бегущее сквозь нас. — Любишь дразниться? — хрипло произносит Гроу. Меня подхватывают под бедра раньше, чем я успеваю не то что ответить — вздохнуть. Одно движение — и мы становимся единым целым под выдох-рычание-крик или стон, разделенный на двоих. Резкий рывок назад, от которого из меня словно выходит воздух, и Гроу тоже. Почти. Этого «почти» хватает, чтобы я слегка подалась вперед, и пламя скользнуло вдоль стен. Вдоль стен, по нам, по душевой, или мне это просто кажется, потому что я по-прежнему смотрю в эти сумасшедшие глаза, и мир вокруг окрашен в зеленый. Дымчатые ленты вьются над нами в воздухе, полосуя заполнивший ванную комнату пар, а я кусаю губы от дикого, звериного, почти болезненного наслаждения. Нашего общего, которое я читаю в раскрытых во всю радужку зрачках. Что-то шипит, раздается какой-то скрежет, но мне уже не до него. Пламя течет по коже, впитываясь в меня, как вода в губку, и от этого срывается дыхание. Хочется кричать, и я кричу, впиваясь ногтями в плечи Гроу, сжимая пальцы на влажных темных прядях. Кричу на каждом движении врывающегося в меня пламени. На каждом движении. Впиваюсь в губы напротив моих с такой яростью, словно от этого зависит моя жизнь. Короткая вспышка боли. Скольжение языка по губам. Обрыв. Стена за моей спиной каким-то чудом остается холодной, но обжигает ничуть не меньше ладоней под ягодицами. Ничуть не меньше пальцев, жалящих кожу жестким прикосновением. Сумасшедший контраст льда и пламени, от которого перед глазами все плывет, а напряженные плечи под моими ногтями становятся просто каменными.